– Я недооценивал тебя раньше и теперь раскаиваюсь, – заявил Джордж, глядя в глаза Клио. – Только не думай, что я тебе льщу. Наоборот, ты оказалась глупее, чем мне казалось. С твоими птичьими мозгами ты можешь втянуть нас в большие неприятности, вплоть до судебной тяжбы. Генри не тот человек, что оставит без последствий подобное унижение.

– Пусть он обращается в любые суды, но на сегодня вопрос закрыт, – беспечно пожала плечами Клио. – А в будущем году, если он осмелится проявить наглость и снова подать заявление, мы ему напомним о «черном шаре».

Улыбка, с которой Клио произнесла свой ответ Джорджу, была торжествующей и, возможно, заранее отрепетированной.

– Через год от тебя в этой комнате и духу не останется! Мы ее как следует проветрим.

– Кто знает, когда и чей наступит черед, – засмеялась Клио. – Все в руках всевышнего.

Гейл вмешалась, снова напомнив о себе:

– Могу ли я внести в протокол, что просьба Генри и Луизы Льюис о приеме в члены клуба отклонена без голосования?

Все промолчали, лишь стулья под ними скрипнули в наступившей напряженной тишине. Наконец председательствующий процедил, не разжимая губ:

– Да.

Никто ему не возразил.

Гейл вздохнула с облегчением, как положено нормальному секретарю, когда решение принято, хотя облегчения на самом деле не ощущала.

– Переходим к обсуждению следующей пары. Брюс и Нэнси Салливан.

Джордж и Клио, занимавшие места за столом как раз напротив друг друга, почти синхронно откинулись на спинки стульев, и их взгляды встретились. Обоюдная ненависть заключила их в единое силовое поле. Клио Пратт торжествовала, он же был уверен, что в скором времени она горько расплатится за свою победу. Джордж считал, что Клио грубо ошибается, думая, что ее поступок забудется и останется без последствий.

Он первым поднялся, когда председатель объявил об окончании заседания, но к Клио проявил предельную вежливость:

– Желаю удачи, Клио. Всегда рад тебя видеть. Генри Льюис, надеюсь, тоже с удовольствием встретится с тобой при случае.

Клио обнажила в улыбке безупречные зубы, раздвинув чувственные губы, чуть тронутые неяркой помадой.

– Я ничего против Генри не имею. Думаю, что мы с ним подружимся.

Неужели она в это верила?

Пол Мэрфи толкнул вращающуюся дверь – дань современности – и очутился в баре, недавно открытом на территории клуба. Хозяин явно пытался угодить всем, выкрасив стены в бледно-зеленые тона с едва заметным абстрактным рисунком, расставив столики на металлических ножках и поместив напротив стойки настоящий английский камин, в котором пылали дрова и отчаянно при этом дымили.

Три знакомые Мэрфи дамы сидели за одним из столиков и составляли, по всей видимости, сплоченную компанию.

– Привет, Пол, – сказала тридцатилетняя худышка с веснушчатым лицом и рыжим конским хвостом, качающимся в такт движениям ее головы.

– Привет! – откликнулся он.

Было бы неплохо вспомнить, как ее зовут. Прошлым летом Пол занимался на корте с ней и ее тремя малышами, по разу в неделю десять недель подряд. На поданный и подписанный ею чек на шестьдесят тысяч он получил ответ из банка, что на счету у клиентки всего триста двадцать семь долларов.

– Когда ты вновь начинаешь курс для леди? – поинтересовалась ученица.

– Как только у тебя взыграет желание взяться за ракетку. – Как тренер, он не мог позволить себе выяснять с ней отношения на людях, а тем более касаться финансовых проблем. Он обязан был светиться профессиональной улыбкой, как бы трудно это ему ни давалось.

– Конец июля для меня самое подходящее время. Разумеется. Как раз в это время женушки уолл-стритовских воротил покидают душный Нью-Йорк со своими чадами и переселяются в благословенный Саутгемптон, в дворцы, построенные их мужьями на миллионы, заработанные на бирже, дышат морским воздухом, резвятся на кортах, сбавляя вес, а мужчины ради этого пребывают в сплошном стрессе и меняют пропотевшие рубашки по нескольку раз в день… и ласкают в редких паузах секретарш. А по выходным превращаются в благопристойных отцов семейств и любуются спортивными достижениями своих супруг и детишек на кортах.

