По замерам Гэллапа и Медиа-метри, Алиска уступала только трем известным шоу первого канала.

– Это только начало, дядя, – говорили братья Магомет, Тимур, Аслан и Аджинджал, – дальше будет сафысэм харашо!

И Зураб Аметович выдал племяшам еще два чемодана денег на представительские, подраскрутить Алиску, чтобы конкурентам мало не показалось.

И белыми, надутыми ветрами парусами, затрепетали по над всей Москвой растяжки с Алискиной мордочкой, Алискина улыбка рядом с пластиковой картой Мастер-кард Абекс-банка, Алискина ухмылка на фоне норковых шубок от бутиков "Доху-на-Меху", Алискин оскал на фоне капота автомобилей "мазаратти" с телефоном их официального дилера в Москве…

– Ну, давай скреативим что-нибудь, – сказала Алиска Феде Гонолееву, когда они уселись за столик тихого мексиканского ресторанчика "Эль Мундо Баррача".

– Ты что будешь? – спросил Федя, раскрывая красочное меню.

– Я типа не голодна, – прижав ладошку к горлышку, ответила Алиса, – можно креветочку одну жареную или какую-нибудь мандавошечку морскую.

– А типа от акулы жареный пупок под соусом "фалада мексикана"? – спросил Федя, лукаво поверх меню поглядев на Алису.

– Мне все равно, – индифферентно поджав губки ответила телезвезда и положила свое меню на край стола.

На аперитив заказали текилу для Феди и абсент для Алисы. Ей очень нравилось глядеть на процесс, как горит в ложечке наспиртованный сахар, как потом поджигают и переворачивают бокал с абсентом, да и дурманящий запах этого зеленого пойла ее тоже слегка будоражил. А это очень ценится теми пресыщенными жизнью актерами и актрисами, когда их вообще мало что волнует в этой жизни.

– Ну, так будем креативить? – проявив настойчивость, повторила Алиса свой вопрос.

– А хренли мы можем чего скреативить? – Федор недовольно сморщил нос, – за нас, родная, уже все придумали и накреативили, нам только и остается, что по чужим скриптам междометия расставлять.

– А я то думала, – разочарованно хлопая ресницами, протянула Алиса, – я то думала мы тут нафантазируем, как на питерском тэ-вэ бывало.

– Зря надеялась, – одним махом выпивая свою текилу и слизывая насыпанную на тыльную сторону ладони соль, буркнул Гонолеев, – здесь на Москве креативят и придумывают те, кто деньги дает, а деньги дают рекламодатели через наше специализированное агентство ТВ Интер-медиа, ну и генеральные спонсоры, которые вобщем теже самые рекламодатели, только очень генеральные.

– Поня-я-ятно, – хмыкнула Алиса, – наше дело только ножкой дрыгать и рот открывать.

– Вобщем, да, – кивнул Гонолеев, – кто деньги платит, тот и картинку в кадре заказывает, и мизансцену выстраивает, и самые остроумные репризы выдумывает.

– Так а на хера тогда нужен ты, типа режиссер? – с вызовом спросила Алиска.

– Ну, чтобы они там не слишком увлекались, – ответил Федя, – у нас ведь не такие возможности, как у Камерона, когда он настоящий Титаник для съемок построил и потом утопил.

Два официанта тем временем церемонно поднесли блюда с какими-то морскими таракашками и принялись расставлять и раскладывать перед Алиской и Федей соусницы, тарелки, тарелочки, мисочки с теплой розовой водой для рук и прочую дребедень.

– А кто из них больше всех креативит? – спросила Алиса, когда официанты, сделав свое дело, тихо удалились.

– Есть такой генеральный спонсор, жуя своего таракана, ответил Федор, – есть такой Зураб Ахметович, он сильно на весь креативный процесс влияет, ну и еще спонсоры по теме.

– Какие? – спросила Алиса, тоже, глядя как это делает Федор, запихивая таракашку себе в ротик.

– Модельные дома Haut Couture, лидеры продаж парфюма, колготки, шмотки, то, да сё…

– Ясно, – сказала Алиса, облизывая пальчики, – а познакомь меня с этим, с Зурабом Ахметовичем.

– А ты разве с ним не знакома? – изумленно подняв брови, спросил Федя, – я думал, раз тебя от их дома непреложным императивом на роль ведущей рекомендовали, то ты с ним с Зурабом как бы это…

Федор не договорил.

