В отличие от них, я в том возрасте, когда многие мои подруги сознательно беременеют. В этом году я уже была на трёх baby shower. И…тайно мечтала о своём ребёнке. Когда-нибудь. Когда будет стабильность.

Но правда в том, что я не уверена…кто-нибудь вообще бывает готов к ребёнку?

Даже с этой мыслью я никогда не чувствовала себя так, будто меня судит весь мир. Не доктор Салим – нет. Но эти миллионы невидимых глаз, будто бы уставившихся на меня.

Не проходит и дня, чтобы где-то не спорили о «праве выбора». Но я никогда не думала, каково это – оказаться в центре этого. Как будто за дверью уже ждут репортёры, готовые предугадать моё решение. Как будто протестующие и политики где-то в тени решают, морально ли я права или нет. Слишком много мнений для этого маленького кабинета.

Так что я отбрасываю их все.

Здесь только я и доктор Салим. Как и должно быть.

— Симптомы, которые могут появиться до следующего визита… – она перечисляет ужасающие варианты: болезненная грудь, тошнота, слюнотечение, раздражительность, усталость. — Но если заметишь вот это… – ещё хуже: кровотечение, сильные спазмы, помутнение зрения, резкие перепады настроения… — сразу звони, хорошо?

Я киваю, чувствуя себя совершенно опустошённой.

— Если сомневаетесь в следующих шагах, пока ведите себя так, будто беременность прогрессирует. — Она встаёт, достаёт что-то из шкафа. — Пренатальные витамины раз в день. Никакого алкоголя, сигарет или наркотиков. В брошюре в холле есть список опасных продуктов. – Мягко улыбается, протягивая баночку. — Хотя признаюсь, во вторую беременность я ела суши и иногда позволяла бокал вина – всё было в порядке. Главное – умеренность.

Суши? Серьёзно? – мысленно возмущаюсь я. Насколько же хрупкие эти дети, если нельзя сожрать чёртов ролл?

— Хорошо, – говорю вслух, вставая, пока доктор Салим придерживает для меня дверь.

— Увидимся через неделю, но звони, если что.

Я обнимаю её. Наверное, это неуместно, но мне плевать. Прямо сейчас мы с ней – единственные люди на свете, кто знает этот секрет, и кажется, будто между нами возникла какая-то связь.

Доктор Салим стойко выдерживает мой душащий объятие, похлопывает меня по спине и выходит в коридор. Её профессиональная маска на секунду спадает, и в усталых глазах появляется тихая, тёплая доброта.

— Не знаю, утешит ли это тебя, но даже те мои пациентки, кто планировал беременность, чувствуют себя подавленными. Это огромный стресс. Но ты исправишься, Уин. Какое бы решение ни приняла – оно будет правильным. Я тебя полностью поддержу.

Я уже собираюсь поблагодарить её (и, возможно, вцепиться в очередные объятия), как вдруг из холла раздаётся голос Сары, полный тревоги.

Оборачиваюсь – и сразу чувствую, как по щеке скатывается слеза. Моя подруга стоит в растянутых спортивных штанах, с волосами, кое-как собранными в зажим. Она действительно бросила всё и примчалась сюда.

— Спасибо, что приехала, – шепчу, возможно, только себе, пока она бежит ко мне с распахнутыми руками. Мы сталкиваемся в объятии.

— Что случилось? – тихо спрашивает она у меня над ухом, и в её голосе столько опаски, будто она боится услышать ответ. Мгновенно вспоминаю её маму, Марси – во многом ставшую и моей матерью тоже. Как ближе к концу её жизни каждое слово врачей звучало для нас как новый удар.

— Всё хорошо, – успокаиваю я. — Обещаю. – Отстраняюсь, вытирая рукавом слёзы. — Поговорим в машине?

— Конечно, детка. Пошли. – Сара хватает меня за запястье и тащит к выходу. Я ещё раз мысленно благодарю доктора, оглянувшись через плечо, пока мы выходим на улицу.

Глава 6

— Ты переезжаешь к нам. – Сара ещё сильнее сжимает моё запястье. Она воспринимает новость, переворачивающую жизнь с ног на голову, как обычно – пытаясь взять всё под контроль. Так уж мы устроены.

