— Да, – соглашаюсь я.

Он делает долгий глоток кофе, взгляд скользит к моей дрожащей коленке под столом.

— Уин, ты…

— Я беременна, – громко перебиваю я, и все слова вырываются из меня вместе с воздухом, словно я перестала дышать.

Бо моментально бледнеет. Его плечи опускаются, будто он забыл, как держать собственный вес.

— Что?

— Прости, – шепчу я. Я больше не могла это скрывать.

— Ты… – Он сглатывает, глядя на стол между нами. Поднимает руки с колен и кладёт ладони на стол, сутулясь. — Ты сказала… – он поднимает на меня широко раскрытые, немигающие глаза, —...что беременна?

— Да. Я…да.

Он кивает. Потом ещё раз. Затем так много раз, что кажется, будто у него сломана шея.

— Ладно. Хорошо. Ладно. И я, э-э, полагаю, ты говоришь мне это, потому что… – Он делает долгий, дрожащий вдох, всё ещё кивая сам себе.

— Да. Это твой, – отвечаю я.

— Ого. – Он зажимает переносицу, глубоко вдыхая. Потом слегка раскачивается на стуле, прикрыв рот ладонью, пальцы прижаты к щеке. — Ладно, – говорит он сквозь пальцы. — Ладно, – повторяет, опуская руку.

— Я знаю, это шок. – Я сжимаю руки на коленях, смотрю на соседний стол и думаю, сколько раз в жизни сидела рядом с судьбоносными разговорами, пребывая в блаженном неведении. — Прости, – снова говорю я.

— Нет, э-э, я… – Его дыхание снова сбивается, когда он тянется за кофе и делает ещё один долгий глоток. — Ого, – выдавливает он, сглатывая.

— Да, – соглашаюсь я. Оглядываюсь к стойке и замечаю кувшин с водой и стаканы. — Может, хочешь воды? – предлагаю я. В основном просто хочу отойти от стола, хоть на пару секунд.

— О. Да. Конечно. Спасибо.

Я встаю и наливаю два стакана, благодарная за мгновенную дистанцию между мной и бомбой, которую только что сбросила.

— Вот, – говорю я, ставя стакан перед ним и садясь обратно.

Он осушает его залпом.

— Чёрт, прости. Как ты себя чувствуешь? Как ты? Как…как ты?

— Нормально, – честно отвечаю я. — Меня часто тошнит. Но я в порядке. Мы, э-э, мы в порядке. – Я кладу руку на живот под столом, вне его поля зрения.

Познакомься со своим папой, малыш.

— Я правда не ожидал этого. – Взгляд Бо наконец перестаёт метаться по комнате, он останавливает его на мне, и в его глазах читается растерянность. Всё его лицо напряжено. Я почти вижу, как его мозг прокручивает наш вечер вместе и тот самый момент, когда он добирается до недостающих презервативов.

— Я тоже. – Я прокашливаюсь. — Я…я не врала, когда говорила, что принимаю таблетки.

— Нет, я так не подумал. – Он быстро мотает головой, хмуря брови.

— Я не пыталась…ну, знаешь...подстроить это.

— Ладно.

— Такое иногда случается, – пожимаю я плечами, стараясь выглядеть равнодушной, хотя внутри всё наоборот. Очень даже не равнодушной.

Бо проводит ладонями по лицу, растягивая кожу.

— Так…мы…мы поженимся?

— Что? – я отшатываюсь. — Нет! Что? С чего вдруг? Мы даже не знаем друг друга!

Он выпрямляется, тяжело вздыхая.

— Прости, не знаю, что на меня нашло.

— Видимо, дух твоего прадеда.

— Но тогда…что мне делать? Как помочь? Чем я могу…

— Бо, я решила оставить ребёнка, – перебиваю я. — Я ничего от тебя не жду, но готова сотрудничать. Ты можешь участвовать настолько, насколько захочешь, но если согласишься – будь добр остаться в их жизни надолго. Это не игра в прятки с отцовством. Хочешь ребенка? Тогда будь рядом и с малышом, и с подростком, и со взрослым. Понял?

Это была единственная часть, которую я отрепетировала. Вышло не совсем так, как планировалось, но мне стало легче, когда я сказала то, за чем пришла. Хотя бы часть. Остальное теперь зависит от него.

— Хорошо, – говорит он, слегка приоткрыв рот, и его взгляд снова становится отсутствующим.

