– А! – бросилась Кристина в атаку, уже не пытаясь просчитывать движений. И едва не насадилась на капитанскую шпагу. Отпрянула.

– Ты открыт! Концентрируйся, Кри! – требовательно воскликнул капитан.

Его белая рубашка даже не потемнела. Ему даже жарко не было. И шея без платка казалась совершенно сухой.

За его спиной занимался рассвет, заливая воздух розовым светом.

Кристина пыталась сконцентироваться. Но ее охватывало отчаяние. Капитана Энрике ей не победить никогда.

– Что же ты, юнга? – поднял капитан Энрике бровь, поигрывая шпагой на весу. – Нападай! Толчок!

Кристина постаралась собрать волю в кулак.

Пот застилал глаза. Сердце выпрыгивало в горло.

Канонир Пабло наблюдал, прислонившись к ютовым перилам. Хуан-Урс, Старый и Верзила вместе с еще несколькими матросами уселись на полубаке, покуривали дешевый табак и шумно обменивались мнениями по поводу дуэли капитана и юнги.

Кри сделала выпад и проткнула воздух. Капитан Энрике оказался за ее спиной и легко кольнул кончиком шпаги в спину. Кристина обернулась в отчаянии и свалилась на палубу: ноги отказывались держать ее.

Капитан Энрике снисходительно протянул руку.

– Хватит на первый раз, Кри -.Кристина помедлила. Конечно, обижаться было бы глупо. А все же… после игрушечной схватки с Бускадором она вообразила невесть что о своих навыках. И теперь была заслуженно посрамлена. На глазах у всех.

Капитан не стал ждать, когда юнга примет руку. А просто наклонился, сам взял ее ладонь и рывком поднял. У Кристины перехватило дыхание от неожиданности. И, вообще…

– Верни шпагу на место и принимайся за свои ежедневные обязанности, – приказал капитан Энрике. – Представление окончено, господа! – крикнул он Урсу и компании. – Или у вас нет работы?

И, сверкнув для порядка глазами на засуетившихся матросов, капитан развернулся на своих капитанских каблуках и отправился в каюту.

Кристина перевела дыхание и вытерла со лба пот. Кто-то опустил тяжелую ладонь на ее плечо.

Канонир Пабло! Он ухмыльнулся – пахло от него табаком, но не так, как от боцмана, а как-то… глубже и со вкусом – и сообщил:

– Только работай быстрее, юнга, в полдень я жду тебя на нижней палубе.

Кристина потеряла дар речи. Значит… поражение на дуэли не значит, что от нее отказались?.. Или канонир Пабло не понял?..

– Сегодня нужно почистить гальюн, – злорадно шепнул Урс, проходя мимо.

А Верзила бросил ей швабру. Кристина поймала, упуская шпагу. Та звякнула о деревянную палубу и откатилась в сторону.

Гальюн – это такие доски, спрятанные за фигурой льва на носу. Под бушпритом. Чтобы на них попасть, нужно перелезть борт на полубаке. И усесться над морем, держась за канат. Тогда волной смыть не должно.

Кри ненавидела это место. Отхожее.

Зачем чистить гальюны, если их и так овевает море и ветер?.. Это очередные происки боцмана Урса. И его наперсников.

Кристина вздохнула, сжимая ручку ведра пальцами. Если смоет в море, это верная смерть.

Занесла ногу за борт. В глазах на миг задвоилось. Тело после тренировки казалось мягким и непослушным…

Но Кри не хотела сдаваться. Юнга обязан покорно учиться, сказал капитан. И это его обязанность – подчиняться боцману. Даже если это – противный толстяк Урс.

И Кри перебралась на гальюнную площадку. Ее обдало соленой пылью встречной волны и крепко встряхнуло. Она вскрикнула и ухватилась за канат. Швабра упала на настил.

С замирающим от страха сердцем Кристина отпустила канат и присела на корточки. Шатать стало чуть меньше. Но волны, пляшущие у носа корабля прямо под ногами… заставляли сглатывать чаще.

В чистке нуждались лишь две доски. Остальное сделало море.

Не вставая с корточек, Кристина осторожно окунула швабру в ведро и опустила на настил. Судно качнулось. Ведро накренилось и полетело в море.

– Нет! – воскликнула Кристина, простирая за ним руку. И поймала.

Только ведро потянуло вниз, и Кристина едва успела упустить швабру и схватиться за трос. Швабра нырнула в море.

