— А ты? – спрашиваю я. — В поисках жены?

— Нет, – Бо смеётся, на секунду поднимая глаза к потолку. — Я не в поисках.

— Ну, это определённо...совместимо, – я прикусываю нижнюю губу, надеясь, что он уловит мой не слишком тонкий намёк.

Он улавливает. Ещё как. И задерживает на мне взгляд чуть дольше, чем нужно – до того момента, пока я не начинаю чувствовать, как пульс отдаётся в шее. Я хотела такой реакции, конечно, но почему-то от Бо она кажется немного ошеломляющей. Может, из-за того, как его глаза изучают моё лицо, будто он пытается вспомнить, где меня видел. Как будто мы уже встречались. Или как будто он не может поверить, что нет.

Какой бы ни была причина этого взгляда, мне нужно, чтобы он прекратился. От него кровь приливает к голове – становится жарко, я краснею и кружится голова.

— Мне нравится твоя пиратская нога, – выдавливаю я в ужасной попытке перевести внимание с себя. — То есть...костюм. Не только нога, конечно. Весь образ, – бормочу, запнувшись.

— О, ну и хорошо. А то я уже начал волноваться, что тебе нужна только моя нога, – он дразнит.

Я решаю проигнорировать его небрежное «ты меня хочешь» и резко сворачиваю с пути своего провала.

— С тобой уже такое было? – спрашиваю я, тянyсь за бокалом в надежде, что он меня охладит. — Мне на прошлой неделе в Instagram прилетело сообщение покруче. Reese24 написал, что его член будет смотреться огромным в моей «ручке-малышке».

— О боже, – лицо Бо искажается смесью ужаса и смеха.

— Ага.

— Это просто слоёный пирог из ёбаного абсурда.

— Совершенно верно.

— Но... – Бо поднимает ладони, изображая весы.

— Нет, – отрезаю я, фыркнув. — Нет, даже не смей.

— Ну, знаешь, – его взгляд становится игривым, – он прав. Наверное, и правда смотрелся бы внушительно.

— О господи.

— Это было бы очень лестно. Reese24, похоже, кое-что понимает.

— Ужасно, – фыркаю я сквозь смех. — Вы оба ужасны. – Поджимаю губы, будто в комнате запахло тухлятиной, а Бо откидывается на спинку дивана, снова положив руку за мою спину.

Мы продолжаем болтать ещё достаточно долго – плейлист Сары уже второй раз прокрутил Monster Mash. Бо смеётся над моей теорией насчёт песни (в отличие от той ведьмы) и в итоге решает, что дома проведёт собственное исследование с вдумчивым разбором текста. Вечеринка постепенно затихает, и наш разговор тоже. Медленно сходит на нет, оставляя после себя приятную тишину и третий раунд напитков, который приношу уже я.

Но, что странно, эта пауза не кажется неловкой. Я была на множестве свиданий, где шутки иссякали, и проще было либо закончить вечер, либо перебраться к кому-то домой, чем ждать следующей остроумной реплики. Но сегодня тем для разговора хватает, и нет страха, что придётся выдавливать из себя пустые фразы.

Эти тихие моменты больше похожи на антракты. Как будто мы играем друг для друга – по очереди становимся то зрителем, то актёром. Смешим друг друга. Заставляем гадать. Это весело, и часть меня хочет, чтобы у нас было больше времени, прежде чем Сара и Калеб выпроводят всех. Но, может, я смогу уговорить его задержаться подольше.

Судя по всему, что я успела узнать о Бо, инициативу придётся брать мне. Он совершенно не осознаёт своего обаяния – это даже забавно. Он скромный, почти застенчивый. Возможно, он попросит мой номер, но вряд ли хватит смелости позвать к себе. А я уже решила, что хочу именно этого.

— Это парик?

Я замечаю движение только тогда, когда его палец касается моей щеки. Бо держит прядь моих волос между большим и указательным пальцами, машинально перебирая её.

— Нет, это всё моё, – сглатываю, когда его большой палец скользит по линии подбородка.

Он продолжает накручивать мои волосы на пальцы, обвивая их вокруг костяшек, будто зачарованную змею. Я изо всех сил сдерживаю желание забраться к нему на колени и мурлыкать.

— Прости, – шепчет он, облизывая губы. Замечаю, что отпускать прядь он не спешит.

— Мне не противно, – тихо отвечаю я. Хотя мне следовало бы сказать: продолжай трогать меня. Где захочешь.

