– Каролина одолжила мне одежду, – прочистив горло, я выдаю заранее приготовленную ложь. Я бы с большим удовольствием озвучила правду, если бы был хотя бы шанс, что мама её примет. – Она захотела мне помочь выглядеть прилично. А Леон…

– Прилично выглядеть? – возмущённо перебивает мама. – По-моему, ты пытаешься выглядеть той, кем не являешься!

Её лицо страдальчески кривится.

– Это же позор, Лия. Тебя устроили на работу, дали возможность бесплатно учиться… Но тебе этого мало! Потребовалось клянчить одежду у хозяйских детей…

– Я ничего не клянчила! – от обиды и возмущения мой голос звенит. – Просто так вышло… Я не пытаюсь выдавать себя за кого-то другого. Но в этом университете свои порядки, понимаешь? Мне приходится играть по правилам. Просто, чтобы меня не травили и я могла спокойно учиться.

– Спокойно учиться можно и в старых вещах, Лия, если уметь сохранять достоинство. Я всю жизнь работаю руками, но никогда этого не стыдилась. А тебе стоило всего пару недель пожить здесь – и красивая жизнь застила тебе глаза.

– Да плевать мне на красивую жизнь! Я бы с гораздо большим удовольствием осталась учиться в старом вузе, и носила бы свои старые джинсы. Но меня никто об этом не спросил!

– У нас не было выхода, и ты прекрасно об этом знаешь, – шипит мама. – Ты помнишь, что я говорила в самый первый день? Держись подальше от детей Вилена Константиновича, и особенно от Леона.

– Мы просто общаемся, – я со вздохом опускаюсь на кровать. – Что в этом предосудительного?

– В том, что он мужчина и сын хозяина дома, где мы работаем. Если случится что-то, все шишки посыплются на нас! Думаешь, кто-то станет разбираться, кто первый к кому приставал? Разумеется, нет! Тебя с позором выгонят из этого дома и из университета.

Я округляю глаза в неверии.

– Ты о чём вообще говоришь, мама? Думаешь, что между мной и Леоном что-то есть?

– Они богатые люди, Лия, и привыкли получать то, что хотят. Всё, о чём ты должна помнить – так это то, что он никогда тебя не выберет и не признает. Сегодня ему интересно, а завтра он про тебя и не вспомнит! Разве я так тебя воспитывала? Чтобы ты была девушкой на одну ночь?

– Нет, ты не так меня воспитывала, – во рту сухо, сердце возмущённо стучит. – Поэтому перестань меня оскорблять.

Мамины губы начинают дрожать.

– Всю жизнь я старалась тебя защитить, дать тебе хоть шанс на нормальную жизнь! Но разве ты это ценишь? Совсем нет.

Я глубоко дышу. Почему так происходит? Стоит чему-то наладиться – ломается второе, и так по кругу. Я устала. Почему мне нельзя просто работать и учиться? Почему я не имею права жить без травли и упрёков?

– Сегодня же верни одежду, откуда взяла, Лия, – тихо, но твёрдо произносит мама. – Не позорь меня. Вечером я поговорю с Виленом Константиновичем по поводу твоих поездок с Леоном. Если он не готов предоставлять тебе водителя – значит, тебе придётся добираться самой.

Сказав это, она выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Закрыв лицо руками, я тихо всхлипываю. Я не плакала, когда меня по несколько раз на дню унижали университетские снобы, но сдержаться сейчас – выше моих сил. Мама просто не понимает… Даже не пытается понять.

В дверь негромко стучат. Вздрогнув, я быстро вытираю слёзы и встаю, чтобы открыть.

На пороге стоит Леон. Обведя взглядом моё покрасневшее лицо, он без слов протягивает мой телефон – и так же молча уходит.

– Как твои дела? – Я тянусь через стол, чтобы коснуться ладони Эльвиры. – Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо, – дернув уголками губ, она продолжает листать меню. – Ты пробовал куриный гратен? Никак не решу, заказывать его или нет.

– Не помню. В любом случае у них хорошая кухня.

Я терпеливо жду, пока Эльвира назовет заказ официанту, прошу кофе, и снова сосредотачиваю внимание на ней. Мы редко видимся в последнее время, и нам есть что обсудить.

– Что нового у тебя? – судя по холодному блеску в глазах и акценту на последнем слове, она в курсе происходящего в университете.

