ОКТЯБРЬСКИЙ МАРШ В мире яснейте рабочие лица,— лозунг и прост и прям: надо в одно человечество слиться всем — нам, вам! Сами жизнь и выжнем и выкуем. Стань электричеством, пот! Самый полный развей непрерывкою ход, ход, ход! Глубже и шире, темпом вот эдаким! Крикни, победами горд — «Эй, сэкономим на пятилетке год, год, год!» Каждый, которому хочется очень горы товарных груд,— каждый давай стопроцентный, без порчи труд, труд, труд! Сталью блестят с генеральной стройки сотни болтов и скреп. Эй, подвезем работникам стойким хлеб, хлеб, хлеб! В строгое зеркало сердцем взглянем, счистим нагар и шлак. С партией в ногу! Держи без виляний шаг, шаг, шаг! Больше комбайнов кустарному лугу, больше моторных стай! Сталь и хлеб, железо и уголь дай, дай, дай! Будем в труде состязаться и гнаться. Зря не топчись и не стой! Так же вымчим, как эти двенадцать, двадцать, сорок и сто! В небо и в землю вбивайте глаз свой! Тишь ли найдем над собой? Не прекращается злой и классовый бой, бой, бой! Через года, через дюжины даже, помни военный строй! Дальневосточная, зорче на страже стой, стой, стой! В мире яснейте рабочие лица,— лозунг и прост и прям: надо в одно человечество слиться всем — нам, вам. РАССКАЗ ХРЕНОВА О КУЗНЕЦКСТРОЕ И О ЛЮДЯХ КУЗНЕЦКА
К этому месту будет подвезено в пятилетку 1 000 000 вагонов строительных материалов. Здесь будет гигант металлургии, угольный гигант и город в сотни тысяч людей. Из разговора. По небу тучи бегают, дождями сумрак сжат, под старою телегою рабочие лежат. И слышит шепот гордый вода и под и над: «Через четыре года здесь будет город-сад!» Темно свинцовоночие, и дождик толст, как жгут, сидят в грязи рабочие, сидят, лучину жгут. Сливеют губы с холода, но губы шепчут в лад: «Через четыре года здесь будет город-сад!» Свела промозглость корчею — неважный мокр уют, сидят впотьмах рабочие, подмокший хлеб жуют. Но шепот громче голода — он кроет капель спад: «Через четыре года здесь будет город-сад! Здесь взрывы закудахтают в разгон медвежьих банд, и взроет недра шахтою стоугольный «Гигант». Здесь встанут стройки стенами. Гудками, пар, сипи. Мы в сотню солнц мартенами воспламеним Сибирь. Здесь дом дадут хороший нам и ситный без пайка, аж за Байкал отброшенная попятится тайга». Рос шепоток рабочего над темью тучных стад, а дальше неразборчиво, лишь слышно — «город-сад». Я знаю — город будет, я знаю — саду цвесть, когда такие люди в стране в советской есть! |
