«Я здесь!» — Тинсли подбегает к нам с Беннеттом. «Я здесь», — снова говорит она, запыхавшись. Она дарит мне одну из своих лучезарных улыбок, и почему-то это помогает мне справиться с волнением.

— Спасибо, — я улыбаюсь ей в ответ и делаю глубокий вдох.

«Это то, что делают друзья», — говорит она. Чёрт, если бы я не боялась того, что собираюсь сделать, я бы, наверное, обняла её. К счастью, я сдерживаюсь.

— Ты правда не можешь сделать ничего плохого. Помни, что я тебе говорил. Если упадёшь, притворись, что это часть представления. — Беннетт пытается меня успокоить, и Тинсли кивает в знак согласия. — У тебя всё получится.

Я слышу, как директор Вейл по громкоговорителю велит всем занять свои места. Тинс помогает мне надеть костюм, и начинается собрание.

“Шоу начинается!” Говорит Беннетт.

Тинс показывает мне два больших пальца вверх, прежде чем меня проводят в аудиторию.

Глава Четвертая

ТРЕНЕР ШЕЙ

Это, должно быть, шутка. Как, чёрт возьми, школе это сходит с рук?

Школьный психолог-консультант одет в футболку с надписью «Боже, как я люблю «Бобров». На трибунах сидит группа мальчиков с плакатами, на которых написано «Безумие «Бобров». Чирлидерша призывает всех скандировать «Жадный Бобёр», и директор присоединяется к ней.

Неужели я единственный, кто это видит?

— Ты привыкнешь, — говорит тренер Билл, стоя рядом со мной. Должно быть, он чувствует моё замешательство.

— Я не уверен, что хочу этого, — говорю я себе под нос.

Толпа слишком шумная, чтобы он мог меня услышать, а когда появляется школьный талисман, они начинают бесноваться ещё сильнее. Футбольная команда не удостоилась таких бурных аплодисментов, а это о чём-то да говорит.

Я смотрю, как Баки машет толпе, а затем даёт «пять» директору Вейлу. Баки прыгает на батут, и мне кажется, что моё сердце останавливается, пока она благополучно не приземляется на мат внизу. Толпа восторженно ревет, и Баки вскидывает кулаки в воздух.

Я вспоминаю вчерашний день и эти тёмные глаза, склонившиеся надо мной. Я не мог перестать думать об этой темноволосой красавице всю ночь, и мне стыдно признаться, что я кончил, вспомнив, как она была надо мной.

— Кто у вас учитель? — спрашиваю я тренера Билла после того, как Баки выполняет свои трюки, а затем отходит в сторону, пока Паркер говорит.

Он капитан футбольной команды, поэтому он может сказать толпе, что мы собираемся победить сегодня вечером, и подбодрить ее.

“Какой учитель?” Тренер Билл смотрит на меня в замешательстве.

“Баки”. Я киваю талисману, который машет руками толпе. “Не думаю, что я видел ее на собрании персонала”. После вчерашнего вечера я решил, что должен выяснить, кто она такая, а тренер Билл знает всех.

Тренер Билл выглядит еще более озадаченным. “Я не слышал, кто заменит Беннетта”. Он кивает в другой конец аудитории, и я вижу парня со сломанной рукой, стоящего рядом со светловолосой студенткой. “Беннетт был Баки последние два года. До этого это был парень по имени Роджер. Но традиция такова, что когда талисман выпускается, он выбирает своего преемника. ”

“Что?” Я переключаю свое внимание обратно на тренера Билла, а затем на Баки.

“Я не слышал, кто из студентов заменил Беннетта, но я уверен, что это временно, пока у него не заживет рука. Возможно, он лучший из всех, кто у нас когда-либо был. В этом костюме он может забросить баскетбольный мяч ”. Тренер Билл сияет.

“Но это мог быть учитель. Верно?” Мои мысли скачут, и кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди.

— Ни за что. Студенческое правительство этого не допустит. Их куратор — наследник Баки.

— Вот чёрт, — шепчу я, но толпа ликует, когда Паркер заканчивает свою речь, и заглушает мой голос.

Как будто Вселенная насмехается надо мной, Паркер протягивает мне микрофон, а другие тренеры подталкивают меня вперёд. Я бросаю взгляд на Баки, и тот, кто в этом костюме, следит за каждым моим шагом.

Я не совсем уверен в том, что говорю, но это то же самое, что Мэйсон сказал бы мне в былые времена. Иди, борись, побеждай. Конец. Толпа, как и ожидалось, сходит с ума, но мне не терпится убраться отсюда к чёртовой матери.

Пока играет оркестр, Баки притворяется, что бьёт в барабан, и я больше не могу этого выносить. Я растворяюсь в толпе учителей и футболистов позади меня, пока не оказываюсь за пределами актового зала. Рядом с ним есть тёмный кабинет, и я ныряю внутрь, чтобы перевести дыхание. Я провожу рукой по лицу и несколько раз моргаю, заставляя себя успокоиться.

«Всё в порядке, это не так уж важно, — говорю я себе. Я не сделал ничего плохого. Я спас ученицу от травмы. Вот и всё. Ладно, я дрочил, думая о ней, но это между мной и Богом. Я уверен, что в моей голове он видел и похуже».

— Я обещаю, что всё в порядке. Мне просто нужно снять эту потную одежду. Дай мне переодеться, и я встречу тебя на парковке.

Я замираю, услышав голос по ту сторону двери. Чёрт возьми, этого не может быть. Это мой худший кошмар или моя самая грязная фантазия, воплощённая в жизнь?

Я застываю на месте, когда она входит в кабинет и закрывает за собой дверь. На ней больше нет костюма Баки, и я вижу, как плотно облегает её пышную грудь футболка. На ней написано «Бобры делают это лучше», и, хотя я нахожусь в семи кругах ада, я ухмыляюсь.

В кабинете так темно, что она не видит, как я стою там, и у меня нет возможности что-то сказать, прежде чем она хватает край своей футболки и стягивает её с себя.

— Чёрт. — вырывается у меня, прежде чем я успеваю это остановить. Вид её в чёрном бюстгальтере, который едва удерживает её грудь, превращает мой мозг в кашу.