Дворец был заброшен и вскоре превратился в руины: никто больше не хотел там жить. Земля этого дворянина была занята крестьянами. Над семейными могилами они построили мост, который соответственно был известен как «Мост мертвых».
Легенда гласит, что каждую ночь призраки семьи собираются, чтобы поднять из земли тело этого жестокого человека, чтобы снова повесить его на воротах, потому что они хотят снять проклятие и иметь возможность покоиться с миром. Но им так и не удается вытащить его оттуда, потому что над его могилой был построен мост, и все, что призраки успевают сделать за одну ночь, — это поднять несколько камней, которые на следующий день люди, проходящие по мосту, кладут обратно на место.
Когда мы были маленькими, мы иногда охотились на этих призраков по ночам. Чтобы поддержать нашу храбрость, мы носили с собой ножи, а также различные «волшебные» сибирские предметы, такие как сушеная гусиная лапка или пучок травы, сорванный с берега реки в ночь полнолуния.
Пока мы прятались в небольшой канаве и ждали призраков, мы заполняли время страшилками, чтобы напугать самих себя настолько, чтобы оставаться начеку. Но вскоре мы все заснули, один за другим.
Первый сказал бы:
«Разбудите меня, если что-нибудь увидите, ребята», после чего мы все засыпали, лежа на дне канавы, как трупы.
Утром тот, кто продержался дольше всех, рассказывал остальным какую-нибудь небылицу о том, что он видел.
Другие, конечно, разозлились бы.
«Почему ты нас не разбудил, идиот?»
«Я не мог пошевелиться или даже открыть рот», — утверждал он. «Это было похоже на паралич».
Мел однажды рассказал нам, что призраки подняли его в воздух и носили по городу. Идея о том, что Мел порхает в компании аристократических призраков прошлого века, произвела на меня глубокое впечатление.
Всякий раз, когда мы проезжали тем путем, я напоминал Мэлу историю его полета. Он таращился на меня с открытым ртом.
«Ты издеваешься?» И я разражался смехом, взмахивая руками, имитируя движение крыльев, после чего Мел больше не мог сдерживаться и тоже начинал смеяться.
Перейдя мост Мертвых, оба размахивая руками, мы наконец добрались до улицы, где находился ресторан тети Кати.
Мы нашли ее за столиками, она обслуживала своих постоянных клиентов — старых преступников, которые жили сами по себе и каждый день ходили обедать в ее ресторан. Они так долго провели в тюрьме, что привыкли к коллективной преступной жизни, и поэтому старались все время быть вместе, хотя вы вряд ли бы так подумали, потому что они выглядели так, как будто не выносили общества друг друга. Выражения на их лицах, казалось, свидетельствовали о большом несчастье, но на самом деле это были просто их обычные выражения. Я думаю, что в некотором смысле они скучали по тюрьме и даже по лишениям в к жизни в котором они привыкли. Они продолжали жить жизнью заключенных, несмотря на то, что были на свободе в течение многих лет. Многие из них не могли привыкнуть к правилам гражданского мира, к свободе. Почти все они предпочитали жить в однокомнатных квартирах, где у них были снесены стены ванной и кухоньки, чтобы создать единое пространство, напоминающее им их камеру. Я знал нескольких стариков, которые даже закрывали окна колючей проволокой и решетками, потому что иначе они чувствовали себя неловко и не могли уснуть. Другие спали на деревянных нарах, похожих на тюремные, и всегда оставляли кран включенным, как это было в их камерах. Вся их жизнь стала совершенной имитацией той, которой они жили, когда были в заключении.
Тетя Катя позволила всем этим преступникам воссоздать своего рода воображаемую тюрьму в своем ресторане, потому что они были ее постоянными клиентами, но также и потому, что она любила каждого из них и, как она сама говорила:
«Я бы не стал брать на себя смелость перевоспитывать пожилых людей».
Поэтому войти в ресторан тети Кати было все равно что войти в тюремную камеру. Все мужчины сидели, опустив головы, как будто что-то мешало им поднять глаза. Это безошибочный признак бывшего заключенного: он всегда будет держать голову опущенной, потому что в тюрьме большую часть времени проводишь, лежа на нарах, и тебе приходится быть осторожным, чтобы не удариться головой о койку наверху. Даже людям, которые провели в тюрьме всего несколько лет, нелегко избавиться от этой привычки, когда они выходят на свободу.
