– Можешь подбросить меня до дома матери? – спросила Фрэнсис.

Умник повернул голову, скользнул взглядом по профилю сидящей рядом Фрэнсис и, молча описав круг на шоссейной развязке, свернул на Саутгемптон.

Как только они подъехали к скромной резиденции Аурелии, голубой четырехдверный седан «Ауди» вырвался на бешеной скорости из ворот и промчался мимо. Несмотря на тонированные стекла, Фрэнсис разглядела и опознала водителя, хотя солнцезащитные очки скрывали его глаза.

Она посмотрела на Умника, ожидая его комментария.

– Ума не приложу, что привело окружного прокурора в субботу в эти края? – улыбнулся Умник.

Фрэнсис постаралась побыстрее отделаться от Умника, который, по-видимому, очень хотел затеять разговор о визите Малкольма к Аурелии. Она, распрощавшись, захлопнула дверцу и дождалась, пока Умник не нажмет на газ и не исчезнет из виду.

Мать как будто ожидала ее, стоя на крыльце в белом свободном летнем платье, скрывающем ее полноту, засунув руку в глубокие карманы и олицетворяя своей позой полную безмятежность.

Спустившись на одну ступеньку, она заключила дочь в объятия.

– Какой приятный сюрприз! Тем более в такой хороший день.

– Ты в порядке, мама?

– Конечно. Почему ты спрашиваешь? Разве по моему виду не скажешь, что я в порядке? – Мать сверкнула в улыбке белоснежными вставными зубами.

– Я тебе не помешала?

– Нет-нет. Заходи.

Впрочем, это было произнесено после минутного колебания.

Они прошли на кухню. Обычно захламленное банками краски, рулонами бумаги и холстов, засохшими букетами помещение теперь словно по волшебству неузнаваемо преобразилась. Новоприобретенная кухонная утварь и старая, но тщательно очищенная, сверкала, слепя глаза. Ополовиненное блюдо с пирожными и нарезанным кексом, пустая бутылка из-под шампанского, две смятые салфетки и два бокала – свидетельство недавнего маленького празднества – еще не были убраны со стола.

– Неплохо провела время? – спросила Фрэнсис. Аурелия слегка смутилась, но улики были явно налицо, и она рассмеялась.

– Забыла, что моя дочь – следователь.

– Обвинитель, – поправила ее Фрэнсис. – Мы по дороге столкнулись с Малкольмом.

– Кто это «мы»? – поинтересовалась Аурелия.

– Друг привез меня. Ты его не знаешь. Я не догадывалась, что у тебя такой обширный круг знакомств.

Фрэнсис хотелось немного поддразнить мать насчет ее взаимоотношений с Малкольмом, но та с серьезным видом усадила ее за стол, а сама села напротив.

– Ты правда добивалась, чтобы тебя вышвырнули? «Вышвырнули» она произнесла с нажимом и с некоторой брезгливостью.

– Я не добивалась… – Фрэнсис принялась оправдываться.

– Но ты этого хотела?

– Я вообще в последнее время сама не знаю, чего хочу…

– Ах вот как? Наконец-то! Приятно это слышать, – рассмеялась Аурелия.

– А у тебя что с Малкольмом?

– Тебе не стоит тревожиться за свою старую мать. Воспоминание о том, как Малкольм провожал Аурелию до машины после похорон Клио, всплыло в памяти Фрэнсис. Тогда она не придала значения увиденному.

– И как долго это продолжается? Аурелия предпочла не отвечать.

– Почему ты мне не скажешь? Он уже не мой босс, так что это теперь не имеет значения.

– Возможно. А если я не распускаю язык перед тобой, то лишь потому, что не ожидаю от своей дочери такого настырного любопытства по поводу моих сердечных дел.

Фрэнсис поняла, что нарушила молчаливое соглашение, заключенное бог знает сколько лет назад.

Аурелия так и не спросила Фрэнсис, почему та рассталась с Пьетро. Несмотря на обычно присущую матерям откровенность с дочерьми по поводу отношений с мужчинами, эта тема в их беседах почти не возникала. Такая сдержанность вполне устраивала Фрэнсис и, видимо, Аурелию тоже.

– Объяснение самое простое. – Аурелия была готова к ответу. Возможно, она уже отрепетировала свое признание, и теперь речь ее текла свободно. – С месяц назад Генри и Луиза пригласили меня на банкет, где собирались пожертвования в фонд будущей избирательной кампании Малкольма Морриса. Шутки ради я внесла пятьдесят долларов, меньше, чем все остальные, но почему-то именно меня он вызвался проводить домой. Он был просто очарователен.

