— По-моему, наоборот, тебе повезло. Два старых лекаря мертвы — тебе сразу же открывается вакансия.Твой мотив для убийства куда убедительнее, чем у танцовщиц.

Янь Сяо замер с веером в руке… потом вскинулся, метнулся к нему и зажал ладонью рот, полушутя, полусерьёзно:

— Это всё потому, что вчера та маленькая красавица посмотрела на меня чуть дольше, да? Так ты теперь решил меня оговорить с чистой совестью?!

Цзи Боцзай оттолкнул его руку, холодно бросив:

— С чего ты взял, что она смотрела на тебя дольше? Она сейчас вообще-то в моём доме.

— Женщину можно заставить, — с видом знатока вздохнул Янь Сяо. — А вот сердце её — нет.Прямо вижу, как бедняжка в твоём поместье сейчас тонет в слезах, обнимая подушку…

Цзи Боцзай сделал вид, что встал.

— Эй-эй! — Янь Сяо тут же подскочил, засмеявшись и потянув его обратно. — Ладно-ладно, не будем об этом.Слушай, брат, я хоть и разбираюсь в медицине, но в ядах ты спец, не я. А у нас коронер хочет, чтобы я определил, что за отрава.

Он вытащил серебряное блюдо, на котором лежал аккуратный конус с тонкой пылью сиреневого оттенка. — Вчерашние мертвецы — у всех на палочках был этот порошок. Не растворяется в воде, цвета бледно-фиолетового, запаха нет.Я уже все книги перерыл — ни в одной не нашёл упоминания.

Цзи Боцзай лениво взял поднос, бросил взгляд — и почти зевнул:

— Да это же просто трава беспечности.

— Что?.. — Янь Сяо ошарашенно распахнул глаза. — Ты с одного взгляда это определил?!

— Вот почему я и говорю: ты — шарлатан в медицине, — усмехнулся Цзи Боцзай, бросая на него насмешливый взгляд. — Когда я уже знал, как различать яды, ты ещё по базарам бегал, обманывая простаков своими зельями.

Янь Сяо понял, что спорить с ним сейчас смысла нет — да и дело важнее. Получив ответ, он тут же велел слуге передать сведения следователю.

— Трава беспечности — это ведь вещь из императорских садов, — проговорил он, нахмурившись. — Такой яд может оказаться только у тех, кто имеет доступ ко дворцу.А в зале среди гостей свободно передвигались только танцовщицы. Остальные сидели по местам.Значит, если кто и мог подсыпать яд, то только они.

Он задумался, глядя в пространство:

— Но ведь все танцовщицы — из школы при дворе. Их готовил сам Великий министр… Зачем ему понадобилось убивать мелких стариков, у которых и власти-то нет? Если уж решать — так он бы просто велел казнить, без лишних игр.

— Ты, напомню, лекарь, а не следователь. Меньше думай — больше лечи. — Цзи Боцзай встал, стряхнув складки одежды. — А если больше дел нет, я пойду.

Янь Сяо был всё ещё погружён в размышления, но махнул рукой:

— Иди уже.

Цзи Боцзай фыркнул и, пробурчав под нос ругательство, развернулся и один покинул внутренний двор.

После убийства меры безопасности усилились.Во дворце и на улицах ввели строгую охрану, на каждом повороте — дозоры, проход не без допросов.Цзи Боцзай раздражённо отмахивался от стражи, пока не вернулся в своё поместье раньше обычного.

Он переступил порог — и удивлённо приподнял бровь.

Мин И была облачена в полупрозрачную юбку цвета нефрита, ткань мягко расползалась по сиденью, как распускающийся цветок. Но на талии — всё резко сужалось: пояс из розового шелка был затянут так туго, что подчёркивал её хрупкость до миллиметра.Верхняя рубашка цвета туманных вод обтягивала грудь ровно настолько, насколько нужно — ни излишка, ни недостатка.

Она сидела, полностью сосредоточившись на книге.Хотя за окнами уже сгущались сумерки, её макияж оставался безупречным — изящно очерченные брови, нежно-красные губы, сияющий взгляд. Щёки чуть тронуты румянцем, а отблески свечей придавали всему облику мягкое, почти домашнее тепло.

Услышав звук у двери, она подняла голову. В глазах вспыхнула точно отмеренная смесь удивления и застенчивости:

— Господин… вы вернулись?

Цзи Боцзай слишком хорошо знал женщин, чтобы не распознать её уловки.Он видел, что румяна свежие. Видел, как нарочито был расправлен подол. Всё в ней говорило: «я жду тебя, я приготовилась».

