— Хорошо, вот наш общий годовой доход. – Он обвел всю диаграмму пальцем. — А вот процент, который составляют мои доходы. – Он указал на большую фиолетовую часть. Его колено касалось моего, и мне пришлось собраться, чтобы сосредоточиться. Хорошо, что мои учителя математики не были такими отвлекающе красивыми, как Бо. Иначе я бы никогда не получила аттестат.

— Эта система делит всё пропорционально. Я внес наши ожидаемые месячные расходы, включая два новых сберегательных счета, на которые мы будем откладывать. Один – для твоего будущего жилья и переезда, когда ты решишь. Второй – для ребенка: мебель, подгузники, одежда и всё такое. Затем я умножил общие расходы на процент каждого из нас, чтобы понять, сколько каждый должен вносить.

Я кивнула, скользя взглядом по экрану, и увидела свое имя под диаграммой, выделенное зеленым.

— То есть вот эта цифра, шестьсот семьдесят четыре, это мой вклад?

— Да, – ответил Бо.

— Это слишком мало для жилья, еды, счетов и всего остального. Так не может быть.

— Проценты не врут.

— Ты явно подкрутил цифры!

Бо тихо смеётся.

— Клянусь, я ничего не делал. Могу разобрать с тобой расчёты, но единственное, что я не включил, – это расходы на машину, потому что не был уверен, захочешь ли ты ей пользоваться. Но могу добавить и их, если хочешь.

— Что мне делать с лишними деньгами из кафе? Я точно должна вносить больше, учитывая, сколько у меня остаётся.

— Ну, я не включил твой телефон. Плюс карманные расходы, наверное. Ещё один счёт для сбережений. Можешь что-то вложить, если захочешь. – Он пожимает плечами, будто показывая, что ему всё равно. — А когда ты будешь в декрете, мы пересчитаем проценты от наших доходов, чтобы всё было справедливо.

Я выхватываю у него телефон, листаю и вижу его цифру под своей.

— Роберт! Три тысячи девятьсот девяносто два? – Я вздыхаю, сверля его взглядом. — Это даже близко не равно.

Бо приподнимает брови, глаза расширяются.

— Роберт? – переспрашивает он, усмехаясь. — Теперь я Роберт?

— Ну, «Бо» звучит слишком неформально для человека, который теперь мой спонсор, по всей видимости! – восклицаю я.

Бо закатывает глаза.

— Я серьёзно. Я хочу, чтобы всё было честно.

Мной уже пользовались. Я знаю, каково это. Как быстро можно начать ненавидеть человека за всё, чего он не делает.

— Всё абсолютно честно, Фред. Цифры пропорциональны. Это справедливость, а не равенство. Поверь мне. Будь моя воля, твоя сумма была бы куда меньше. Нулевой. Твой доход – около 15% от общего дохода семьи, так? Расходы из-за твоего переезда выросли всего на шестьсот тридцать долларов, и твоя доля их покрывает. Разве это справедливо, учитывая, что ты ещё и растишь моего ребёнка? Это я иду на компромисс.

Я хмыкаю, глядя на огромную разницу между нашими цифрами. Я зарабатываю всего 15% от общего дохода семьи. Математика – явно не мой конёк, но выходит, что Бо получает больше ста тысяч в год. Я не ожидала, что это будет так…унизительно. Как мало я могу предложить.

— Бо, ты уверен? Абсолютно уверен? Мне кажется, это слишком.

— Да, – он отчаянно кивает. — Совершенно, определённо, абсолютно и любой другой наречие, которое ты захочешь добавить, уверен.

Его простая мальчишеская улыбка немного успокаивает меня. То, как он наклоняет голову, чтобы поймать мой взгляд, как кивает, будто подталкивая меня сделать то же самое. То, как всё это кажется ему…неважным. Будто ему действительно всё равно.

— Я нахлебник, – вздыхаю я, не отрывая от него глаз. Наши лица так близко, как позволяют разница в росте и ширина плеч.

— Ты не нахлебник. Ты –актив.

Он толкает меня плечом, вынуждая улыбнуться.

— Актив? – моргаю я, глядя на него.

— Конечно. Ты определённо повысила стоимость дома, добавив декор и преобразив эту скучную комнату. Не говоря уже о том, что ты увеличиваешь число домочадцев на 50%. Плюс, ты полезна для морального духа, – подмигивает он.

— Морального духа, да?

— Ага. Твой вклад в атмосферу стоит как минимум пару сотен.