Старики обычно играли в карты у тети Кати, но не обычными игральными картами: они использовали колотушки, раскрашенные вручную карты, сделанные в тюрьме.
Все они были одеты одинаково, в серое, и на всех была фуфайка, стандартная тяжелая куртка, толстая и теплая.
Как и в своих камерах, они курили, передавая сигарету от одного к другому, хотя могли позволить себе выкурить по одной каждому. Из этого дыма, заполнившего весь ресторан, вырисовывались их изуродованные лица с выражением вечного вопроса, как будто их поразил какой-то странный факт, в котором они не могли разобраться: широко раскрытые глаза, которые смотрели на тебя и в течение трех секунд просвечивали тебя рентгеном, и знали, кто ты такой, даже лучше, чем ты сам.
Между собой они общались только на сленге и на фене, старом сибирском уголовном языке, но говорили тихо и мало; они общались больше жестами, в основном тайными.
Они называли тетю Катю «мама», чтобы подчеркнуть важность ее роли и авторитета.
Они следовали многим тюремным правилам поведения; например, они никогда не ходили в туалет, когда кто-то ел или пил, даже если туалет находился не в той же комнате, а на другой стороне двора. Они также никогда не обсуждали политику, религию или различия между национальностями.
Среди них существовала строгая иерархия: самые высокопоставленные сидели у окон и пользовались лучшими местами; остальные сидели ближе к дверям. «Отбросы» — люди, которые считались недостойными презрения, — и те, кто был «опущен» или понижен до низших слоев общества, не были допущены: за пределами тюрьмы нет такого принуждения делить одно и то же пространство, как внутри. Там было всего две или три «шестые»[8] — своего рода рабыни, люди, которые выполняли задания, считавшиеся недостойными преступника: им разрешалось трогать деньги руками, поэтому они платили за еду для всех, забирая деньги у общей кошечки. Всякий раз, когда у кого-нибудь заканчивались сигареты, «шестой» спешил достать ему еще: услуга, за которую ему платили, но к которой также относились с легким презрением — не оскорбительным, а показательным, чтобы напомнить ему о его месте на иерархической лестнице. Было странно видеть, что с этими стариками обращаются как с маленькими мальчиками; они всегда были начеку, постоянно оглядываясь, не нужны ли они кому-нибудь в комнате. Когда они приносили сигареты, они кланялись со смиренным выражением на лицах, ждали, пока высшее Начальство откроет пачку и предложит им несколько штук за услугу, а затем, поблагодарив его, возвращались на свое место, пятясь, как раки, чтобы не поворачиваться спиной к человеку, с которым они имели дело.
Итак, когда вы вошли в ресторан тети Кати, вы должны были следовать тюремным правилам и вести себя так, как вы бы поступили, войдя в настоящую камеру. Это может показаться смешным, но для этих людей, для этих пожилых бывших заключенных, это был знак уважения, способ показать им, что вы пришли с добрыми намерениями и были проницательны.
Когда вы входите в камеру, вы должны знать, как приветствовать людей соответствующим образом. Вы не можете просто сказать «Привет» или «Доброе утро»: если вы это сделаете, преступники сразу поймут, что вы ничего не знаете об их культуре, и, если вам повезет, они отмахнутся от вас как от «простого прохожего», который для них не имеет значения; они не будут общаться с вами, они будут вести себя так, как будто вас не существует. Вы должны приветствовать их следующим образом: откройте дверь, сделайте всего один шаг, а затем остановитесь — горе вам, если вы сделаете еще один шаг. Затем скажите «Мир вашему (или нашему) дому» или «Мир и здоровья честным бродягам» (это безопасный вариант, достойный настоящего преступника) или «Доброго здоровья честной компании», «Настал час ваших радостей»: короче говоря, в криминальном мире используется множество форм приветствия. После произнесения соответствующей фразы важно не двигаться, а дождаться ответа. Обычно преступники отвечают не сразу; они дают пройти нескольким секундам, чтобы оценить вашу реакцию. Если ты умен, ты будешь сохранять спокойствие, смотреть в одну точку перед собой и никогда никому не смотреть в лицо. Высший авторитет или один из его людей, в конце концов, ответит вам, опять же, установленной фразой: «Добро пожаловать честно», или «Пусть Господь направляет вас», или «Входите с душой».
