– Мда, – зачесал репу Карпов, – чё делать то будем? Гришка с нас скальпы без наркоза поснимает, он сто лет такого случая дожидался, чтобы нашим клубом перед москвичами похвастать.

– Да я и сам понимаю, – мямлил Тушников, – мне и самому такой шанс засветиться перед главным продюсером центрального телеканала не всякий раз в жизни даётся, я что? Тупой что ли? Разве я не понимаю?

Сева с Тушниковым приуныли.

– И ведь посетительниц то мало в девять то вечера, как их подогреть да раззадорить, чтобы на любительский стриптиз, на нашу коронку расшевелить?

Но решение пришло мгновенно.

Недаром Сева Карпов мичманом на Северном флоте служил!

– Надька, три секунды – поди сюда! – крикнул Сева дежурной администраторше-метрдотелю клуба Надежде Соколовой.

Надя – девушка высокая, стройная, в свое время семь классов в Вагановском отучилась, но бросила и поступила на юридический. В клуб она попала по чьей-то протекции, работала хорошо, с посетителями не флиртовала и вообще имела репутацию девушки строгих правил.

– Надька, ты у нас в балетном училась, так ведь? – взяв своего администратора за локоток и глядя ей прямо в глаза, спросил Сева.

– Ну, было дело, – ответила Надя.

– Тогда бери еще Иру официантку, идите в гримерку, переодевайтесь, будете стриптиз танцевать сегодня.

– Я? – задохнувшись и поперхнувшись от неожиданности, переспросила до полусмерти изумленная Надя, – я стриптиз танцевать.

– Надя, у нас форсмажор, я тебе всего объяснить не могу, но тысячу баксов наличными за сегодняшний вечер я тебе плачу, и триста бакинских Ирке.

– Надя, это только до прихода Ольги с Наташкой, а там уже всю ночь они работать будут, выручай! – взмолился Тушников.

– За три тысячи, пойду к шесту, а так, пусть Ира официантка и Лена повариха из холодного цеха голыми пляшут, – твердо сказала Надя, – мне потом еще здесь администратором работать, как я постоянным клиентам потом покажусь?

– Надя, у нас зарез, три не могу, полторы, – взмолился Сева.

– Ладно, Надя, я еще пятьсот от себя докидываю, иди, переодевайся ради всех святых, – сделав плаксивое выражение лица, заныл Тушников, – спасай нас, ты же в команде, ты же с нами в одной лодке плывешь.

Окончательно сойдясь на цене в две пятьсот, Надю наконец-таки отправили в гримерку. А Иринку-официантку хитрая Надя, даром что юридический кончала, вообще за бесплатно танцевать стриптиз уговорила, оказывается, та давно сама хотела этому научиться, но не решалась спросить. А тут – такой случай.

– Надо еще как минимум одну подставную стриптизерку-любительницу, как бы из посетительниц в зал усадить, – сказал Тушников.

– Возьмем Ленку-повариху из холодного цеха, – предложил Сева.

– Ну! – выдохнул Максим, – с её-то бюстом! Это же взрыв на аттоле бикини, только она ведь не согласится.

– Это я на себя беру, – крякнул Сева, – зовите ее ко мне в кабинет и бутылку коньяка мне из бара, Хеннеси Экс-Оу…

Шоу прошло как во сне. Еще и лучше чем с профессионалками Олей и Наташей.

Все-таки Вагановское, оно и в Африке остаётся Вагановским.

Мастерства балетных ножек ни каким юрфаком потом не вытравить!

Надя такой стрип-балет сымпровизировала, что ей бы и Ла-Скала и парижская Гранд-опера рукоплескали бы, это как пить дать!

Надя притаранила из своей машинки си-дишник с классической музыкой, который всегда возила с собой и слушала в дороге, дала его нашему ди-джею и тот поставил сперва адажио из Лебединого, а потом начало первого акта из Жизели Адана. Уже потом, когда после отъезда Лагутина на вокзал, все пили и отмечали успех, Надя рассказала всей компании, что эти отрывки она учила на экзамене по классическому танцу.

