— Уверен? — Томагавк, нахмурившись, смотрит в другой конец коридора. — Граут… или как тебя там? Я знаю, что хорош в битве с террористами, солдатами и монстрами. На передовой в большинстве стран мира мне найдётся место. Знаю, что буду обеспечен работой до конца своих дней. Но каждый раз, когда сталкиваюсь с монстрами-одарёнными или…

Щёлкнув пальцами, накладываю на Томагавка «Паралич».

— Бла-бла-бла. Достал, ей-богу! Я его тут пинками к успеху веду, а он ещё сомневаться в моих навыках вздумал. Молчи и слушай! — ворча, аккуратно укладываю на пол обездвиженное тело. — Вроде взрослый парень, а волнуешься, как девочка-студентка, собравшаяся на первое свидание. Томагавк, у тебя с головой проблемы! Причём серьёзные. С таким не шутят.

Сняв с эльфа верхнюю часть маскхалата, аккуратно приступаю к лечению.

— Слушай мой голос, — перехожу на профессиональный тон, какой в меня вбили наставницы. — Тебя в армии, видимо, пичкали какой-то боевой алхимией. Судя по силе влияния на организм, ты тогда ещё был не-одарённым. Назовём эту алхимию Грязью. Её следы до сих пор есть в теле. Грязь влияет на гиппокамп и кратковременные воспоминания. До сих пор влияет, замечу! Когда ты ощущаешь чью-то Жажду Крови, у тебя случается провал в воспоминаниях… потому что сознание обращается к области мозга, травмированной этой дрянью. Итого заГрязнение плоти влияет на работу ментальной составляющей… Сейчас я её уберу и выведу из организма через лимфу.

Процедура сама по себе несложная, но целители её проводят только сами став ветеранами [2]. Всё дело в количестве точек фокусировки, необходимых для создания плетения. Например, «Шар» у Циолковского — типичное по сложности плетение для ученика [1] — оно требует контроля всего над девятью точками. «Усиление» или «Ускорение» — по шестнадцать. Это обязательный базис для учеников [1].

«Доспех духа» — главная фишка всех ветеранов [2] — требует тридцать две точки фокусировки… Как и лечение травмы Томагавка.

На лечение ушло минут пятнадцать. Большая часть времени пришлась на ювелирное извлечение Грязи из головы пациента. Мозг — орган крайне чувствительный к влияниям извне.

— Закончили, — снимаю с пациента паралич. — Уложились в пятнадцать минут. Ты там жив, бро? Пошевели ушами, если ты нас слышишь.

Циолковский, вытянув шею, уставился на эльфа из-за моего плеча.

— Шевелит, кэп!

— Да идите вы, — эльф беззлобно выругался и прикрыл глаза руками. — Кажись, песок в глаз попал.

Марк нахмурился, взглянул на пол.

— Какой ещё песок? Мы в абсолютно чистом помещении.

— Ну, значит, пепел с поля, — Томагавк сглотнул вставший в горле ком, не убирая ладоней от лица. — Граут, ты когда эту дрянь из меня вытаскивал, я столько всего вспомнил! Как отряд мой погиб, как командование меня слить пыталось. Как домой вернулся, и там проблемы начались.

Пожимаю плечами, ибо озвученные симптомы мне хорошо знакомы.

— Привыкай, боец. Флэшбеки, это норма при травме гипокампа. Всплывшие проблемы не исчезнут, но ты научишься реагировать на них спокойнее. И ещё! Ты си-и-и-льно подзадержался на ранге ученика [1]. Года на три, если быть точнее.

Томагавк сглотнул и ту же сжал зубы, о чём-то вспомнив.

— Хорош уже, Граут. Я и так знаю, что у меня низкий потенциал к развитию.

Улыбнувшись, качаю головой.

— Ушастый! Больше веры в себя. В течение ближайшего месяца ты, вероятнее всего, совершить прорыв в ветераны [2]. Эта алхимическая дрянь в организме тебя больше не будет тормозить.

…

Десять минут до завершения отсева в Зоне Обучения 1–3

Сидим у стенки. Каждый думает о своём. Томагавк крутит головой, борясь с накатывающими видениями. Шепчет: «Так вот, что случилось в Курдистане… Нас подставили, и начальство об этом знает».

Мне в голову тоже лезут странные мысли: «Семьдесят пять лет на перенос! Это же получается, что ещё немного и мне исполнится вся сотня».

