Хэмблин был родом из Канзаса, и Малдер был впечатлен его умом и стойкостью. Его напарник занимался боевыми искусствами с пяти лет, но морпех заметил, что, несмотря на все тренировки, тот был мягким и спокойным человеком, который никогда не демонстрировал напоказ свои навыки. Вскоре они вместе окончили школу снайперов-разведчиков 1-й дивизии морской пехоты, после окончания учебы вернулись в свое подразделение и мгновенно стали командирами команд, поскольку все старшие «кабаны» уже увольнялись со службы.
Несколько лет спустя распространился слух о том, что война против Ирака неизбежна. Малдер был дома, когда ему позвонили и сообщили, что его подразделение отправляется на Ближний Восток. Слухи о том, что оно будет развернуто на боевой службе и что они, возможно, отправятся на войну, ходили давно, и этот телефонный звонок лишь подтвердил их. Повесив трубку, Малдер отпраздновал хорошие новости, в то время как его отец спросил его, что случилось.
— Мы идем на войну, — взволнованно закричал он, но отец посмотрел на него как на умалишенного. Он не понимал, что у его сына сбывается то, о чем он молился.
Незадолго до начала боевых действий и Малдер и Хэмблин решили вдвоем использовать снайперские винтовки[21]. Малдер взял M40A1 с оптическим прицелом Unertl, а Хэмблин нес M40A3 с комбинированным оптическим прицелом AN/PVS-10, способным работать днем и ночью. Во время работы ночью Малдеру приходилось работать для Хэмблина в качестве наблюдателя, потому что он не имел возможности вести огонь из своей винтовки в темное время суток, но когда дело доходило до стрельбы днем, они менялись местами.
Когда началась первая операция «Свобода Ираку», снайперское подразделение, куда входила их команда, поддерживало 7-ю полковую тактическую группу, и после пересечения границы снайперы начали продвигаться без остановок. Вскоре стало понятно, что для того, чтобы увидеть бой, они должны находиться впереди, вместе с головными машинами полковой колонны. В противном случае, к тому времени, когда они прибывали к месту боя, враг либо уже был мертв, либо сдавался в плен. Напарники стали подгадывать моменты, когда можно было отправиться в рейды с другими секциями из своего снайперского подразделения, но головные команды постоянно менялись, и это затрудняло снайперам пребывание впереди. Они непрерывно работали в течение трех или четырех дней, прежде чем поняли, что им нужен отдых.
Поначалу оба снайпера почти не участвовали ни в каких боевых действиях, а в тех немногих случаях, когда они стреляли, обстановка не позволяла им что-либо подтвердить. Для Малдера этого было недостаточно. Они с Хэмблином потратили годы, обучаясь убивать, и ему хотелось, чтобы вся его тяжелая работа подтверждалась личным осмотром тел. Он хотел получить удовлетворение от знания того, что у него есть подтвержденное убийство. Несмотря на то, что они старались находиться с головными подразделениями, им все еще было непросто приступить к настоящей работе, однако один случай заставил их поклясться, что они никогда больше не останутся в стороне от нее.
Команда провела в безымянном городе двенадцать скучных часов. Услышав, что на другой окраине населенного пункта сражается другой взвод, снайперская пара отправилась на свою позицию, но добравшись до того взвода, снайперы обнаружили, что опоздали. Командир взвода объяснил, что вокруг них собралась толпа, из которой выбегали иракцы с гранатометами и стрелковым оружием. У взвода были пулеметы и М-16, но не было ничего достаточно точного, чтобы ликвидировать противника без нанесения какого-либо сопутствующего ущерба, и если бы снайперы прибыли раньше, они бы определенно застали само действо. Малдеру и Хэмблину было неприятно это слышать, и с тех пор они поклялись всегда быть впереди.
Наконец во второй половине дня 7-го апреля они достигли окраин Багдада. Их подразделение взяло под охрану аэродром Аль-Рашид, который находился в пригороде, всего в одиннадцати километрах от центра города. Аэродром являлся целью коалиционных сил, и после того, как его заняли, батальон выставил вокруг него охранение. «Сьерра-1» сообщила своему командиру, что они выберут позицию для наблюдения, и в ту же ночь команда проникла в одноэтажное здание на северной окраине охраняемого периметра. Была полночь, когда Малдер доложил по рации местоположение своей позиции вышестоящему командованию.
