Кевин закрыл лицо руками и начал потихоньку сползать под лавку в приступе безудержного смеха. Однако его никто не слышал, так как зрители, жаждущие приобщиться к благородной жизни, громко подпевали, да еще в такт частушкам хлопали в ладоши и притопывали ногами.

– Эй, шеф, ты чё? – заволновался тролль, выуживая Кевина из-под лавки, но, увидев, что его просто корчит от смеха, сразу успокоился, и начал вылавливать под той же лавкой Люку, который не только ржал, но еще и дрыгал от избытка чувств руками и ногами. Ему тоже очень понравилась вопера.

– Слышь, – ткнул бесенок сидящего впереди разбойника, как только вновь оказался на лавке, – это точно опера? Так в высшем свете и развлекаются?

– А то, – нетерпеливо отмахнулся разбойник, – слышишь же, про жизню благородную поют. Не мешай!

– Не буду, не буду, – Бессони вытер выступившие от смеха слезы и перестал мешать жаждущим высокого искусства разбойникам наслаждаться воперой. – Зырг, а ты не знаешь, почему эти девки так странно одеты?

– Неместные они, говорят. Откуда-то с севера пришли, да здесь и обосновались. Земли-то глухие, ничейные. А тут разбойнички.

– Понятно. Уж эти-то о благородной жизни все знают. Шеф, дозволь с трактирщиком потолковать.

– О чем?

– О репертуаре. Может, расширить удастся.

Не успел Кевин открыть рот, как бесенок испарился, не дожидаясь согласия. Материализовался он уже около трактирщика, что-то внушавшего в подсобке очередным артистам, готовящимся к выходу.

– Слышь, мужик, тебя как зовут?

– Федя.

– А скажи-ка мне, Федя, какие еще благородные развлечения нас ждут?

– Новичок, – снисходительно улыбнулся конферансье. – Не волнуйся. Самые лучшие развлечения будут. Крамерная музыка, а потом карточная игра.

– И как называется эти игра?

– Дурачок. Все благородные в нее играют. Так что ее освоить просто необходимо, ежели титул прикупать будете.

– Замечательно. Однако должен вам сказать, уважаемый, что вы слегка отстали от жизни, – вкрадчиво сказал Люка. – Мне приходилось вращаться в определенных кругах, и я точно знаю, что в высшем свете в моде сейчас другая игра.

– Какая? – заинтересовался Федя.

– Очко, – таинственно прошептал бесенок.

– Чье? – не понял конферансье.

– Это неважно. Сейчас я все объясню. Кстати, еще одно большое упущение в программе. Вопера есть, а где балет?

– А что это такое? – расстроился трактирщик.

– Не знаете, что такое балет, и смеете обучать будущих аристократов хорошим манерам? – возмутился Люка.

– Тише, тише, – испугался Федя. Дуря головы наивным разбойникам, он никак не ожидал нарваться в этой глуши на светского льва. – Не надо так громко. У меня, конечно, есть определенные пробелы в образовании, но если вы поможете их восполнить, то…

– То?

– То все удовольствия в этом трактире за счет заведения.

– Для меня и двух моих друзей! – категорично заявил Бессони.

– Договорились.

– Тогда делаем так… – бесенок склонился к конферансье и что-то азартно зашептал ему на ухо. – Все понял?

– Сделаем в лучшем виде, – заверил его трактирщик.

Довольный жизнью и собой «светский лев» вернулся в зрительный зал на свое место.

– Ну, и чем они нас дальше порадуют? – нетерпеливо спросил его Кевин.

– У них очень обширная программа. Господа разбойники получат прекрасное светское образование, – успокоил его бесенок.

К тому времени репертуар воперных див подошел к концу, и на сцену вновь вышел конферансье.

– Сюнита, – объявил он. – Си бемоль диез минор в мажорном исполнении.

Из подсобки вышли музыканты, облаченные в белые рубахи до пят, подпоясанные красными кушаками, земно, в пояс поклонились и…

Забренчали балалайки, заверещали дудки и свирели, грохнули бубны, заставив зазвенеть металлические подвески по краям, и, наконец, дружно топнув лаптями, за дело взялись ложкари. Короче, сюнита началась! Это был еще тот концерт! Кевин поспешно заткнул уши.