В прошлой жизни у меня было много великих учителей. Две наставницы, партнёры по бизнесу, великий вождь орков. Капитан моей родовой гвардии как-то раз сказал: «Команда — это группа наглухо отбитых парней, которые вместе пережили некоторое дерьмо. Чем дольше притираются, тем легче потом доверяют друг другу спину».

Оттого момент, когда Циолковский созрел для разговора, был предсказуем.

— Ну да, я из Дзержинска, — Марк шумно выдохнул. — Ещё там на горящем поле проговорился, когда эту ходячую гору мяса увидал. У меня аж мозги переклинило.

Томагавк тихо хмыкнул.

— Жадностью от тебя тогда веяло, дай боже!

— Да не впервой, — парнишка, нахмурившись, пожал плечами. — Правила жизни в Дзержинске суровые. Импульсивные идиоты у нас не выживают. Мы колония-поселение с населением под триста тысяч, на полной автономии. За разбой сразу на виселицу. Неуплаченная коммуналка, это прямой путь на принудительные работы в выходные. Зато с четырнадцати лет можно устроиться на подработки. Отцу на заводе талонами платят полторы ставки. Конструктор-чертёжник даже в Дзержинске нарасхват. Маме в музыкалке получку тоже талонами выдают. Реальных денег Российской Империи у нас в обороте практически не бывает. Ни мобильной связи, ни интернета. Радио есть, и на том спасибо.

Циолковский, чуть улыбнувшись, похлопал по окровавленному рюкзаку.

— С провизией в Дзержинске вечная проблема. Мы стране поставляем пиломатериалы, консервы, запчасти для тяжёлой промышленности. Взамен казна императора нам под расчёт отправляет продукты и товары для жизни. Одёжку, мыло там, ну и всякие продукты. Бывает так, что плотину надо отремонтировать, и город вбухивает деньги в её ремонт. Нужны стройматериалы⁈ Тогда что-то из ежемесячной провизии убирают. Как правило, то, что для выживания не особо важно.

Томагавк секунды три молчал, пялясь в пустоту, а потом кивнул, сообразив.

— Мясо и сладости. Их, да? Когда разведка из Ленгли рассказывала нам, что в Российской Империи нет тюрем — есть только Дзержинск, я думал брехня всё это! Но твоя жизнь, Марк, и впрямь похожа на тюрьму. Без интернета, без телефонов, зарплаты в талонах… Жизнь на грани выживания с постоянным ожиданием билета на свободу.

[И тем удивительнее, что Циолковский смог сохранить свою порядочность,] — отмечаю для себя, внимательно поглядывая на парня. — [Чудо, что при столь жёстком ограничении в ресурсах Марк вообще смог собрать самодельный огнемёт.]

Штопаная рубашка, потёртый рюкзак студента, разные шнурки на ботинках — странности в поведении Циолковского теперь обретали смысл. Он вырос в условиях жёсткого дефицита колонии-поселения.

— Если стану Первопроходцем… — Марк сжал кулаки. — Хотя нет, неважно. Мои проблемы, это мои проблемы. Граут, спасибо уже на том, что вообще потащил меня с собой. Я же вижу, что ты бы и без меня прекрасно справился.

Томагавк, усмехнувшись, поднял руку.

— Плюс один, кэп! На том горящем поле без вас обоих я имел все шансы остаться навсегда. Я хоть и эльф, но предпочту могилку в роще. Равнины мне не по душе.

Вдох-выдох. Плевать на то, что нас подслушивают другие кандидаты в Первопроходцы. Большинство из них не прошло мой отсев. Простое «спасибо» за возврат вещей произнесли лишь трое из двух сотен, дошедших до нашей части коридора.

— Хочешь идти быстро, иди один, — произношу старую как мир мудрость. — Хочешь идти далеко, иди с кем-то. Сегодня первый день из двадцати восьми в Зоне Обучения. Да и не день толком, а только пара часов из него. У всех нас будет ещё шанс показать друг другу, чего мы стоим.

Как аристократ, сам заслуживший баронский титул, я мыслю не так, как большинство людей. Мои планы всегда выходят за пределы текущего момента. Прислугу в дом, охранников, слуг рода благородные ВСЕГДА выбирают исходя из их личных качеств. Это ближний круг! В него впускают только тех, кому можно доверять.

Сложно ли сказать: «Спасибо, чви, за то, что спас меня на том горящем поле». Или: «Благодарю вас, сэр, за то, что вернули мне фамильное кольцо! Кстати, можно ли вступить в вашу команду?»