Медленно приятели двигались вдоль прилавка, любуясь картинками. Посетители охотно покупали их. Друзья уже дошли до конца прилавка, и тут Витяй замер. Перед ним лежали светленькие дощечки величиной немногим шире и длинней записной книжки. На них был нарисован Чарли Чаплин. Стоял в своём смешном пиджачке и опирался рукой на согнутую тросточку. Ноги в широченных, гармошкой, штанах — врозь. Башмаки длинные, с загнутыми вверх концами. Стоял и смотрел из-под шляпы на Витяя своими добрыми, доверчивыми глазами.

Витяй видел по телевизору несколько картин с Чаплином. А во дворе у них жил невысокий дядька с усиками, какой-то музыкант. Мальчишки его называли Чарли Чаплином. Называли все, а придумал Витяй. Тот дядька забавно ходил, почти бегал, похоже на Чарли, и здоровался с соседями, приподнимая шляпу, совсем как Чарли свой котелок.

Витяй и сам умел ходить под Чаплина, чем потешал всех в классе. Он умел и рисовать великого комика, но, понятно, не так ловко, как было на дощечке. Имей Витяй такую, он повесил бы её над кроватью и по утрам здоровался с артистом: «Привет, Чарли!» Всё это, по душевной простоте, он сейчас высказал Лёшке. Потом жалел, что и завёл этот разговор. Денег у Лёшки всё равно оставалось не больше гривенника. Но тот понимающе согласился:

— Хороший Чарлик.

И принялся внимательно разглядывать дощечки, то ту, то другую, будто выбирал, какую лучше купить. Продавщица меж тем моталась от одного конца прилавка к другому, получая деньги и выдавая сдачу. Неизвестно зачем Лёшка очень громко сказал:

— Хватит смотреть. Всё равно не купишь, пошли, — и потянул приятеля из толпы.

Теперь Лёшка быстро шагал впереди. Витяй едва успевал за ним, не понимая, куда так спешит друг. Наконец они оказались в глубине сада у высокого каменного забора. От людей, ходивших по базару, здесь их заслонял начинавший зеленеть густой кустарник. Лёшка остановился, поглядел на своего приятеля и, подмигнув, спросил:

— Понравились тебе эти Чарлики, ага?.. Хотел бы иметь дома такого?

К чему было спрашивать? Витяй пожал плечами. Но тут Лёшка, довольно улыбаясь, произнёс:

— Держи, мечтатель!

При этом из рукава его куртки выскочила и оказалась в Лёшкиной руке фанерка с Чаплином. Витяй был ошеломлён.

— Откуда у тебя?

— От верблюда, — сказал Лёшка и крутанул дощечкой перед глазами друга.

— Бери. Дарю!

Но Витяй не взял дощечку с Чарли Чаплином. Уши его вспыхнули. Невольно он спрятал руки за спину.

— Ты это что?.. Ты свистнул, да?.. — тихо и немного испуганно проговорил он.

— Подумаешь! Видал, их там навалом!.. — никак не ожидая такой реакции, не очень уверенно продолжал Лёшка.

Витяй не находил слов. Ему сделалось так стыдно за друга, будто дощечку с прилавка стащил он сам. А Лёшка ещё стоял с протянутой рукой. Кажется, до него начало доходить, что случилось неладное, но он ещё хорохорился.

— Не беспокойся, не обеднеют. Я же для тебя... Берёшь?

— Нет, — решительно мотнул головой Витяй. — Ни за что!

— Ну и не надо. Задрожал, да?.. Бери. Им и не сосчитать их. Никогда не узнают. — И так как Витяй продолжал отнекиваться, Лёшка сердито крикнул: — Не хочешь — и не надо. Вот твой Чарли! — размахнулся и забросил дощечку в кусты. Но бросил недалеко, а так, чтобы её было легко найти. И Витяй сейчас же кинулся за картинкой, поднял её и вернулся.

— Нужно назад отнести, — мрачно сказал он.

Лёшка даже свистнул от удивления.

— Ага! И сказать, что она к нам с неба упала?

— Ну, может, незаметно положить, где была... И всё.

— Иди положи, если сумеешь. Сцапают тебя и — будь здоров — в милицию. Я не понесу. Выбросил, и всё тут. Да ну тебя!

Витяй стоял растерянный. Потом заявил:

— Пойду и отнесу.

— Приятель увёл, скажешь?

— Нет, про тебя не скажу.

— Тогда тебя и сграбастают.

— Пусть. Потом отпустят.