– Ты не ответила, как твои дела, но давай это опустим. Из нового… – напустив задумчивый вид, я откидываюсь на спинку кресла. – Через неделю празднование начала нового учебного года. Мероприятие пройдет у Петра.

– Расценивать это как предложение пойти с тобой? – холодно осведомляется Эльвира.

– Я приглашал тебя три года подряд, и этот год не станет исключением. На моей памяти ты всегда отказывалась.

– А ее ты тоже пригласил? – глаза Эльвира сужаются.

– Ты про Лию?

– Да, про нее. Про пронырливую дочь вашей прислуги, которую ты теперь везде таскаешь с собой.

Я глубоко вздыхаю, готовясь отражать атаку. Идя сюда, я знал, что разговор не будет легким. Отношения с Эльвирой у нас в последнее время натянутые. Я объясняю это разницей интересов: я увлекся торговлей криптовалютой, а она в прошлом году перевелась в другой университет, из-за чего мы стали видеться реже. Общих друзей у нас нет: Эльвире не нравится проводить время с моими, а я не горю желанием коротать вечера в ресторанах в компании ее подруг.

– Я собирался это с тобой обсудить. Я действительно довожу Лию до университета, потому что в определенном смысле оказываю ей протекцию.

– Называй вещи своими именами, Леон, – ее голос звенит гневом. – Ты взял ее в прислуги. Так ведь это у вас называется? А я прекрасно знаю, что входит в обязанности таких девушек. Они готовы делать все, что угодно, лишь бы почувствовать себя частью высшего общества. Ответь, ты уже с ней спал?

Я хмурюсь. Разговор обрел самую паршивую форму из возможных. Не то, чтобы я ждал понимания от Эльвиры, но и на подобные обвинения не рассчитывал.

– Нет, я с ней не спал. Когда я говорю, что оказываю Лие протекцию – именно это я подразумеваю. Все, чего она хочет – это нормально учится, и ей, вопреки твоим убеждениям, не слишком важно чувствовать себя частью высшего света.

– Сколько слов в ее защиту, – Эльвира раздраженно кривит губы, становясь особенно похожей на свою мать. – Твой отец устроил ее в университет, дал жилье и работу не для того, чтобы ты нанялся ее личным водителем и телохранителем. Не думаешь ли ты, что это слишком? Может быть этой девушке стоит наконец спуститься на землю?

Я тру лицо, чтобы скрыть раздраженную усмешку. Для человека, который оставляет в ресторанах поистине баснословные суммы и при этом никогда не работал, она слишком серьезно рассуждает об оторванности от людей от реальности.

– По поводу безоблачной жизни Лии тебе точно не стоит переживать. Работать и учиться уже довольно сложно. К тому же твой брат сделал все, что усложнить ее пребывание в университете.

Тонкие ноздри Эльвиры трепещут.

– Так теперь Денис во всем виноват? Серьезно?

– Я учусь в этом университете четвертый год и ни разу не видел, чтобы кого-то так травили. Это его указания – я уточнил. Именно потому, что травля перешла границы, мне пришлось вмешаться. Так что да, своим решением я во многом обязан твоему брату.

Поджав губы, Эльвира сосредоточенно помешивает кофейную пену.

– А твой отец в курсе происходящего? – наконец сухо осведомляется она, не поднимая глаз. – Сомневаюсь, что ему понравится.

Я чувствую вспышку раздражения оттого, что она снова пытается провернуть этот трюк с родительским контролем. Настолько сильную, что прямо сейчас готов встать и уйти.

– Мой отец с доверием относится ко всем моим решениям, – мне удается сохранить ровность тона. – Едва ли стоит приплетать его сюда. Наши отношения – только между тобой и мной.

– Я так не думаю. – Эльвира наконец поднимает глаза, глядя на меня с вызовом. – Своим поведением ты оскорбляешь меня, а значит и моих родителей. Узнай Вилен Константинович об этом, он будет возмущен.

– Ты угрожаешь мне своим отцом, или мне показалось? – осведомляюсь я.

– С чего бы мне им угрожать?

– Вот и я не знаю. – Я подношу кофе ко рту и делаю большой глоток. Горячий вкус немного рассеивает растущую злость. – Наши отношения касаются только нас.