– Не-а, – покачала головой Алиса, – я с ним не это, но ты меня с ним познакомь.

– А познакомь-ка ты меня братец с этим модным вашим непристойником, который, поговаривают тут у вас очень пикантные штуки в своем неприличном клубе выделывает, – попросил Лагутин Золотникова.

Гриша аж подпрыгнул от радости, – это же мой клуб, и артист это мой, его Максимом зовут, сегодня же вечером вам его и покажу.

Гришу Золотникова хлебом не корми, но дай ему влезть в новое знакомство с влиятельным человеком, будь то прыщ земли русской, или холуй прыща, или просто богатый чел с влиянием. Поэтому, когда через одного знакомого депутата городского собрания Гриша узнал, что в Питер приехал руководитель крупнейшего столичного телеканала, Золотников принялся всеми чертями подземелья заклинать своего депутата устроить ему обед с этим важным москвичом.

И вот они сидят на углу Невского и Владимирского в Палкине и кушают рыбку – стерлядку с белыми грибами по-монастырски и попивают белое французское "Puit" урожая солнечного 1984 года.

– Твой, говоришь, ресторанчик? – переспросил Лагутин.

– Не ресторан, а клуб, и называется "Максим Деголяс", – уточнил Гриша.

– Француз, что ли? – хмыкнул Лагутин, аккуратно вытирая губы батистовой салфеткой.

– Ну, название Максим, это мы с партнерами на манер знаменитого французского ресторана, что в Париже на Авеню Руаяль придумали, а Деголяс по французски, это означает…

– Неприличный и непристойный, – перебил его Лагутин, – это я знаю, я, кстати говоря, заканчивал МГИМО, а там с обязательным для дипломатов французским дело обстояло у нас очень хорошо.

Гриша Золотников молча громко втянул ноздрями воздух, и это его сопение было не демонстрацией скрытого протеста against московской выпендрежности, но скорее автоматической реакцией организма на всплеск тоски, что была от сознания собственной неполноценности, ведь Гриша в отличие от лощеного москвича ничего, кроме десятилетки, да и то в союзной республике – не заканчивал, и с языками у него дело было – швах, ну разве что если только с матерным и братково-понятийным…

– Значит, нынче вечером поедем глядеть на твоего Максимку? – приветливо поглядев на Гришу, спросил Лагутин.

– Обязательно, – обрадовался Гриша.

Гриша был рад случаю быть чем-то полезным этому несомненно влиятельному мужчине, да и в клубе, что частично принадлежал ему, Золотников мог бы чувствовать себя поувереннее, все-таки есть чем похвастать, не все только у них – у москвичей хорошее, есть места и у питерских, где за родину не стыдно.

На Сызранскую ехали в клубном лимузине.

– Севка, мы сейчас к тебе едем, Тушников на месте? Смотри, чтобы все тип-топ было, – пропел Золотников в трубочку мобильного.

А на другой стороне эфира, Сева Карпов, выпростав из кармана брюк свой якорями татуированный во время его службы на северном флоте боцманский кулак, поднес его к носу Максима Тушникова и покрутив этим органом психического воздействия, молвил, – Ну, Максимка, старайся, высокая комиссия едет на тебя смотреть.

По случаю прибытия в клуб Гриши с Лагутиным, шоу на этот раз начать решили на два часа раньше, не в пол-одиннадцатого, а в пол-девятого, чтобы высокий московский гость смог бы поспеть на свою Красную Стрелу.

– Так стриптизерок Олю с Наташей предупредить не успели, – нервничал арт-директор.

– Так пошлем за ними машину, – предложил Сева.

– По вечерним пятничным пробкам? – хмыкнул Максим, – как раз к отбытию этого Лагутина и приедут.

– Тогда без стриптиза начинай, – решительно рубанул Карпов, – делай шоу без Ольги и без Натахи.

– Никак не получится, – возразил Максим, – у меня вся программа на стриптизерок завязана, и мой номер с анекдотами про блондинок, и самый коронный наш номер с вытаскиванием гостя на сцену и его раздеванием, да и вообще, третья наша коронка, когда мы разводим посетительниц на любительский стриптиз тоже без зачина профессионалок не покатит.