Почему-то это озадаченное выражение лица заставляет меня замедлиться. Он выглядит таким потерянным – будто его давит что-то ещё тяжелее. Тяжелее этого. Мне хочется спросить, но, возможно, это не моё дело. В конце концов, мы почти чужие люди.

И всё же я начинаю ему сочувствовать. Он держится относительно хорошо, и, насколько я пока могу судить, он кажется хорошим парнем. Может, я была немного резка.

— Тебе не нужно решать прямо сейчас, конечно, – говорю я мягче, пытаясь сгладить удар.

Он возвращается из далёких мыслей, его взгляд становится сосредоточенным и твёрдым, когда он складывает пальцы перед собой на столе.

— Нет, я…я в деле. Настолько, насколько смогу. Как бы ты ни нуждалась в поддержке, я готов. Определённо.

— О, – невольно вырывается у меня. — Ладно, – соглашаюсь я.

— Прости, – говорит он на выдохе.

— Это ничья вина.– Я прикусываю губу, переформулируя. — Ну, вообще-то, это точно наша вина. Обоих. Коллективная. Я забывала вовремя принимать таблетки, у нас не было презервативов, и ты, наверное, мог бы прерваться.

— Я не думал… – он замолкает, откусывает огромный кусок шоколадной выпечки с тарелки, жуёт и кивает сам себе. Потом ещё один – и съедает всё целиком. Затем берёт следующую выпечку и повторяет то же самое. — Я думал, что не смогу, – говорит он с полным ртом.

— Не сможешь что? – спрашиваю я. Заниматься сексом? Он говорил, что ничего не было с тех пор, как потерял ногу. Но это определённо случилось. Уж точно поэтому у него не было с собой презервативов, если он об этом.

Он сглатывает еду одним глотком.

— Уин, я должен кое-что тебе сказать… – Бо берёт ещё одну выпечку, опустошая тарелку с рекордной скоростью.

Я понимаю, что он заедает стресс, когда он запихивает в рот последнюю выпечку целиком, с трудом проглатывает и затем запивает кофе.

— Несколько лет назад в моей жизни всё пошло не по плану, и я не… – он бросает взгляд по сторонам, будто готов на всё, лишь бы не говорить дальше. Только сейчас я замечаю, что он едва помещается в стуле, его крупное тело его перевешивает. Но при всей своей физической массе сейчас он кажется таким маленьким. Он сжался, его лицо выглядит моложе. Наконец, перестав сопротивляться, он выпрямляет шею и садится ровнее, глубоко вдыхая.

— У меня был рак, – резко говорит он. — Рак кости. Третья стадия. Мне поставили диагноз вскоре после двадцать восьмого дня рождения, а операцию сделали в прошлом октябре. Это было…это было тёмное время. Я не замораживал сперму перед лечением. Не думал, что доживу, чтобы её использовать, да и не хотел. Я только вышел из отношений, и всё казалось безнадёжным.

— О. – Я вздрагиваю. – Мне так жаль, я... – Мой голос затихает. Что тут можно сказать? Ничего полезного. Ничего, что могло бы передать, как сильно я жалею, что ему пришлось через это пройти.

Я пытаюсь вписать рак в хронологию, которую начала выстраивать в голове, основываясь на в основном бесполезной информации от Калеба. Понимаю, что это как раз время внезапной помолвки и последующего расставания с Корой.

Поднимаю взгляд от края стола к его лицу.

— Бо, мне правда...

— Я просто не думал, что такое возможно, – перебивает он, смахивая слезу с верхней части щеки. Своей щеки, приподнятой улыбкой. — Чёрт, прости, – кашляет он. — Просто...

Этот разговор оказался куда серьёзнее, чем я ожидала. Моё сердце разрывается от боли за человека напротив – и тут же склеивается обратно, облегчённое его сияющим, потрясённым выражением.

Я протягиваю руку через стол и касаюсь его локтя. Почувствовав прикосновение, он убирает ладонь от лица и берёт мою руку в свою, поднося запястье к губам и прижимая их к точке пульса.

В этом нет ничего сексуального. Это просто попытка дать и принять утешение. Потому что ни один из нас не знает, что сказать дальше.

— Буду честна. Я не ожидала слёз счастья, – полу-шучу я, изо всех сил стараясь успокоить его улыбкой, пока он опускает наши руки на стол между нами.

Смех Бо звучит горько-сладко.

— Я тоже. – Он откашливается. — Прости, я не хотел делать это о себе.

— Я побыла в центре внимания в кабинете врача. И каждый день с тех пор, – говорю я.