Шофер такси затормозил у белой будки, стоявшей при въезде на территорию частных владений, где находился дом Роджертона-Смита, а Трент проехал мимо, продолжая наблюдать в зеркало заднего вида. Когда охранник поднял полосатый шлагбаум, чтобы пропустить такси, Трент развернулся и подъехал к будке. Такси еще не успело скрыться из виду. Трент был в шлеме, так что его не могли узнать, да к тому же охранник был другой – не тот, что дежурил в прошлый раз. Трент показал ему десятидолларовую бумажку:

– Мне нужно поставить яхту на стапеля на несколько месяцев. Можно поговорить с секретарем управления портом?

Дела с яхтами сулили большие чаевые, и охранник с удовольствием взял десять долларов.

– Да, конечно, сэр, прекрасный у вас мотоцикл, проезжайте. Портовое управление сразу за гольф-клубом, слева.

Трент проехал поворот и затормозил на небольшой горке, откуда был виден причал. Такси проехало до моторной яхты, на вид быстроходной; ее вымпел рассмотреть было невозможно. Четверо мужчин в шортах, спортивных рубашках и теннисных туфлях сидели на юте, под тенью тента. Они непринужденно беседовали, но когда человек, с которым встречалась Аурия, поднялся на борт яхты, двое из них встали. Тот, что был повыше, прошел вместе с вновь прибывшим через раздвигающиеся двери в кают-компанию.

Трент думал об Аурии. С самого начала он был убежден, что она действовала под чьим-то давлением. Теперь он был в нерешительности, что же ему предпринять. Наконец он завел мотоцикл и, миновав поле для гольфа, свернул на дорожку, ведущую к дому Роджертона-Смита. Затем поставил мотоцикл в тени возле гаража, справа от дома, оставил свой шлем на сиденье и позвонил в дверь.

Дверь открыл Роберт. Молодой багамец был в плавках и коротком белом купальном халате. Его руку украшал скромный браслет, а на шее висела тонкая золотая цепочка с простым крестом. Ничего кричащего – у Роджертона-Смита был хороший вкус.

– Привет, – сказал Трент. – Я две недели был в море. Хотелось бы прогуляться по травке на площадке для гольфа.

Роберт был в панике.

– Боюсь, что мистер Роджертон-Смит сейчас отдыхает. Он не очень хорошо себя чувствует.

– Ну, тогда не будем его тревожить. Я поставил мотоцикл возле гаража.

Роберт спустился на две ступеньки и, увидев большой, ярко-красный мотоцикл БМВ, просиял. Трент спросил, есть ли у него права.

На лице багамца отразилась недолгая борьба с искушением. Роберт провел Трента в спальню для гостей и достал ему шорты и майку, оставшиеся от предыдущего гостя, а также широкополую шляпу, чтобы защитить от солнца выбритую переднюю часть головы.

– Не гони и не выезжай за пределы усадьбы, – предупредил Трент.

Вскоре мотоцикл заурчал, выезжая на дорожку. Тогда Трент разделся до пояса, вынул нож из ножен, чтобы вытереть его от пота, но в этот момент дверь открылась, и на пороге появился Роджертон-Смит. Он сразу увидел нож, шрамы на голове Трента и свежую повязку. На его лице не было страха – в его фиалковых глазах вообще трудно было что-нибудь прочесть, но, несмотря на кондиционер, он заметно вспотел.

Трент вложил нож обратно в ножны и объяснил, что хотел погулять в таком месте, где ему не мешали бы любопытные.

– Роберт любезно предложил мне одежду, а сам катается на моем мотоцикле там, на дороге, – пояснил он.

Теперь Роджертон-Смит действительно испугался.

– На мотоцикле? Черт вас побери, мистер Трент. Это нехорошо с вашей стороны. – Он взглянул на шляпу, лежавшую на кровати. – И Роберт дал вам свою любимую шляпу?

– Я уверен, с ним будет все в порядке, – произнес Трент без всякой видимой связи. Натянув через голову майку, он пригладил остатки волос на голове, и надел шляпу так, что ее широкие поля затеняли ему лицо. В зеркале их глаза встретились.

– Я нашел «Красотку», – бросил он и взял свои солнечные очки. – Вернусь через час.