– Нам бы хотелось, чтобы ты, Пол, заставил нас по-настоящему работать, – подала голос вторая из троицы. – Нас незачем щадить.

Он с большим удовольствием не пощадил бы ни одну из них, распластал бы прямо на траве, отхлестал ракеткой по заднице, а кого-то и трахнул. Пол вспомнил, как зовут эту потенциальную мазохистку – Шелби Мейлер. И не потому, что она была так уж хороша на корте, а из-за ее кольца с желтым алмазом в четыре карата на пальце и почти невидимых трусиков под теннисной юбочкой. Он мог бы сделать ей замечание, ссылаясь на правила, установленные в клубе, но в какое положение он бы тогда поставил и себя, и ее?

Несмотря на то, что душа Пола активно протестовала, он понимал, что в его интересах потакать всем капризам Шелби – гонять ее в хвост и в гриву. В прошлом году он заработал дуриком двадцать тысяч, когда ее супруг, Фрэнк Мейлер, сорокалетний основатель Интернет-компании, вручил ему в качестве чаевых за особое внимание, проявленное Полом к Шелби на корте, пакет стремительно растущих вверх акций своей компании.

«Я слышал от Шелби, что ты молодец, парень, и мог бы заработать сотню миллионов, играя, как профессионал, а вот тратишь на нас свое драгоценное время, – произнес, пожимая руку Полу, Фрэнк Мейлер, лысеющий блондин в очках с сильными линзами и животиком, угрожающе нависающим над его украшенными личной монограммой теннисными трусами. – Надеюсь, что у тебя найдется время погонять меня по корту как следует… – без особой уверенности добавил Фрэнк и, намекнув на только что переданный конверт, улыбнулся стандартной американской улыбкой. – Для старта там вполне достаточно».

Пол убедился в этом очень быстро. Акции к октябрю взлетели на сотни пунктов, и он смог позволить себе перелет на другой континент и участие в турнире «Австралия-опен», где ничего не выиграл, но все-таки засветился.

– Правда, на самом деле, сделай так, чтобы нас прошиб пот, – многозначительно протянула та, что с рыжим конским хвостом.

Ее подруги хихикнули в унисон и тут же поднялись с мест.

– До скорого! – пропел очаровательный женский хор. Пол вздохнул. Еще одно лето в Саутгемптоне!

Он пересел на высокий табурет у стойки бара и машинально принялся массировать бедренные мышцы. Большую часть дня он провел на корточках, распаковывая коробки с теннисным оборудованием и спортивной формой с эмблемой клуба, специально заказанными к празднику Четвертого июля и доставленными неоднократно доказавшей свою солидность фирмой. Однако все равно груз необходимо было скрупулезно проверить.

Артур, бармен, вопросительно посмотрел на него. Тратить слова на постоянного клиента и друга, понимающего его с полувзгляда, было бессмысленно.

– Смешай «Трансфузию».

Это был экзотический коктейль, который заказывал только Пол, причем будучи в плохом настроении. Никто не рискнул бы пить водку с добавлением крепкого эля и грейпфрутового сока. Сок служил маскировкой на тот случай, если кто-то из правления заглянет в бар. Не дай бог, он увидит, что тренер хлещет спиртное.

Дверь распахнулась слишком резко и так же резко захлопнулась, и, прежде чем Пол успел оглянуться на вошедшего после очередного глотка дьявольской смеси, Джордж Уэлч уже сидел за одним из пустующих столиков. Много лет они были знакомы и в каком-то смысле даже дружны. Джордж показывал неплохие результаты на корте и вообще был спортивен. Пол его не тренировал, но иногда играл с ним в паре. На этот раз Джордж словно бы не узнал Пола, скользнул мимо него взглядом и выкрикнул, обращаясь к бармену, несколько громче, чем нужно было в тихом помещении:

– Водки, и безо всякого льда!

Джордж расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке под галстуком, будто страдал от удушья.

– Заседание окончилось? – вежливо осведомился Артур, отвинчивая пробку бутылки «Столичной».

– Оно только начинается и продлится до бесконечности, пока нас всех не унесут на кладбище, – как-то туманно ответил Джордж. – И всем нам придется расхлебывать заваренную кашу.