С крыши здания команда могла видеть здания в Багдаде; некоторые из них все еще горели. Время от времени вдалеке раздавались слабые звуки выстрелов. Их обзор с крыши был великолепен, как и ночное освещение в округе. Всего в 200 метрах прямо перед ними находилась автомобильная развязка с эстакадой. Вдоль одной из улиц местность просматривалась на 750 метров за эстакадой, и еще примерно на 600 метров дальше вдоль другой улицы.
До сих пор ни у кого из взвода снайперов-разведчиков не было подтвержденных попаданий. Бóльшая часть взвода участвовала в боях, и хотя у некоторых снайперов была такая возможность, никто не смог подтвердить их убийства. Это превращало стрельбу во взводе в соревнование; каждый хотел быть первым.
Находясь на крыше, «Сьерра-1» вела наблюдение уже несколько часов, когда вдалеке из-за угла выскочил пикап. Он двигался прямо на них, по улице, находившейся перед ними. Как только он приблизился, Малдер заметил в оптическом прицеле, что внутри находилось четверо мужчин, и у них были автоматы.
— Видишь его? — спросил Малдер, имея в виду оружие.
— Да, вижу, — отозвался Хэмблин.
— Мы можем стрелять? — снова спросил Малдер.
— Они подпадают под правила ведения боевых действий. Давай пристрелим их, — ответил напарник.
Команда ждала, пока пикап подъедет ближе. Несколько мгновений спустя водитель припарковал автомобиль на левой стороне дороги передней частью к снайперам. Пока иракцы парковались, Малдер с Хэмблином обсуждали, какое превышение установить на прицеле винтовки. Ни у одного из них не было дальномера, так что им пришлось оценивать расстояние до грузовика глазомерно, и оба сошлись на том, что до него было примерно 500 ярдов. Малдер наблюдал, как из задней части грузовичка выскочили люди, один человек стал передавать остальным оружие. Потом он услышал, как Хэмблин начал контролировать свое дыхание, готовясь стрелять.
— В кого ты прицеливаешься? — спросил Малдер, глядя в зрительную трубу.
— В того, кто повернулся спиной, — ответил тот.
Мужчина стоял в стороне, с левой стороны грузовика, отвернувшись от снайперов, что делало его профиль наиболее заметным. Он был единственной полноценной мишенью.
— Стреляй по готовности, — произнес Малдер.
Хэмблин уже сдвинул предохранитель вперед и подтверждал свою естественную точку прицеливания. Он навел перекрестие прицела на середину спины своей цели и выстрелил. Черный силуэт мужчины резко контрастировал на зеленом фоне импровизированной зрительной трубы ночного видения Малдера. Он видел, как голова иракца откинулась назад, когда его безжизненное тело одним движением упало на землю. Выстрел громко прогремел в ночи, и Хэмблин инстинктивно вложил в патронник еще один патрон. Малдер с энтузиазмом подтвердил своему напарнику попадание и был удивлен, когда другие иракцы не разбежались. «Должно быть, привыкли слышать выстрелы», — подумал он. Ему казалось, что они были частью обычного городского шума.
— Собираешься сделать еще один выстрел? — спросил он напарника.
— У меня нет четкой цели, — ответил Хэмблин.
Остальные трое хаджи[22] стояли с противоположной стороны пикапа, ближе к его задней части. Мгновение спустя один из них подошел к той же стороне грузовичка, где находился убитый, остановился и в смятении посмотрел на своего приятеля. Малдер подумал, что этот иракец, вероятно, удивляется, почему его друг оказался на земле, и сказал:
— Он видит своего приятеля. Тебе нужно пристрелить его.
Хэмблин уже наводил перекрестие прицела на человека, но он видел его только сбоку, поэтому снайперу нужно было занять как можно более устойчивое положение для стрельбы, чтобы быть точным. Через несколько секунд после выстрела Малдер увидел, как мужчина упал на землю, заметив, что голова этого хаджи сделала то же самое, что и у предыдущего, и ему пришло в голову, что они, должно быть, находятся ближе, чем в 500 ярдах — Хэмблин стрелял им в голову.