– Ты с ним переспала?

– О, Фанни! – В глазах Аурелии вспыхнул насмешливый огонек. – Что с тобой стало? Я тебя не узнаю.

Изумлению Фрэнсис не было предела. И досаде тоже. Близкие отношения ее бывшего босса с Аурелией могли привести к тому, что тот узнавал обо всем, что предпринимала Фрэнсис, из уст ее матери.

– Вы говорили с ним об убийстве Клио?

– Так… между прочим… – замялась мать. – Я знаю, что следствие зашло в тупик. Ты зря на него ополчилась.

Малкольм поступил разумно, выведя тебя из-под давления прессы.

– А вы оба не боитесь попасть на зубок газетчикам?

– Какое прессе дело до двух разведенных старичков? – усмехнулась Аурелия.

– Я что-то не слышала, что Малкольм разведен.

– Если б ты знала про его несчастную семейную жизнь. Ужасная женщина! После выборов он подаст на развод. Впрочем, я здесь ни при чем. Я не из тех, кто рушит чужие браки.

– А свой брак? – не удержалась Фрэнсис.

– Там было совсем другое дело.

– У вас это серьезно?

– Меня удивляет твое любопытство. – Аурелия улыбнулась. – Скажем так, мы двое просто хотим получше узнать друг друга. Теперь я предпочла бы сменить тему. Расскажи о своих планах. Я имею в виду работу.

– На данный момент их нет.

– Я отказываюсь тебя понимать. У тебя все складывалось так удачно. Малкольм сильно огорчен твоим уходом.

– Я бы не хотела продолжать этот разговор… в данных обстоятельствах.

– Хорошо, но позволь мне сказать лишь одно. Как бы ты ни относилась к ситуации, возникшей у меня с Малкольмом, я все равно остаюсь твоей матерью. Я знаю, что ты вложила всю себя в свою карьеру, и поэтому беспокоюсь. И еще меня выводит из себя мысль, что именно убийство Клио послужило поводом для твоей отставки. Разве не достаточно эта женщина наделала плохого, еще будучи живой?

– Причина не только в одном этом деле, – возразила матери Фрэнсис. – Тут целый комплекс причин. Я разочаровалась в своей профессии, в системе…

Аурелия нахмурилась.

– Я знаю, про это слушать ты не хочешь. – Фрэнсис уже спешила поскорее закончить разговор.

– Нет, тут ты ошибаешься. Что важно в жизни для тебя, важно и для меня.

Они посмотрели друг другу в глаза. Сердце Фрэнсис забилось учащеннее, когда мать, наклонившись через стол, накрыла ладонью ее руку. Этот простой физический контакт заставил ее вздрогнуть.

– Поговори со мной, Фрэнсис. Я знаю, что ты предпочитаешь все носить в себе и справляешься с этим. И все-таки поделись со мной тем, что у тебя на сердце.

– Это действительно трудно объяснить, – начала Фрэнсис, подыскивая слова. – Случилось это со мной не вчера, и не на этой неделе. Постепенно ко мне пришло осознание того, что я занимаюсь не тем…

Это был совсем не тот разговор, на какой она рассчитывала, прося Умника забросить ее к матери. После тягостной встречи с Кэтрин Хеншоу Фрэнсис просто захотела увидеть мать, немного поболтать с ней в тишине о пустяках, а еще проверить, не истлела ли уже совсем нить, связывающая ее с самым близким в этом чуждом мире человеком. Сейчас она не знала, что сказать матери, потом все-таки решила говорить правду.

– У каждого в этом ведомстве есть своя программа. Малкольм стремится привлечь к себе внимание, он старается быть публичным политиком. Для него главная цель – взобраться повыше. Для людей, подобных Перри Когсуэллу, занятому сейчас в расследовании смерти Клио, важна власть, ощущение, что ты можешь контролировать повседневную жизнь окружающих. Я не разделяю их амбиции. А раз меня не привлекают те блага, что может дать мне моя работа, то она становится для меня просто лямкой, в которую надо впрягаться ежедневно.

Последние тринадцать лет я занималась только тем, что готовила дела к судебному слушанию, а потом убеждала присяжных и судью вынести разумный приговор на основании закона. Моя ответственность кончается, когда бейлиф забирает обвиняемого из зала суда или освобождает его. И ради этого весь мой труд?