– А балетные туфли, а пуанты то ты где достала? Откуда? – изумлялся Сева.

– А случайно в багажнике в сумке у меня оказались и вот пригодились, надо же! – счастливая смеялась Надя, – а ведь какой успех, за все столики на приват-стриптиз меня звали, сколько еще денег я могла бы сегодня заработать!

– Это точно, – добродушно посмеивался Сева, он был рад, что уезжая провожать москвича, Гриша Золотников его похвалил и поблагодарил за работу, – это точно, и Олька с Натахой потом жаловались, что никто из посетителей после Надиного триумфа их за столик на приват-стриптиз не звал, все только орали, давай, мол, балерину, балерину давай!

А особенное впечатление на пятничную публику, да на самих Золотникова с Лагутиным, произвел любительский стриптиз, показанный поваришкой Леночкой из холодного цеха.

Сева – даром что ли моряк-подводник, Ленку накачал коньяком, потом усадил в зале с охранником Петей, как будто они пара посетителей, и отдал ее на растерзание Максиму Тушникову, когда тот начал свой коронный номер с вытаскиванием из зала стриптизерки-любительницы.

Зал ахнул, когда в сиянии рампы перед взорами подгулявшей публики затряслись в торжестве природной зрелости юные груди пятого, если не шестого номера-размера.

И кабы все не увидали потом, что спутником этой красоты является сильный высокий мужчина, быть бы потасовке за право обладания этой прелестью!

– Главное, что Лагутин и Гриша в восторге, – подытожил Сева.

– Ну, вроде все срослось, – вздохнул Тушников, – будем теперь ждать результатов, авось и нас в Москву позовут.

В отдельном купе Николаевского экспресса, до которого его проводил приятнейший парень Гриша Золотников, подвыпившему Лагутину снился большой бюст поварихи Лены.

Она танцевала на пуантах и груди ее вздрагивая, прелестно вибрировали при каждом всяком движеньи ее прекрасных стройных балетных ножек. А Лагутин все бегал за ней по сцене, а она все убегала, все убегала…

– Надо пригласить в Москву этого парня их арт-директора к нам в Останкино, – думал Лагутин, жарко переваливаясь с боку на бок, – пускай он у нас сделает подобное шоу, типа Деголяс на льду, или анекдоты Максима на ринге и женский кэтч…

– Денег на супершоу дашь? – спросил Лагутин.

Они сидели у Зураба Ахметовича на открытой веранде его большого только что отстроенного коттеджа, настолько нового, что как бы прораб и рабочие ни пытались скрыть следы отделочных работ, но тонкие лагутинские нюх и глаз то тут, то там безошибочно подмечали свежесть еще не подсохших лаков и олиф.

Поэтому и на открытой веранде они сидели в этот не такой уж и жаркий сентябрьский день, потому что в доме уж слишком пахло и свежей отделкой и новой мебелью. Это Лагутин подметил потому как сам уже третий год был в непрерывном процессе, как он его называл – перманентного строительства коммунизма. Лагутин замахнулся на одновременное строительство сразу двух домиков. По Калужскому на Десне для подраставшей и учившейся в МГИМО доченьки Любы и для себя по Рублевке в Усово. Так что, запахи свежих лаков и красок были Лагутину теперь также близки, как и запахи писчебумажного магазина для прилежного первоклашки.

– Денег на новое шоу дашь?

Вопрос повис в воздухе.

Зураб Ахметович медленно перебирал четки и глядел вдаль, мимо лагутинского плеча.

А воздух, если отринуть эти запахи строительства, был здесь волнующе свеж и прохладен, как бывает грустно прохладен и свеж первый предвестник скорых октябрьских холодов.

Лагутин тоже поглядел вдаль.

Да, неплохих архитекторов нанял Зураб Ахметович, это как в петровские и екатерининские времена старой России, когда для обустройства петербургских версалей выписывались лучшие мастера ландшафтной архитектуры, чтобы не просто выстроить дворец, но безошибочно вписать его в изгибы местного пейзажа.