– Ай, хорошего парня ты мне дал, ай-молодца!

Макс Тушников ехал в Москву из Питера, где навещал своего патрона Гришу Золотникова. В Москву он ехал поездом. Своей любимой "Красной стрелой".

Отправление в 23 часа 55 минут. Секретарь Максима теперь всегда заказывал для новоявленной телезвезды сразу три купе в вагоне СВ. Места с первого по шестое. В среднем купе -сам Макс, а слева и справа его телохранители – два его бойца – чемпион 1995 года по боям без правил Валид Бароев и ветеран спецназа внешней разведки Северной Кореи – Ким Дон Ким, или как его все кликали, – "Ким два раза".

Кликали его так не только потому что имя Ким повторялось у него еще и фамилией Ким, а потому что Ким Дон Ким, когда наставала пора обеда или позднего ужина, всегда ел две порции… Потому и два раза Ким.

Как всегда приехали на вокзал за пятнадцать минут до отправления. Мерседес с Севиным водителем Петей подъехал прямо к главному входу, сперва из машины вылез Валид Бороев, он открыл заднюю дверцу и ждал, покуда Макс вылезет на мокрый питерский асфальт и расправит полы своего модного плаща. Ким дон Ким тем временем достал из багажника портфель Максима и сумку, где лежали его ноутбук, кинокамера и еще кое-какие вещи.

Через центральный зал вокзала и по перрону шли не торопясь, время еще было.

Валид шел впереди и одним стальным своим указательным пальцем разводил зазевавшихся прохожих, тихим рычанием и грозным взглядом освобождая дорогу для своего босса. Ким дон Ким с сумками шел позади, охраняя драгоценную спину телезвезды.

Вагон номер два был почти в конце перрона, у самого локомотива.

У двери стояла красивая проводница в красном форменном пальто.

Билеты были у Кима.

– У нас три купе, – сказал Ким проводнице.

– Но у вас только пять билетов, там в третьем купе у вас уже есть попутчик, – ответила проводница.

– А нам, пох, – сказал Валид, – нам нужно чистых три купе, поняла?

– Ладно, я пошел в свое купе, – сказал Макс, – а вы ребята разберитесь, откуда там в ваших купе какие-то попутчики взялись…

Макс ступил в тамбур, прошел по коридору, устланному красной ковровой дорожкой, вошел в свое второе двухместное купе и не снимая плаща повалился на уже застланную, на уже застеленную полку.

На столике лежали два комплекта быстрого питания. Макс протянул руку, наощупь взял бутылку с минеральной водой, свинтил пробку и принялся жадно пить. Сегодня они обильно обедали с Севой и с Золотниковым. У Палкина на Невском, угол Владимирского проспекта. Выпили почти литр на троих под икру с устрицами.

– Кимка, закажи проводнице две маленьких водки! – капризно крикнул Максим, – водки хочу, и пусть икры принесут.

Но Кимка не шел.

А вместо этого в соседнем купе послышался какой-то шум.

– Я не желаю никуда уходить из своего купе, – визгливо кричал какой-то мужчина, – у меня билет, вы не имеете права.

– Засунь себе свой билет в жопу, – услышал Максим знакомый голос Валида Бароева, – я тебе сказал, что ты здесь не поедешь, значит ты здесь не поедешь.

Мужчина снова принялся что-то бубнить, потом послышалась какая-то возня, сдавленный крик, потом тихий приглушенный визг, потом глухой стук двух или трех ударов…

– Так ему, так ему, – сладко улыбаясь, закрыв глаза и лежа на спине приговаривал Максим.

Ему нравилось, что его телохранители дали кизды какому-то лоху.

Конечно же, секретарь виноват в том, что взял не шесть билетов, а только пять, но и этот лох тоже виноват, что угодил с ними в один вагон.

– Просто ему – этому лоху не повезло, – засыпая со счастливой улыбкой на лице, подумал Максим, – а вот мне, Максиму повезло, что я звезда. Звезда этой скотобазы по имени телевидение.

У Киры и у Сережи родилась двойня.

Мальчик и девочка.

Их назвали Максимкой и Алиской.

Огромную кроватку, которую им подарило правительство Санкт-Петербурга, поставили возле большого плазменного телевизора.

– Агу! – пуская сопливый пузырик, кричала Алиска, показывая пальчиком на экран.

– Гу! – вторил сестрице братик, пуская два сопливых пузырика, и тоже пяля свои небесной голубизны глазки в экран плазмы.

– У-тю-тю-тю-тю, – сделав козу из двух пальцев, весело подмигивал своим киндерам Сережа.

– Какие мы счастливые, – говорила Кира, – переключай, Сергунчик, сейчас будет фигурное катание со звездами…

Эпитафия:

Народ безмолвствует

Народ херачит пиво и смотрит ТВ.