Ахали и вздыхали.

Дескать, не войди мама в ту минуту в комнату... И так далее...

Уверяли, что в барабане дядиного нагана из семи гнёзд четыре были заряжены патронами и мне оставалось нажать на курок ещё раз, чтобы прогремел выстрел.

Может быть, и так, а возможно, эта история с годами обросла преувеличениями.

Что же касается меня, то о далёкой вятской музыке я вспомнил, когда, впервые приняв под Сталинградом взвод, получал своё личное боевое оружие — тульский воронёный наган.

Воскресенье начиналось просто замечательно.

Но если бы оно так и кончилось!..

Проснувшись, Витяй глянул на окно во двор. Солнце ярким клином врезалось в дворовый угол, деля его на светлую и будто залитую тушью часть. Стёкла в окнах солнечной стороны горели жёлтым слепящим огнём. Витяй даже зажмурился. Потом открыл глаза и посмотрел на небо. Оно синело в квадрате крыш без единого облачка.

Витяй вскочил на подоконник и отворил форточку. Хотел было делать зарядку, да раздумал. Воскресенье — можно обойтись. Спрыгнув, босиком, в одних трусиках прошёлся по комнате. На столе аппетитно белела бутылка молока. Перевёрнутой тарелкой была прикрыта сковорода с макаронами. Рядом два бутерброда с колбасой. Надо было, как велела мать, вымыться и поесть. Но Витяй решил, что руки у него и так во сне не запачкались, и стал есть колбасу. Потом следовало пойти на кухню и разогреть завтрак. Этому Витяй давно научился. Он нередко оставался дома один. У матери бывали и ночные смены, и в праздники она, случалось, работала. Теперь мать была уже не кондуктором, а водителем троллейбуса. Про это Витяй рассказал всем своим знакомым. Не у каждого и отец водит троллейбусы.

Покончив с бутербродами, Витяй решил, что макароны прекрасно проглотятся неразогретые, и тут же принялся их уплетать, ловко подхватывая вилкой. Так он и кончал завтрак, в одних трусах. Это было даже интересно, а вымыться успеет и потом.

Как раз в это время зазвонил звонок в коридоре: «Ти-ир-р-ли... Ти-ир-р-ли... Ти, ти, ти».

Ясно, что Лёшка. Он всегда так звонил. В квартире никто, кроме Витяя и его мамы, на эти сигналы открывать двери не ходил.

Витяй проглотил макаронину и побежал в прихожую. Интересно, с чего это Лёшка явился с утра?

Открыв двери, он увидел друга аккуратно одетым, в чистенькой полосатой рубашке под курточкой.

— О! Ты чего это дикарём, чудик? — спросил Лёшка вместо «здрасте!».

— Зарядку делал, — придумал для порядка Витяй. — Проходи.

Вошли в комнату. Лёшка сразу увидел, что завтрак был съеден. Он всегда всё замечал.

— Ты это до физзарядки или после? — спросил Лёшка, показав глазами на стол.

— И до, и после, и посередине, — уклонился от ответа Витяй. — Хочешь молока?

— Можно, — вяло проговорил Лёшка. Но Витяй-то знал, что его приятель всегда не прочь поесть. Он протянул Лёшке полный стакан.

— На, я уже.

Лёшка со смаком выпил молоко и, поставив стакан, сказал:

— Нормально.

Витяй ждал. Сейчас он объяснит, зачем пришёл, да ещё в нарядном виде. И Лёшка сказал:

— Ты ничего не знаешь?

— А что?

— Не знаешь?

— Про чего?.. Про то, что в «Искре» в десять «Неуловимые»? Знаю.

— Не-а, не про то.

— Что на Суворовском машина асфальт сама кладёт и катает?

— Не-а. Про это всем известно. — Лёшка загадочно не спешил с новостью.

— Космонавты на орбите?! — взволновался Витяй. Он бросился к динамику, крутанул ручку. Заиграла музыка.

— Никто не на орбите. Все дома, — успокоил его Лёшка. — «Весенний базар» открылся, вот что. В саду на Невском.

По радио передавали. Всякие штуки продают, и тир работает, аттракционы... Помотали туда!

Новость была действительно стоящая. Витяй объявления по радио не слушал. Проспал. Теперь стоял и чесал в затылке. Потом, вздохнув, сказал:

— Денег нет. Есть двадцать копеек всего. — Он показал оставленную ему на кино монету.