Кри хотелось расплакаться. Она едва не висела над морем, разрываясь между тяжелым ведром и канатом. Сил поднять ведро и себя не было.

По счастью, у бушприта кто-то показался.

– На помощь! – крикнула Кри изо всех сил.

– Морской еж тебе в глотку! – воскликнул кто-то. Челка мешала Кристине рассмотреть. – Что ты тут зависаешь, салага?

А вот теперь вопросов не возникало. Верзила. Из всех, кто мог появиться в столь позорный момент, судьба выбрала заклятого врага.

Тем не менее, вскоре Кристину схватили за шкирку и вытащили на гальюнную площадку. Которую, к счастью, она уже достаточно залила водой. Она приникла к настилу всем телом, боясь встать и пошевелиться.

– Да отцепи клешню от ведра, – с хохотом приказал Верзила, забирая у обессилевшего юнги инструмент. – Как только додумался сюда с ведром припереться?

– И со шваброй… – простонала Кристина в отчаянии. – Чистить гальюн…

Верзила расхохотался еще пуще, но новый крен «Отважного» заставил его заткнуться и схватиться за снасть.

– Иди-ка отсюда, Кри, – потянул он несчастного юнгу за воротник к полубаку. – Вот же краб пресноводный… Кто чистит матросский гальюн?.. Урс тебя посылал в офицерский, а это на корме!

– На корме? – упавшим голосом уточнила Кристина.

С помощью Верзилы она встала на дрожащие ноги и доползла до борта.

– Ну, переваливайся, – подтолкнул не слишком вежливо Верзила Хузо. – Я с Веселым Роджером парой слов перекинуться хочу с глазу на глаз.

И хохотнул.

– Ты ведь про офицерский не в курсе?

Кристина, намертво прицепившаяся к фальшборту, покачала головой.

– Он в каморке на корме, чтобы наше дорогое капитанство в море не свалилось ненароком. Вот туда и иди!

Кристина сглотнула. Зря она жизнью рисковала?.. И спас ее от всех бед вот этот… Хузо.

– Вот что значит, что ты приносишь счастье, – поднял вдруг палец Верзила. – Давно я так не веселился.

И на новом крене он схватился за канат покрепче и… Кристина поспешила отвернуться и убраться восвояси. Жалея о потерянной швабре, в дополнение ко всему.

Кубрик гремел от смеха. Кристина протолкнулась к своему гамаку боком, но незамеченной пройти не удалось.

– Кри! – захлопал в ладоши Крепыш Санчес. Так все звали этого дылду без волос. – Ты и правда приносишь счастье?

– Эй, парень – не камбала, – ткнул его в бок Старый; кроме как Стариком его и не величали. – Вот ты на гальюн взял бы швабру, а?

– Он ее в море спустил, – добавил Верзила.

Кристину пронзила дрожь. И тут она вспомнила папу Мигеля.

Вокруг него так же собиралась толпа и смеялась. У камина. И он смеялся с ними. Над собой, над ними, над миром. Неважно. Просто смеялся. Когда смеешься, ничего не страшно.

«Разве я такая важная персона, чтоб запрещать над собой смеяться?» – спрашивал папа Мигель маму Карлу в ответ на упреки.

И Кристина торжественно улыбнулась. Офицерский гальюн смердел, как протухший рыбный суп, но после матросского – цветочек… Странно звучит, верно?

– Зато, знаете, – проговорила Кри, приходя к неожиданному выводу, – мне жаль офицеров – воздух у них там точно хуже, чем у нас.

Крепыш Санчес будто залаял как хриплый старый пес у тетушки Нины. А потом Старик, а дальше и все остальные, включая Верзилу. Мертвец Перес показал пальцем в Кристину и согнулся пополам: его тряс беззвучный смех.

– Тысяча медуз, откуда Урс этого парня вытащил? – воскликнул Старик и похлопал Кри по плечу тяжелой ладонью. От него пахло дешевым табаком и недельным потом. – Петь умеешь, летучка?

– Умею, – кивнула Кристина с важным видом. Если приглядеться, эти матросы даже симпатичные. Правда, ковыряются одним и тем же пальцем в ногах и в носу. Такое непростительно, как ни крути. – А что значит «летучка»?

– Летучая рыба, – шумно отозвался Верзила. – Не знаешь морской грамоты, ай-ай..!

– Спасибо. Хузо, – улыбнулась Кристина очаровательной и хитрой улыбкой.