— Матери сообщат и в школу.

— Ну и пускай, — упрямо стоял на своём Витяй. Сжимая дощечку в руке, он двинулся в сторону базара, но не сделал и нескольких шагов, как Лёшка догнал его и потянул за рукав:

— Притормози, чудило! Видали, какой!.. Ты что, значит, порядочный, а я, значит, по-твоему, последний мазурик, так, да?!

Казалось, Лёшка был готов зареветь от обиды. Какое-то время оба молчали. Не глядя на друга, Лёшка было снова попытался уговорить его:

— Давай бросим. И точка. Никакой для нас пользы. Значит, мы в порядке.

— Нет, — совсем как-то по-взрослому возразил Витяй. — Нельзя так. Не по-честному.

— Не по-честному! — передразнил его Лёшка. — Ладно, пусть по-твоему. Сейчас будет на месте. — Лёшка вырвал дощечку из рук товарища и, снова упрятав её в рукав, зашагал дальше. Витяй поспешил за ним. Вскоре они уже были у злополучного прилавка. Как нарочно, народу сейчас у прилавка было совсем мало. Лёшка в нерешительности остановился и поглядел на Витяя. Тот понимал: положить картинку было куда труднее, чем тогда стащить. Витяй ждал, не зная, как помочь другу. Повременив, Лёшка всё-таки решился. Он подошёл к прилавку и, будто разглядывая дощечки, двинулся вдоль него. Недолго постояв возле Чарли Чаплинов, вернулся к ожидавшему его Витяю.

— Не могу. Смотрит она. Погорим как пить дать.

Не знал, как быть, и Витяй.

— Давай в милицию снесём. Я видел, тут есть, — придумал он. — Скажем, нашли. Кто-то, скажем, наверно, стащил, да испугался и бросил...

— Ага! Поверили тебе! Дураки там сидят, в пикете?!

— Ну и что, что не поверят, а мы пришли. Боишься?

— Во, видали — герой! Ясно, что боюсь.

— А свистнуть не боялся?

— Ну, знаешь!.. Я же... — Не находя слов, Лёшка запыхтел от возмущения. — Сейчас узнаешь, как я боюсь. Поглядишь, какой я тебе боязливый!

С отчаянием всё это выпалив, Лёшка круто повернулся и быстро зашагал в сторону. Витяй догнал его и пошёл рядом. Он знал: если уж Лёшка сказал — сделает. Может, остановить его?.. Может, и в самом деле? Подумаешь, картинка на фанере, всего за девяносто копеек... Бросить, и всё тут... Витяю было жаль друга. Сам он его надоумил пойти в милицию, а что будет теперь?.. Может, остановить?.. Но внутри кто-то другой словно твердил Витяю: «Нет, иначе нельзя. Как же потом ты станешь дружить с Лёшкой? Следить за ним станешь везде, что ли?! Да и сам, получается, чем лучше?» Одно он решил для себя твёрдо: не оставит он Лёшку одного, что бы там ни было.

Так, не обмолвившись больше ни словом, они дошли до домика, на дверях которого краснела стеклянная табличка:

[ПИКЕТ МИЛИЦИИ]

На миг Лёшка задержался. На Витяя он не смотрел. Может быть, ждал, что тот остановит его. Но Витяй молчал, и Лёшка шагнул на ступеньки, ведущие к двери в пикет.

— Я с тобой, — сказал Витяй, шагнув за товарищем.

Лёшка пожал плечами, дескать: «Ты-то при чём тут?» — но всё-таки его, наверно, тронуло, что приятель не оставлял его.

Они вошли в совсем небольшую комнату. За столом сидел милиционер с погонами капитана и говорил по телефону. Он поднял взгляд на вошедших, но ничего не сказал, а продолжал слушать кого-то в трубке. Мальчики ждали. Наконец капитан сказал в телефон: «Есть! Так и сделаем... Всего» — и положил трубку. Он выпрямился и, оглядев вошедших, спросил:

— В чём дело?

Витяй ждал, что Лёшка сейчас, ища поддержки, взглянет на него, но Лёшка, будто Витяя тут и не было, подошёл к столу и положил дощечку с Чарли Чаплином перед капитаном.

— Вот, — тихо сказал он. — Я взял. Сам не знаю, как это... Капитан посмотрел на дощечку, потом опять на Лёшку и, наверно не поняв его, спросил:

— Где взял?

— Там. — Побледнев, Лёшка мотнул головой в сторону сада. — Называется «Сувениры»... Тётенька торгует.