Трент купил в конторе пристани свежий номер «Ежемесячника для яхтсменов» и сел за столик под навесом в ближайшем кафе возле причала, где стояла яхта. Это была восемнадцатиметровая яхта под флагом Гондураса – явно чтобы не платить налоги США. Рулевая рубка располагалась перед кают-компанией с капитанским мостиком наверху. На мостике стояло два прожектора, а позади него, на мачте, был установлен радар и три антенны. За мостиком, в специальных креплениях, стоял почти пятиметровый катер для катания на водных лыжах, а на корме на шлюп-балках была подвешена шлюпка. В центре судна находилось машинное отделение с большими вентиляторами, которое делило внутренние помещения яхты на кормовые и носовые. По-видимому, каюта владельца и вторая каюта располагались под кормовой палубой, часть которой была затенена алюминиевым навесом.

Под навесом в плетеных креслах сидело четверо. Один из них – блондин в белом комбинезоне – был, по-видимому, инженером. Человек, которого Трент видел в ресторане, и ушедший с ним высокий мужчина отсутствовали, так что на яхте было по меньшей мере шесть человек. Во внешности этих людей не было ничего особенного; единственное, что бросалось в глаза, – все они были чисто выбриты. Многие американцы, отправляясь в морское путешествие на яхте, расслабляются и перестают бриться: может быть, им просто приятно хотя бы на время почувствовать себя настоящими мужчинами, а не конторскими крысами.

Трент попросил у официанта ручку и набросал на обложке журнала план кубинских рифов и соседних островков, которые он обнаружил во время своего последнего подводного плавания.

Возвращался Трент тем же путем, через поле для гольфа. Мотоцикл уже стоял на месте, в тени. Трент позвонил в дверь, ему открыл Роберт и горячо поблагодарил за приятную прогулку. Багамец был в прекрасном расположении духа, так что если у них с Роджертоном-Смитом и произошла ссора, то Роберт явно вышел победителем. «Роджертон-Смит слишком рассудителен, чтобы ругать молодого человека», – подумал Трент.

Роберт проводил его на террасу с бассейном и пошел обратно в дом, чтобы принести напитки. Роджертон-Смит лежал в шезлонге, положив голову на подушку. Было не так уж жарко, но он был весь в поту. Не взглянув на Трента, он сказал:

– Садитесь. Извините, если я был не очень вежлив. Мой старший брат погиб в катастрофе с мотоциклом. Я очень его любил.

– Сожалею.

– Это было очень давно. Когда стареешь, всегда возникает искушение возлагать на молодых бремя собственного опыта. – Он повернул голову, и его фиалковые глаза остановились на Тренте. – Я решил ничего не говорить Роберту. У него такое хорошее настроение.

– Это хорошо. Или плохо? – Трент заметил, что он едва заметно улыбнулся.

– Совершенно верно. Не смейтесь, мистер Трент. В конце концов мы слабые люди и самое большее, на что способны, – это признать собственные ошибки, что я и пытаюсь делать. Вы сказали, что нашли «Красотку»? Скажите мне, пожалуйста, каким образом она затонула?

Трент рассказал о взрывах, гибели Хьюитта и погубленных новозеландцах.

– Ужасно. Правда ужасно.

По-видимому, Роджертон-Смит мысленно представил себе всю картину, во всех ее ужасающих подробностях, – отчаянную борьбу двух молодых людей, пытавшихся спастись с тонущего судна.

После некоторого молчания он заговорил:

– Жизнь – это постепенное скольжение, мистер Трент. Вы пытаетесь карабкаться по ступенькам вверх, а соскользнуть вниз ничего не стоит. Здесь нет ступеней, все зависит от случая. Стоит обозвать кого-нибудь евреем, и вы становитесь на одну доску с комендантом Аушвица.

Что касается Ллойда, то соскальзывание начинается с того, что создаешь небольшую компанию с участием друзей и членов семьи и направляешь туда деятельность фирмы. В годы правления Тэтчер это практиковалось повсеместно. Затем деятельность компании перемещается за границу, чтобы защитить прибыли от налогов. Таким образом, возникает подставная компания. И вот в результате – убийство.

Роберт вернулся и принес «дайкири» для Трента и мятный чай для хозяина. Роджертон-Смит улыбнулся ему и легонько коснулся кисти его руки: