Они препирались, а я тем временем уплетала вкусный завтрак, лишь изредка вставляя слова в поддержку Робера — на всякий случай, чтобы заслужить его расположение.

Потом мы собрались и вышли из дома. По просьбе Робера мы отвезли его на фермерский рынок, а сами отправились в больницу на УЗИ.

Бо открывал передо мной все двери — от парковки до самой клиники. Интересно, если бы я сделала вид, что нервничаю, он бы взял меня за руку?

Хотя притворяться бы не пришлось.

— Всё в порядке? — спросил он, открывая дверь клиники.

— Да, — машинально ответила я, упустив шанс.

Мы зашли внутрь и подошли к стойке регистрации, за стеклянной перегородкой.

— УЗИ на двоих, пожалуйста, — сказала я, просовывая документы в узкий лоток.

Регистраторша уставилась на меня, её каменное лицо говорило само за себя, прежде чем она вздохнула.

— Справедливо, — пробормотала я, доставая удостоверение личности. — Я здесь для скрининга на двадцатой неделе.

Она взяла карточку и молча начала печатать.

— Суровая публика, — прошептал Бо мне на ухо. — В следующий раз точно расположишь её к себе. — Он саркастично кивнул, показывая большой палец вверх.

Я шлёпнула его по руке.

— Зал ожидания — третья дверь слева. Вас вызовут оттуда. Сначала вы пройдёте одна, а потом позовут вашего мужа, когда закончат с замерами.

— Спасибо, — сказала я, забирая документы.

Обернувшись, я увидела, как Бо широко улыбается.

— Прошу, жена, — он галантно указал рукой в сторону зала ожидания.

Я закатила глаза и пошла вперёд.

Мы сели на два последних свободных места в переполненной комнате. Бо начал играть в «ку-ку» с маленькой девочкой, стоявшей на стуле напротив. Её мать смотрела на него с нескрываемым восхищением.

Желая пресечь её взгляд, я положила руку на руку Бо и наклонилась, чтобы что-то сказать. Вот только я не придумала, что именно, и теперь он замер, ожидая моих слов, склонив голову.

— Я нервничаю, — призналась я. Отчасти это было правдой, а отчасти — я просто не успела придумать ничего умнее.

— Чем помочь? — спросил он. — Ещё в «ку-ку»?

Я усмехнулась, качая головой.

— Расскажи мне что-нибудь. Историю о себе. Такую, чтобы отвлечь.

Он кивнул, закинув ногу на ногу.

— Ладно… — он наклонился ко мне. — Хочешь услышать про мой первый поцелуй?

— Он был неловким?

— Немного.

— Тогда определённо да.

Он рассмеялся, облизнул губы и начал:

— Мне было шестнадцать, и я был единственным из друзей, кто ещё ни с кем не целовался. Врать я не догадался, но, оглядываясь назад, надо было — они издевались надо мной без конца. В общем, через пару месяцев в одиннадцатом классе в школе устроили сбор средств, где все старшеклассники ночевали в школе.

Я фыркнула. Кому вообще могла прийти в голову такая идея?

— Вот именно, — подхватил Бо. — Кто мог подумать, что это хорошая затея?

Эй, я так и сказала.

— В общем, я на этом мероприятии, один в кабинете музыки, потому что все мои друзья пьяные и шатаются где-то ещё, а мне больше нечем заняться. В конце концов, я начал баловаться с инструментами. Надеялся, что какая-нибудь юная леди пройдёт мимо и поддастся чарующему звуку моего саксофона.

— Естественно.

Он фыркнул, проводя рукой по лицу.

— И группа девочек действительно зашла. Одну из них я узнал — она играла в старшем оркестре. Но мы раньше не общались. Она села в углу с подругами, и они вроде как игнорировали меня, но она всё поглядывала в мою сторону. Так что я продолжал играть. Через час её подруги ушли, а она осталась. Разрушила тишину, похвалив мою технику. Мило, да? — он спросил это с таким явным смущением от того, что было дальше, что я невольно рассмеялась.

— Да… — осторожно протянула я. — О боже, что ты ответил?

Бо закатил глаза, поморщившись.

— Я сказал…«Хочешь узнать, на что ещё способны эти губы?»

— Нет! — ахнула я.

— Ага, — кивнул он, закрыв глаза.

— И… это сработало?

