И ему нужно знать, что она все еще здесь. Даже если будет больно. Даже если больно будет им обоим.

По гулким коридорам нижних этажей разнесся отдаленный мерный гул двигателей Черной Птицы. Сайрин развернулась на каблуках и отправилась в ангар.

Воздух внутри был горячим, пах маслом и раскаленным металлом. Вентиляторы гудели на полную мощность, рассеивая выхлоп. Для Чертой Птицы не было взлетно-посадочной полосы, ее ангар располагался прямо в скале за огромным маскировочным экраном, так что она просто снижала скорость и медленно вплывала в него, поддерживаемая лишь потоками воздуха своих вертикальных двигателей.

Сайрин зажмурилась, чтобы пыль не попала в глаза, а когда ветер, наконец, стих, уставилась на двери. Грохот двигателей стих до глухого эха, защелкали фиксаторы колес. Створки ангара начали медленно закрываться, обрезая свет заходящего солнца.

Всё стихло, но ненадолго, как только двери самолета с шипением отъехали в сторону и послышалась ругань:

— Гамбит сам в состоянии о себе позаботиться!

Из дверей, разминая в руках сигару, неторопливо вышел Логан и стал спускаться по трапу вниз. Ночной Змей не тратил времени на лестницы и появился сразу у подножия трапа.

— Ну, конечно! — рявкнул Циклоп, и рывком вытащил из двери прихрамывающего креола. — Видел я, как это у тебя получается! Ориентировки на твою гнусную французскую физиономию наверняка уже лежат в каждом полицейском участке от Вашингтона до Сан-Франциско!

— Тем лучше, — огрызнулся ЛеБо, — давно мечтал побывать на исторической родине. Что ж вы меня сразу не подкинули до Европы?

— Что случилось? — робко спросила у Логана Сайрин, выбрав самую милую из своих улыбок и самый красивый из голосов.

— В отличие от вас, ребята, Гамбит отлично отдохнул, — Росомаха закурил и выпустил дым в сторону Теда, темная кожа которого приобрела пепельный оттенок, так как парень старался не дышать. — Еще до того, как мы прибыли, он отправил к праотцам четырех «Друзей человечества».

— И Циклоп считает, что, когда само человечество узнает об этом из девятичасовых новостей, ему это очень не понравится, — добавил Курт, печально наблюдая, как лидер команды практически волоком вытаскивает основательно помятого Гамбита из самолета. Логан наблюдал это зрелище с гораздо большим удовольствием, граничащим со злорадством, и помощи не предлагал.

— Ты не сделаешь ни шагу за пределы Академии в ближайших две недели! — продолжал бушевать Циклоп.

— Папочка, тебе не кажется, что я уже большой для домашнего ареста? — Гамбит сделал бы большие глаза, но один из них основательно заплыл, так что гримаса получилась скорее сардонической, чем саркастичной.

— Курт! — громыхнул Циклоп, чаша терпения которого, видимо, все-таки переполнилась. Ночной Змей тут же появился у него за спиной. — Переправь его в лазарет, а не то я убью его по дороге! Попытается сбежать — привяжи его к койке!

— Эй! Я позволяю с собой такое делать только особам женского по… — не успев договорить, Гамбит скрылся в облаке фиолетового дыма и через несколько секунд уже был поручен заботам Зверя.

Новобранцы переглянулись и облегченно вздохнули. Никто не умер и даже собравшегося было уволиться с почетной должности героя Гамбита удалось приволочь назад. Все не так уж плохо. На этот раз.

— Как он? — осторожно спросила Шельма, намеренно пропустившая прибытие Черной Птицы. Она стояла у двери лазарета и последние двадцать минут делала вид, что только что пришла.

— Были бы мозги, было б сотрясение, — не останавливаясь, бросил Логан и скрылся в темноте коридора. Скорее всего, он приходил проведать Джин, а не Гамбита, но количество визитеров заставило его ретироваться.

Джин, в отличие от него, все же выглянула, чтобы поговорить с Шельмой.

— Счастливчик, — улыбнулась она. — Пара ушибов и вывих. Всем бы так везло… Может, хочешь зайти?

Шельма отрицательно покачала головой, но и не двинулась с места, чтобы уйти. Джин еще некоторое время переминалась с ноги на ногу, ожидая, что она передумает, но этого так и не произошло.

— А как твоя девочка? — бесцветно поинтересовалась Шельма. Не то, чтобы ей очень хотелось это знать, просто не хотелось снова оставаться одной. Мысли путались точно так же, как и чувства — она то злилась, то радовалась, то боялась. Потому что за этой стеной был Реми, которого она обожала, а тремя этажами выше — Дэниел, который мог к ней прикасаться. И встречи с каждым из них она до ужаса боялась. Ситуация была настолько смешной, что хотелось плакать.

Джин замерла, прерывисто вздохнула и, наконец, выдавила:

— Она так уверена в том, что я ее мать, что еще немного, и я сама в это поверю. Хотя женщине, в отличие от мужчины, согласись, довольно сложно пропустить рождение ребенка…

Скрестив руки на груди, Шельма улыбнулась, быстро вычислила разницу между возрастом Джин и девочки и добавила:

— Тем более, если на тот момент тебе должно было быть одиннадцать лет.

Когда Циклоп поднялся в спальню было уже около полуночи и, осторожно открыв дверь, чтобы не разбудить Джин, он обнаружил комнату совершенно непривычно пустой. Вздохнув и без всякого опасения щелкнув выключателем, он прикрыл дверь и принялся устало стягивать одежду. Пусто и одиноко было не только в комнате, но и в его голове — с тех пор, как Джин вляпалась в это дело с новой девочкой, он не только видел, но и чувствовал ее не часто. Она тратила столько сил и внимания на нее, что не находила времени сказать ему и пары слов даже с помощью телепатии.

Она могла бы просто оставить все, как есть, просто не приближаться… Она могла бы, наконец, сказать ему о своих намерениях! Впрочем, он наверняка попытался бы отговорить ее и она об этом прекрасно знала.

Ничего не поделаешь, что сделано, то сделано. Все, что теперь остается — сосредоточиться на вещах, которые он может изменить.

Откинувшись на кровать, он улегся поудобнее и сосредоточился на другом телепате. Сам Циклоп, конечно, телепатических способностей не имел и не мог его напрямую "вызвать", но Ксавье, будучи в сознании, непрерывно сканировал поверхностные мысли каждого в Академии, не забираясь так глубоко, чтобы это можно было считать нарушением личного пространства, но всегда чувствуя достаточно, чтобы опознать желание поговорить с ним лично.

«Я слушаю, Скотт»

«Я вас не разбудил?»

«Я и не ложился»

За много лет общения с профессором Циклоп научился различать оттенки даже в его внутреннем голосе, и в данный момент за «Я и не ложился» скрывалось отеческое усталое «Вас же на минуту оставить нельзя». Когда-нибудь они научатся справляться без него, когда-нибудь он сможет отдохнуть без постоянной тревоги за своих учеников. Впрочем, точно не сегодня.

«Я хочу, чтоб вы взглянули на кое-что… моими глазами»

Глубоко вздохнув, Скотт расслабился и опустил веки за стеклами очков. Сквозь задернутые шторы пробивались утренние лучи, он лежал на кровати, но события прошлой ночи все не желали покидать его. Прежде, чем делиться воспоминаниями с профессором, он долго колебался… Это могло быть важно, а могло и не быть…