Тем не менее переведенный в камеру к моему клиенту мужчина называл себя военным. Он хвастал своими возможностями и связями. Более того, этот якобы генерал-лейтенант тут же стал давать мне поручения через клиента. У меня это вызвало подозрения. Я приехал в фирму, хозяином которой был мой клиент. Сотрудники тут же вошли в Интернет, ввели в строку поиска фамилию генерал-лейтенанта. Вскоре на дисплее высветилась фотография мужчины в парадном кителе. Дальше шло пояснение, что этот человек является мошенником и никакого воинского звания не имеет. Более того, когда его задерживала милиция, – я вспомнил кадры телепередачи, – он был одет в обычный китель, но к нему пришиты парадные погоны.

Каково же было мое удивление, когда через несколько дней этого лжегенерала выпустили из изолятора! Я не вел его дела, поэтому подробностей не знал. Но через пару дней, когда я подъезжал к следственному изолятору на встречу со своим клиентом, то увидел, как рядом остановилась черная «Волга» и из нее вышел тот самый «генерал-лейтенант», фотографию которого я недавно видел в Интернете. На крыше «Волги» торчало несколько антенн. Он направился к углу здания следственного изолятора, подняв голову и выкрикивая какие-то слова – вероятно, своим бывшим сокамерникам. А может быть, он уже успел «замутить» какой-нибудь бизнес, чтобы кого-то «развести»?

Как-то накануне выходных мне позвонили знакомые и попросили меня представлять интересы их приятелей из подмосковного города Жуковского.

– А что за дело? – поинтересовался я.

– Об изнасиловании.

– Нет-нет, такими делами не занимаюсь! – сразу стал отказываться. – Я не защищаю насильников.

– Здесь немного другая ситуация. Тут не насильник, а потерпевшая.

– Интересно, – спросил я, – чего же хочет эта потерпевшая? Чтобы насильник на ней женился?

– Наоборот, они хотят наказать насильника.

Я знал, что статья об изнасиловании как палка о двух концах. С одной стороны, это средство шантажа, воздействия на мужчину, чтобы тот отказался от своей доли имущества, женился или совершил какие-то другие, выгодные для жертвы, действия. Конечно, нельзя забывать и о том, что изнасилование часто является реальным, происходит помимо воли и желания потерпевшей. Но в уголовной практике и первый вариант встречается нередко.

– Хорошо, – сказал я, – давайте встретимся с потерпевшей или с ее представителем.

Встреча была назначена на следующий день. В назначенное время в кабинет вошел мужчина лет сорока, худощавый, темноволосый, одетый в строгий костюм с галстуком. Он приветливо поздоровался со мной.

– Вы кто? – поинтересовался я.

– Я отец потерпевшей. Точнее, не отец, а отчим, – поправился мужчина.

– А сколько потерпевшей лет?

– Сейчас девятнадцать. А на момент совершения преступления ей было семнадцать.

– Вы хотите сказать, что человек, который ее изнасиловал, до сих пор не привлечен к уголовной ответственности?

– В том-то и дело… Поэтому мы и обратились к вам, чтобы вы представляли наши интересы в суде.

– Расскажите по порядку, как все произошло, – попросил я.

– Вы дело почитаете, там все написано. В общем, когда ее изнасиловали, то отец этого негодяя – он бывший полковник Военно-Воздушных Сил и определенные связи в нашем небольшом городе у него имеются, – сумел добиться прекращения уголовного дела.

– Прекращения дела? – удивился я. – И по какой же статье это дело прекратили?

– В связи с отсутствием состава преступления. Они стали доказывать, что имело место обоюдное согласие.

– А на самом деле?

– Никакого обоюдного согласия не могло быть! Представьте себе, ему сорок пять лет. Какое тут согласие?

Я пожал плечами.

– К сожалению, смотрю на жизнь немного под другим углом. У меня бывали случаи, когда на самом деле было обоюдное согласие. Посмотрите, что сейчас с молодежью делается!

– Это исключается! – покачал головой отчим. – У нас с ним никаких общих интересов нет – ни по бизнесу, ни по другим вопросам. Это совершенно посторонний для нашей семьи человек, который надругался над нашей девочкой. Но я так это дело не оставил – добился через вышестоящие инстанции возбуждения нового уголовного дела по тем же фактам.