– Шеф, – радостно крикнул юноше Люка, пытаясь отодрать его руки от ушей, – что ж ты не наслаждаешься? Натуральная рок-музыка в доисторическом исполнении!

– Да пошел ты! – простонал Кевин. – От этой какофонии оглохнуть можно.

– А меня вставляет! Эй, ты, с бубном! Грохни мощнее! Барабаны бы сюда! Давай! Давай!

Бесенок не выдержал, выскочил на сцену и начал отплясывать что-то среднее между лезгинкой и гопаком.

– Чё сидим, братва? Смотри, как зажигать надо! Все благородные так отрываются!

Узнав, что так отрываются благородные, братва не могла остаться в стороне, и вскоре уже отплясывал весь зал, с посвистом, улюлюканьем и размахиванием в воздухе париками и треуголками. В общем веселье не участвовали только Кевин с троллем.

– Не пойму я что-то, шеф, – прогудел Зырг, – ну, эти-то придурки ладно, чё с них взять, а наш то чё?

– По-моему, он просто развлекается. Хрен с ним. Дождемся конца культурной программы и займемся делом.

– Давно пора, а то жрать очень хочется, – почесал брюхо тролль.

Юноша рассмеялся.

– Вообще-то, я другое дело имел в виду, но ладно. Одно другому не мешает. Интересно, что там у них дальше?

А дальше был балет. Это шоу в трактире было ноу-хау, а потому прошло на ура, тем более что артисток и музыкантов к нему вызвался подготовить сам «светский лев». Когда аппетитные толстушки в укороченных с помощью ножниц сарафанах выплыли на сцену под бессмертные звуки Чайковского в сопровождении балалаек, пытаясь изобразить танец маленьких лебедей, вопли, вой и сладострастные стоны будущих аристократов чуть не развалили зрительный зал. Стены вибрировали и качались. В этом им помогали артистки, прыгавшие по сцене со слоновьей грацией. Еще бы «аристократам» не выть и не стонать, если из-под искромсанных сарафанов порой выглядывало в процессе очередного па начинающие трещать от физического перенапряжения элегантные женские трусики охренительных размеров! Да и то, что выше колыхалось так призывно! Даже Кевина проняло, и он, не выдержав, красный как рак, выскочил из трактира, с трудом сдерживая желание осенить себя знаком Вездесущего. Здесь как магу ему это было не по чину. Вернуться обратно рискнул, лишь, когда стены перестали дрожать, и внутри воцарилась относительная тишина.

Там уже были расставлены накрытые скатерками столы, вокруг которых рассаживались разбойники. Меж столов сновали половые, наполняя их яствами и горячительными напитками. Конферансье, приятно улыбаясь, провозгласил:

– В связи с тем, что у вас сегодня праздник, господа, и вы при деньгах, я предлагаю освоить новую игру для благородных. Называется – очко! Итак, на чье очко играть будем, господа?

– Тьфу! – сплюнул Кевин. – Срамота! Эй, хозяин, мне и моим друзьям отдельный номер и все самое лучшее туда!

Он полез в карман, собираясь извлечь золотой, но Люка поспешно перехватил его руку.

– Номер я уже забронировал. Все оплачено.

По сигналу владельца трактира к ним подскочил половой и с поклоном предложил следовать за ним.

– Погоди, – юноша поднялся и обвел грозным взглядом разбойников, – я, конечно, не ваш атаман, но запомните. После полуночи ни капли! Завтра вы должны быть свеженькие, как огурчик!

– Хозяин, мутняка тащи! – завопили разбойники. – Времени мало, нам до ночи надо успеть нажраться!!! И в очко, в очко скорей давай!

Кевин почесал затылок, безнадежно махнул рукой и двинулся вслед за половым. Уже поднимаясь на третий этаж, где им отвели самые лучшие номера, он услышал снизу голос конферансье: «Ваше очко проиграно, сэ-э-эр, отдайте его в зрительный зал», и громовой рев обрадованной публики. Новая благородная игра разбойникам жутко понравилась.