— Ты прекрасна, – говорит он, глядя на меня с непривычной серьезностью. Он отпускает мои волосы и откидывается назад, глубоко вдыхая так, что его ноздри слегка раздуваются. — Наверное, я перебрал с пуншем.

— Мне правда было не противно, – я наклоняюсь ближе, пытаясь поймать его взгляд. Безмолвно умоляю его просить больше. Но бесполезно. Он чертовски красив, но совершенно не осознает этого. Это одновременно сводит с ума и умиляет.

Так что хватит. Я могу взять инициативу в свои руки. Я современная женщина, черт возьми. Могу добиваться того, чего хочу, даже если в обычной жизни не особо этим занимаюсь. Я справлюсь.

— Бо, хочешь подняться со мной наверх? – спрашиваю я, и мой голос звучит чуть громче, чем я планировала, потому что заставила себя говорить уверенно.

Его глаза расширяются от удивления, он наклоняет голову.

— Наверх?

Я не рассчитывала, что придется повторяться. Или пояснять. Хочется схватить диванную подушку и закрыть лицо, но черт с ним – отступать уже поздно.

— Может, ты…хочешь переспать со мной? У меня тут есть комната.

Я изо всех сил стараюсь держать спину прямо, чтобы не сжаться в комок. Видимость уверенности – ключ к успеху.

— Здесь? – Он хмурится.

— Ну да.

— Ты…ты здесь живешь?

— Нет, просто часто останавливаюсь.

Я жду несколько секунд, надеясь, что он избавит меня от мучений, но он выглядит растерянным и немного шокированным. Неужели я все неправильно поняла? Да, я и раньше ошибалась, но не настолько же. Казалось, все очевидно.

Он нервно смеется, опустив голову.

— Эм, вообще-то…

Винить неоновый пунш, – говорю я себе.

— Ладно, забудь. Просто забудь, что я сказала.

Я совру себе, лишь бы пережить этот момент. Бо – девственник. Дал обет целомудрия. Я – самое соблазнительное предложение в его жизни, но он должен быть сильным. Дело не во мне. Не во мне! Не...

— Нет, – он говорит резче, чем нужно. — Не…не забуду. Просто… – он качает головой, — я давно не… – его взгляд падает на руку, лежащую на колене, прямо там, где начинается протез.

А.

Мне бы подумать. Мне бы очень подумать, прежде чем говорить. Но я не думаю. Увы, редко думаю.

— С твоим…что-то случилось? – заканчиваю я фразу, которой не должна была произносить, указывая на его промежность.

Уиннифред Джун МакНалти, нельзя спрашивать людей, не сломано ли у них «это». Что с тобой не так?

— О, нет. Ничего. В полном порядке. – Он морщится – то ли от своих слов, то ли от разговора в целом.

Нужно это исправить. Я не такая – не та, что лезет не в свое дело, смущает человека, заставляя его стыдиться своего тела или его особенностей. Я не могу быть такой. Это сделало бы меня лицемерной донельзя.

Я осторожно приближаюсь, кладу руку поверх его.

— Тогда, уверена, все не так уж иначе. – Я замолкаю, ожидая, пока он посмотрит на меня. — Я готова попробовать, если ты готов. Может быть очень весело.

Он поворачивается ко мне, его глаза темнеют, зрачки расширяются, брови сдвигаются.

— Почему это было так горячо? – шепчет он почти с недоверием.

«Вот оно», – думаю я. Кроха моей гордости возвращается.

— С той секунды, как ты пожал мне руку левой, я была готова на это. – Я прикусываю улыбку. — Наверное, это что-то похожее? Осознание, что я в какой-то мере понимаю твои сомнения?

Его взгляд снова скользит к моим губам, он кивает, глаза завороженные, блестящие.

— Ну так что? – спрашиваю я, приближаясь так близко, что могу пересчитать веснушки на его щеках, перекинувшиеся через нос, словно мостик. — Потому что если мне придется спрашивать снова, я, пожалуй, попытаюсь утопиться в пунше.

Бо без колебаний сокращает расстояние между нами и целует меня – нежно, коротко, его рука на моей челюсти. Его губы мягкие, теплые и чертовски опьяняющие.

— Да, – говорит он, жадно вдыхая, его лоб прижат к моему. Он тихо смеется, убирает прядь моих волос за ухо, затем проводит той же рукой по моей шее, плечу, руке. — Пошли.