– А дальше что?

– Его отец сумел получить справку о невменяемости сына, и он полгода лежал в психбольнице.

– Значит, фактически дело прекращалось два раза? – уточнил я.

– Да, так… Сейчас я достал справку, что насильник вменяем и здоров. На этом основании дело поступило в суд. Так что я хочу просить вас, чтобы вы защищали интересы моей дочери в суде и посадили этого негодяя на как можно больший срок.

Я молча смотрел на посетителя.

– Прошло два года, – продолжал он. – Первые полгода он сидел в тюрьме, а потом, когда дело затянули, находился под подпиской о невыезде. Сейчас – тоже.

– Иными словами, на свободе?

– Да. Но поймите меня, город у нас небольшой, все друг друга знают. Я в этом городе родился и вырос. И просто обязан с ним разобраться!

– А вы не пробовали разобраться каким-нибудь другим способом?

– Нет, я не хочу по-другому – только на основании закона, чтобы он понес именно то наказание, которое заслужил.

– Похвально! – одобрил я. – Хорошо, что вы думаете именно так. И я вам постараюсь помочь.

На следующий день я поехал в подмосковный город Жуковский изучать уголовное дело. С собой я пригласил помощника Мишу, который учился в юридической академии и проходил у меня стажировку.

В Жуковском мы без труда отыскали здание городского суда. На первом этаже располагались несколько кабинетов судебных заседаний и небольшая канцелярия.

В канцелярии я предъявил документы, ордер и попросил для ознакомления уголовное дело. Мою клиентку звали Ольга, а девочку, которая была с ней, – вторую жертву изнасилования, – Лена. Правда, если моей клиентке на момент совершения преступления было семнадцать, то Лене – восемнадцать. Ольга училась в школе, в выпускном классе, а Лена уже работала и училась в каком-то вечернем институте.

Уголовное дело представляло собой два небольших тома. Меня это сразу насторожило – обычно по таким делам хранится несколько томов: многочисленные экспертизы, протоколы допросов, очных ставок… Здесь же почти ничего не оказалось. Экспертиза, правда, была, но касалась она невменяемости насильника. Кстати, его звали Федор, ему действительно было сорок пять лет. Он работал диспетчером на местном аэродроме.

Я начал изучать дело с обвинительного заключения. В нем обрисовывалась достаточно простая картина. В один из летних вечеров девушки решили пойти на дискотеку. Там, в местном клубе, они и познакомились с Федором, который пришел туда со своим приятелем, Павлом. Потом, после танцев, они поехали на речку к знакомым Федора и Павла на шашлыки. Там употребляли спиртные напитки. Девушки находились в компании мужчин. А вот после распития спиртных напитков начинались разночтения. По показаниям Федора, девушки поехали добровольно к нему домой. Он был разведен и жил в отдельной квартире в пятиэтажном доме. По показаниям же девушек, Федор вытащил пистолет и заставил их поехать к нему. Дальше – акт насилия. Да, еще девушки показали, что перед входом в квартиру Павел неожиданно остановился и отказался идти с ними, сказав, что ему необходимо срочно вернуться домой. Вот и вся фабула. На следующий день после факта изнасилования, который был описан достаточно подробно, девушки сначала рассказали все своим родителям, а потом заявили в отделение милиции. Было заведено уголовное дело. Что было потом, я уже знал из рассказа отчима. Интересы Федора представлял местный адвокат.

Я пролистал уголовное дело и отметил те страницы, которые представляли для меня интерес: допросы, экспертизы, показания свидетелей – и дал задание своему помощнику, чтобы он сфотографировал их. Пока Миша занимался копированием, я решил немного пройтись.

Рядом со зданием суда находилась прокуратура. Именно там велось дело моей клиентки. С другой стороны к зданию суда примыкал небольшой парк, на другом конце которого был виден клуб, где и проходила та самая дискотека. «Все в одном флаконе, – усмехнувшись, подумал я, – вот тебе и место преступления, и прокуратура, и суд…» Только речки я не нашел – была зима, и речка замерзла.