ВОНЗАЙ САМОКРИТИКУ! Наш труд сверкает на «Гиганте», сухую степь хлебами радуя. Наш труд блестит. Куда ни гляньте, встает фабричною оградою. Но от пятна и солнца блеск не смог застраховаться,— то ляпнет нам пятно Смоленск, то ляпнут астраханцы. Болезнь такая — глубока, не жди, газеты пока статейным гноем вытекут,— ножом хирурга в бока вонзай самокритику! Не на год, не для видика такая критика. Не нам критиковать крича для спорта горластого, нет, наша критика — рычаг и жизни и хозяйства. Страна Советов, чисть себя — нутро и тело, чтоб, чистотой своей блестя, республика глядела. Чтоб не шатать левей, правей домину коммунизма, шатающихся проверь своим рабочим низом. Где дурь, где белых западня, где зава окружит родня — вытравливай от дня до дня то ласкою, то плетью, чтоб быстро бы страну поднять, идя по пятилетию. Нам критика из года в год нужна, запомните, как человеку — кислород, как чистый воздух — комнате. ДВА СОРЕВНОВАНИЯ
Европу огибаю железнодорожным туром и в дымные дни и в ночи лунные. Черт бы ее взял! — она не дура, она, товарищи, очень умная. Здесь на длинные нити расчета бусы часов привыкли низаться, здесь каждый друг с другом спорит до черта по всем правилам рационализации. Французы соревнуются с англичанами рыжими: кто из рабочего больше выжмет. Соревнуются партии («рабочая» наипаче!), как бы рабочего почище околпачить. В полицейской бойне, круша и калеча, полиция соревнуется (особенно эсдечья). Газеты соревнуются во весь рот, кто СССР получше обоврет. Миротворцы соревнуются по Лигам наций, с кем вперегонки вооружением гнаться. «Соседи», перед тем как попробовать напасть, соревнуются, у кого зубастее пасть. Эмигранты соревнуются (впрочем, паршиво!), кто больше и лучше наделает фальшивок. Мордами пушек в колонии тычась, сковывая, жмя и газами пованивая, идет капиталистическое соревнование. Они соревнуются, а мы чего же нашей отсталости отпустили вожжи? Двиньте в пятилетку, вперед на пятнадцать, чтоб наши кулаки и мускулы видели! В работе и в обороне выходите соревноваться, молодой республики молодые строители! НА ЗАПАДЕ ВСЕ СПОКОЙНО
Как совесть голубя, чист асфальт. Как лысина банкира, тротуара плиты (после того, как трупы на грузовозы взвалят и кровь отмоют от плит политых). В бульварах буржуеныши, под нянин сказ, медведям игрушечным гладят плюшики (после того, как баллоны заполнил газ и в полночь прогрохали к Польше пушки). Миротворцы сияют цилиндровым глянцем, мозолят язык, состязаясь с мечом (после того, как посланы винтовки афганцам, а бомбы — басмачам). Сидят по кафе гусары спешенные. Пехота развлекается в штатской лени. А под этой идиллией — взлихораденно-бешеные военные приготовления. Кровавых капель пунктирный путь ползет по земле,— недаром кругла! Кто-нибудь кого-нибудь подстреливает из-за угла. Целят — в сердце. В самую точку. Одно стрельбы командирам надо — бунтовщиков смирив в одиночку, погнать на бойню баранье стадо. Сегодня кровишка мелких стычек, а завтра в толпы танки тыча, кровищи вкус война поймет,— пойдет хлестать с бронированных птичек железа и газа кровавый помет. Смотри, выступает из близких лет, костьми постукивает лошадь-краса. На ней войны пожелтелый скелет, и сталью синеет смерти коса. Мы, излюбленное пушечное лакомство, мы, оптовые потребители костылей и протез, мы выйдем на улицу, мы 1 августа аж к небу гвоздями прибьем протест. Долой политику пороховых бочек! Довольно до́ма пугливо щуплиться! От первой республики крестьян и рабочих отбросим войны штыкастые щупальцы. Мы требуем мира. Но если тронете, мы в роты сожмемся, сжавши рот. Зачинщики бойни увидят на фронте один восставший рабочий фронт. |