— Базар смотреть бесплатно, — хитро ухмыльнулся Лёшка. — У меня пятьдесят три. Прибавить двадцать... Семьдесят три. Проживём.

Всё-таки он был ничего, Лёшка. Не ушёл на базар один.

— Я — р-р-р!.. В три момента! — Босиком Витяй кинулся к шкафу, отыскивая новую рубаху. — Пей ещё молоко. Там осталось, хочешь?!

Лёшка покосился на бутылку:

— Да хватит. Там лимонаду попьём. Ты давай скорей, физкультурник.

Для экономии до Невского шли пешком. Тем более и так вполне поспевали к открытию. Витяй тоже выглядел по-воскресному. Куртка и брючки в порядке, и ботинки начищены. Лёшка — в своей любимой кепочке. Витяй — в берете. Шли, наслаждались редкостным днём. Май, а тепло, как летом. На углу улицы Некрасова даже продавали квас из цистерны. И очереди никакой. Дядька сидел на табурете и читал газету. Но пить квас не стали. Берегли деньги на базар.

В саду на фонарях были установлены алюминиевые динамики, из всех гремела одна и та же музыка.

Витяй с Лёшкой сперва неторопливо обошли все ларьки. По-разному разрисованных киосков было много. В одних продавали детские матроски, летние костюмчики и другую никому не нужную ерунду. В других были книжки. Тоже детские. Их разбирали мамы для своих малышей. Потом ещё была палатка спорттоваров. Тут продавались мячи, ракетки, удочки и другие толковые вещи. Рядом торговали резиновыми надувными игрушками. Под крышей ларька навешаны разные полосатые зебры, крокодилы, жирафы и глазастые рыбы. Витяю и Лёшке всё это было ни к чему. Что они, маленькие, что ли? Вот если бы купить в «Спорттоварах» надувную лодку. Накачать её и поплыть по Неве. Это бы — да!.. Но какая тут лодка, когда у них на двоих семьдесят три копейки?!

Постояли у культтоваров. Витяю понравился набор цветных карандашей. Целых две дюжины в металлической коробочке. Хорошо бы ими порисовать! Рисовать он любил. Но сейчас об этом не имело смысла думать. Лучше потом попробовать поговорить с матерью.

К тому времени, когда закончили обход всех аттракционов, прикидывая, как лучше потратить деньги, Лёшка уже проголодался и предложил съесть по булочке с маком, которые продавались в открытом со всех сторон буфете. Купили и, стоя у высокого стола без стульев, уплетали их, запивая лимонадом. Очень было приятно есть под музыку сдобу и пить лимонад. Почему-то именно в эту минуту у Витяя появились хорошие мысли, вроде того, что неплохо бы попасть на представление в цирк, где выступает Карандаш, или подарить Лёшке трубу. Лёшка давно мечтал играть в духовом оркестре. Но в оркестр при Дворце пионеров его не взяли. Послушали, как он тянул ноты, и сказали, что у него не тот слух. Лёшка считал, что его не поняли. Если бы у него была труба, он бы показал им, какой у него слух. Витяй особенно-то в это не верил, но всё же полагал: бывают случаи. Человека не признают, а он вдруг оказывается потом — талант! Про это он и в книжках читал.

Погуляв по базару и постояв у тира, решили, что стрелять не стоит. Деньги простреляешь наверняка, а попадёшь ли куда-нибудь — это ещё вопрос. Так сказал Лёшка, а Витяю — что, ему хоть и хотелось стрельнуть раз-два, пришлось согласиться. Тогда на оставшиеся деньги купили по самому большому брикету мороженого. Вот это было да! Раскошелился Лёшка. Витяйкины-то копейки давно кончились. Особое удовольствие заключалось в том, что с брикетами можно было ходить и разглядывать где и что хочешь.

Когда уже приканчивали брикеты, оказались у длинного прилавка, где продавали картинки, нарисованные на дереве.

Люди стояли у прилавка, и каждый выбирал, что ему нравилось. Картинки были разные. Аист в гнезде, на дощечке, похожей на косой срез берёзы. На других — кипарисы над морем, в нём столбиком отражается луна. Ещё яхта с парусом, а на лакированной фанере — павлин с распущенным разноцветным хвостом.