— Ну ладно. – Вздыхаю, обхватывая урчащий живот. Взгляд Бо скользит за моей рукой и задерживается там, с теплотой глядя на мой живот.

— Слушай, я знаю, мы ещё не очень хорошо знакомы, и у тебя нет причин доверять мне в этом, но я обещаю – это справедливо. Могу ещё раз всё объяснить, может, за компьютером, но в любом случае, я не могу взять с тебя больше. Я очень хорош в своей работе и обычно честен, но я действительно подумывал подкрутить цифры, когда увидел твою сумму. Я хочу сделать всё максимально лёгким для тебя, Уин. Будь моя воля, ты бы бросила работу, закинула ноги на диван и отдыхала следующие несколько месяцев.

— Тебе нужна содержанка, – поддразниваю я.

— Мне определённо хочется содержать тебя. – Он бледнеет, как только слова срываются с его губ. — То есть, я хочу, чтобы ты была счастлива. Здесь. И счастлива. И…

— Ладно, – перебиваю я. — Хорошо. Я согласна с твоими условиями, но если что-то изменится…если в какой-то момент ты начнёшь злиться на меня или…

— Это невозможно.

— Ладно, но…если.

Он опускает плечи на долгом выдохе.

— Спасибо.

— Не знаю, за что ты меня благодаришь. Теперь я богачка. У меня есть льдогенератор и лишняя тысяча долларов в месяц на развлечения.

Он смеётся, запрокинув голову к потолку.

— Ну что ж, транжира, раз мы разобрались с этим…суп? – Он встаёт, протягивая мне руку.

Я вкладываю свою маленькую ладонь в его и замечаю, как уголки его глаз морщатся, когда он полностью охватывает её своей.

«Не умею готовить», твою мать. Когда я доедаю третью порцию тыквенного супа Бо – который он, замечу, сделал с нуля – я принимаюсь убирать.

Звучит смешно, ведь у нас есть посудомойка, но я решила помыть посуду вручную. Наверное, часть меня считает, что так правильнее – по-старинке, раз уж Бо готовил суп, как настоящая пионерка.

На середине процесса из соседней комнаты раздаётся скрипучее гитарное соло, и музыка постепенно становится громче.

— Всё в порядке?

Бо выглядывает из-за угла.

— Да! – кричу я поверх музыки, кивая в такт. — Кто это?

— «Rush» – одна из любимых групп моей мамы.

— У твоей мамы хороший вкус, – улыбаюсь я через плечо, оттирая миску от супа.

Бо смотрит на мои руки с приподнятой вопросительно бровью, но ничего не говорит. И я ценю это. Терпеть не могу, когда мной управляють. Даже если то, что я делаю, бессмысленно. Сейчас мне нужны маленькие дозы контроля.

Я ставлю миску на сушку и беру со стола стакан. Улыбаюсь про себя, засовывая свою маленькую руку внутрь со губкой. Пожалуй, это лучшее преимущество недоразвитой кисти. Если бы про неё снимали рекламу, там бы сказали, что у меня встроенная щётка для мытья. Или, будь я игрушкой, на упаковке написали бы: «Всегда готова к карате!»

— Когда закончишь, подумал, может, возьмём одну из тех карточек с вопросами, что Сара нам дала, – говорит Бо, почесывая затылок. — Если, конечно, не слишком устала.

— Конечно! – звонко отвечаю я, ещё раз улыбаясь через плечо.

«У нас отлично получается», думаю я. Первый день, а мы уже обсудили все условия, рассказали друг другу про бывших и начали формировать нашу рутину. Не могу сдержать улыбку, пока убираю, напевая под музыку, пока не заканчиваю.

Вытираю руки и заскакиваю в комнату, чтобы надеть толстовку. Моё тело пока не сильно изменилось, но я точно замечаю, как по вечерам стали давить джинсы.

Устроившись поудобнее, я нахожу Бо в гостиной – он задумчиво сидит с книгой судоку в руках. Проигрыватель остановился, когда игла дошла до конца пластинки, оставив после себя лишь тихое гудение динамиков.

— Хочешь, переверну пластинку? – спрашиваю я, подходя к краю дивана.

— О, привет, прости. – Он аккуратно откладывает книгу и карандаш на журнальный столик. — Не услышал, как ты зашла…И нет, не надо.

— Не надо останавливаться из-за меня, – говорю я, садясь на противоположный конец дивана.