— Сар, ты смешная. У меня есть своя квартира. Вы с Калебом даже своих детей не хотите. – Я тяжело вздыхаю, прикусывая губу. — К тому же, я ещё сама не решила, что буду делать.

— Ты оставишь ребёнка, Уин. Мы обе это знаем.

Возможно, она права.

Едва выйдя из кабинета врача – даже до разговора с Сарой – я проглотила витамины для беременных и поставила напоминание в телефон на следующие девять месяцев. Без лишних раздумий.

Но я могу удалить это напоминание. Запросто. Могу.

— Мне стоит подумать об аборте, да?

— Ты уже думала? – в её голосе нет ни капли осуждения.

— Пока нет.

Мы молчим, рассеянно глядя друг на друга.

В голове начинает складываться список «Причины не оставлять ребёнка». И хоть Саре не стоит быть такой снобкой, она права: мой дом – дыра. Тут были все возможные виды вредителей, и как только один исчезает, тут же появляется другой.

Соседи шумные и бесцеремонные. Поезд грохочет в четыре утра так, что дрожат стены. А под кухонной раковиной растёт плесень, которую мой нерадивый арендодатель называет «полезными бактериями, как в йогурте». Но дети росли и в худших условиях. Мы с Сарой– тому пример. И выросли…нормально. Вроде.

В список «против» добавляется и работа. Кафе платит чуть больше минималки, а декретные в Канаде – это примерно половина зарплаты. Сомневаюсь, что смогу прожить на такие деньги. С финансами и так туго. Если придётся искать новую квартиру, аренда будет дороже, а значит, денег останется ещё меньше. Плюс – ещё один рот, который нужно кормить, тело – одевать, подгузники – покупать.

Но наши мамы как-то справлялись практически ни с чем. А жизнь без денег закаляет характер. Надеюсь.

И, конечно, есть второй родитель. Бо, даже за наш короткий вечер вместе, не показался мне тем типом, который бросит мать своего ребёнка на произвол судьбы. Но в конечном счёте, я его вообще не знаю. И не собиралась узнавать. В этом и был смысл того, что мы сделали. Хотя, возможно, он поможет? Но для этого придётся ему сказать. А значит – увидеться снова. Вдруг он этого не захочет?

А я, к своему же беспокойству, захочу.

Я тщетно пытаюсь придумать причины, которые не получится опровергнуть парой доводов. И, очевидно, моё сердце уже определилось, раз я так отчаянно ищу аргументы против.

Осторожно, даже в мыслях, я позволяю себе признать: я хочу этого ребёнка. Глубоко внутри, на уровне «знаю каждой клеткой», это чувствуется правильным. Я повторяю это снова и снова, прислушиваясь к себе. Жду паники, страха – но ничего. Только…решимость. И даже искорка радости.

Я всегда знала, что хочу ребёнка. Или двух. Вопрос был в партнёре – после Джека я не была ни в ком уверена. Может, это и есть выход? Случайный ребёнок для сознательно независимой жизни.

— Я оставляю его, – говорю вслух, проверяя, насколько правильно это звучит. Киваю и повторяю увереннее: — Я рожу этого ребёнка.

— Ты уверена? – мягко спрашивает Сара.

— Да. – Я смотрю на неё и впервые за сегодня улыбаюсь, хотя слёзы ещё стоят в уголках глаз.

— Уин? – её улыбка сменяется лёгким беспокойством. — Я пытаюсь подобрать деликатные слова, но…кто отец?

Ах да. Слон в комнате.

Ну, то есть в машине. Слон в машине.

— Мне нужно в чём-то признаться, – говорю я, морщась.

Сара выпрямляется в кресле и сжимает руль, хотя машина всё ещё припаркована.

— О-о-о, что ты натворила? – шепчет она, и в её глазах загорается озорное любопытство. — Это роман? Он намного старше? Мафиози? Твой друг детства? Ой, стоп…это же я.

Она слишком много читает, и это окончательно повредило её мозг.

— Это случилось на Хэллоуин, – признаюсь я.

— Боже мой! – Её лицо оживает. — Ты переспала с кем-то на моей вечеринке? – Она аж задыхается. — Твой ребёнок был зачат в моём доме? – Сара закидывает голову назад, будто это слишком даже для неё. — Как ты вообще протащила его наверх? И вывела? Господи, вот так, наверное, чувствовали себя наши мамы, когда мы были подростками! Ты влипла, юная леди!