— Сработало. — Он откинулся назад, скрестив руки. — До Хэллоуина это был мой самый быстрый «успех».

— О, так ты меня тоже «успешно» закрыл?

Его взгляд скользнул по комнате, остановился на моей ухмылке, затем опустился на живот с приподнятой бровью.

— Определённо похоже на то.

— Ну, тогда держи себя в руках, Казанова. Больше никаких незапланированных беременностей.

— Ну а ты? Каким был твой первый поцелуй?

— Его звали Трент, и это было в скейт-парке.

— То есть он был скейтером?

— Да.

— И ты сказала «увидимся позже, парень»?

Я застонала, пряча лицо в ладони.

— Аврил Лавин была бы разочарована, но нет, не сказала.

— Как всё произошло?

— Я попросила его показать мне пару трюков после школы. Вообще-то, я каталась лучше него. Но притворилась, что нет — глупо, конечно, но тогда это был классический ход. Он сказал, что я могу отблагодарить его за урок поцелуем, и я согласилась. Больше мы не общались. Не помню почему. Разве что поцелуй был так себе.

— Сколько тебе было?

— Четырнадцать.

— Как думаешь, мы бы дружили в школе?

— Думаю, да. Ты, наверное, присоединился бы к нерд-легиону Калеба, а мы с Сарой познакомились бы с тобой через него.

— Но я был бы на класс старше.

— Да, но зато я могла бы хвастаться, что встречаюсь со старшим. Это добавило бы мне крутости.

Лицо Бо озарилось, он поджал губы, стараясь не ухмыляться, и закивал, как болванчик.

— О, правда? — протянул он, растягивая слова. — Значит, мы бы встречались, да?

Чёрт, я действительно это сказала?

— Что?

— Ты сказала «встречаться».

— Нет, не думаю. — Я закрыла глаза и отвернулась, чувствуя, как краснею.

— Определённо сказала, — пропел он. — Ты бы встречалась со мной в школе.

— С такими подкатами на саксофоне? Конечно, — перевела я внимание на него. Не сработало. Бо улыбался ярче солнца, и это чертовски заразительно.

Смущение смывается при виде его восторженного, сияющего лица. Кажется, мой небольшой промах может привести к откровению со стороны Бо, словно неоновая стрелка, указывающая на открытую дверь.

Внезапно я будто оказываюсь на краю обрыва, и мне вот-вот вручат либо парашют, либо гирю. И судя по выражению лица Бо, похоже, у него есть парашют с моим именем. И один для себя.

Ты прыгаешь — я прыгаю.

Кому-то из нас просто нужно, чёрт возьми, прыгнуть.

— Знаешь…У меня всё ещё есть мой саксоф...

— Уиннифред МакНалти? — раздаётся голос лаборантки у входа.

Бо откашлялся, его улыбка дрогнула, и он на секунду опустил голову.

Я встаю, машинально машу лаборантке и оборачиваюсь к Бо с улыбкой. Он провожает меня взглядом, нервно подрагивающим коленом и твёрдой, ободряющей улыбкой.

— Проходите за мной, — ласково говорит лаборантка, когда я подхожу к двери.

Тридцать минут спустя она заканчивает все необходимые замеры и снимки, извиняется и уходит, чтобы позвать Бо из зала ожидания.

Я ещё не видела малыша и не слышала сердцебиения — экран всё это время был повёрнут к лаборантке. Мы поддерживали вежливый, редкий разговор, но это УЗИ было куда более клиническим, чем предыдущее. Чувствуется, что на этот раз пациент — ребёнок, а я просто ходячий инкубатор. Честно говоря, это тревожное ощущение.

Я верчу большие пальцы, разглядывая потолок с квадратной плиткой, когда слышу, как впереди шелестит отодвигаемая занавеска.

Бо комично возвышается над лаборанткой, когда они заходят.

— Хорошо, папа, садитесь вот сюда, — говорит она, указывая на табурет справа от кушетки, пока обходит её слева.

Бо кивает в знак благодарности и опускается на табурет.

— Всё в порядке? — спрашивает он с напряжённой улыбкой.

— Думаю, да, — шепчу я. — Я просто лежала, пока она делала своё дело. Ничего не сказала.

Бо кивает, нервно покусывая губы.

— Эй, — ловлю его внимание. — Всё хорошо, — успокаиваю я его с улыбкой. — Уверена, всё в порядке.