Но… именно в этом и была прелесть.Ведь какому мужчине не приятно, что ради него женщина старается быть идеальной?

Так что он без лишних слов подошёл и легко притянул её к себе:

— Скучала?

Щёки Мин И слегка порозовели, она послушно прильнула к нему:

— Господин так занят, как я могу быть капризной и мешать делам…

Понимающая, нежная — всё при ней.Вот только… что-то в этом было слишком правильным.

Цзи Боцзай сел, взял её за подбородок и слегка приподнял лицо:

— Всё ещё мечтаешь о своём чиновнике третьего ранга?

Внутри неё что-то дёрнулось. Она поспешно замотала головой:

— Н-нет! Как можно! Раз уж я пошла с вами, то в моём сердце — только вы, господин.

— Врёшь, — прищурился он.

Мин И неловко почесала бровь, взгляд убежал в сторону, и почти шёпотом пробормотала:

— Ну… надо же мне хоть немножко времени, чтобы привыкнуть…

— Прекрасно, — лениво протянул он. — Как раз кстати.Во дворце случилось убийство. Сейчас допрашивают всех танцовщиц. Хочешь привыкнуть — я тебя обратно отведу. И суду поможешь, и привыкнешь заодно.

— Убийство?.. — Мин И ахнула, и на её лице в одно мгновение погасли краски. — Кто… кто погиб?

— Лекари из Байцаотанга. — Он скосил на неё взгляд, наблюдая за малейшей реакцией. — Ты их знаешь?

— Нет! Нет-нет, не знаю! — она замотала головой слишком быстро.

А потом, моргнув, добавила с запинкой:

— Но… почему подозревают именно танцовщиц?

— Эти двое умерли прямо под носом у великого министра, — небрежно заметил Цзи Боцзай, лениво теребя шёлковый пояс на её талии. — Ни звука, ни следа.Кроме как танцовщицы подсыпали яд — других версий просто нет.Ты ведь тоже была на том пиру. Так что… вполне возможно, что скоро и за тобой придут.

— Только не это! — тут же сникла Мин И, лицо вытянулось, губы опустились. — Я же с виду и близко не похожа на убийцу… Господин, прошу вас, разберитесь, я чиста как стекло!

Стоило ей понервничать — кончик носа наливался розовым, а глаза становились такими влажными, что казалось — ещё чуть-чуть, и она заплачет. Вид у неё был такой, что хотелось дразнить.

Цзи Боцзай прищурился, с ленцой, в которой читалась насмешка:

— Раз не убивала — чего тогда боишься?

— Я… — Мин И чуть не всхлипнула. Тонкими пальцами вцепилась в его одежду, вся прижалась, как от испуга. — Я… я боюсь тюрьмы! В тех подземельях темно, грязно, кругом крысы, змеи, жуки… даже если невиновна, туда лучше не попадать вообще! Пощадите меня, господин!..

Он не спешил отвечать, просто наблюдал за её отчаянием с ленивым интересом, будто ждал, в какой момент она сорвётся по-настоящему.

Лишь когда глаза Мин И совсем заблестели, и она уже почти готова была расплакаться, он наконец притянул её к себе на колени.Пальцем легко приподнял её подбородок, улыбаясь лениво и хищно:

— Есть же я. С таким покровителем — чего бояться?

Мин И наконец расслабилась. Прижалась к нему, мягко, как тряпичная куколка, и, будто в поисках утешения, тёрлась кончиком носа о его шею, как кошка:

— Я так испугалась, господин…

А именно этого он и добивался.

Цзи Боцзай знал женщин — слишком хорошо.Он не раз ходил по краю, обольщал, подчинял, разбирал чужие сердца, словно музыкальные шкатулки. И таких, как Мин И, он читал с первой страницы.Она ведь раньше не знала, на кого положиться, не понимала, к чьей тени прильнуть. Вот и пришлось её немного припугнуть.

Но теперь она сидела у него на коленях — смирная, нежная, не отталкивалась, не спорила.Даже тонкие руки обвились вокруг его шеи, как будто боялась, что он вдруг встанет и уйдёт.

Однако даже за такими объятиями он не терял рассудка.

Позже, когда Мин И уже отдыхала, он лично вызвал тётушку Сюнь.

Та, как обычно, коротко и по делу отчиталась:

— Девушка ни с кем не контактировала, подозрительного поведения не замечено. Происхождение чистое, можно отследить. Но… разговорчивая. Слишком.