Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Вместе с Барсом она стояла у могилы Великого Брата, созерцая удивительные цветы, яркие, изящные, раскрытые всеми своими лепестками навстречу свету Ясного Солнышка, которое, улыбаясь, дарило этот свет всему живому.

В ушах росомахи еще звучали слова Барса. И ей очень захотелось вдруг повторить эти слова: «Только Ясное Солнышко может победить любую беду на земле», — прошептала Куга… И тогда цветы на могиле внезапно зашевелились, из каждого цветка полились во все стороны золотые солнечные лучи, яркое сияние озарило и могилу, и Кугу, и Барса. И вдруг в сиянии лучей зазвучал голос: «О росомаха Куга! Ясное Солнышко поможет тебе. Но завладеть его силой может только старый Вергил. Вспомни тайну Серой Росомахи…» Голос Великого Брата умолк.

Куга и Барс долго еще стояли не шевелясь, потрясенные. Потом росомаха пошла прочь от деревни, от могилы Великого Брата, от нового своего друга Барса. Ее ждали и влекли важные неотложные дела.

Журчал ручей на краю деревни, над крышами кружились ласточки, а Куга шла по тропе и в ушах ее звучал голос Великого Брата, задумчивый, негромкий, добрый, понятный и убедительный: «Ясное Солнышко поможет тебе!…», «…Завладеть его силой может только старый Вергил!…», Вспомни тайну Серой Росомахи…»

4. ЧЕРНЫЙ ШАЛАШ

На Холме Тревог всегда дул ветер. На самой вершине стояли три древних и крепких лиственницы, и между ними располагался этот Шалаш. Он был построен самой ведьмой несколько столетий назад. Ей помогали строить, но кто — неизвестно. Шалаш был прочно сплетен из можжевеловых корней и стволов и обтянут толстой черной кожей, непонятно где раздобытой заботами Брехи.

Ведьма не признавала роскоши, на всем экономила, почти не одевалась, пользуясь столетними лохмотьями, питалась всухомятку.

Зато она копила. Все, что ей удавалось похитить или найти, она выменивала на золото и сундук с богатством хранила в дупле самой высокой из трех своих лиственниц.

В Черном Шалаше было несколько чурбаков для сидения, плетеный из камыша тюфяк, на котором Бреха спала, и единственная деревянная скамья, похищенная ведьмой в человеческой деревне еще в те давние времена, когда Бреха могла летать. Полки были заставлены берестяной и глиняной посудой, — из нее ведьма ела и в ней делала свои опыты. Стены и потолок, обложенные и оклеенные мхами, сохраняли в Шалаше тишину и некоторую сырость. Хотя от постоянного ветра над Холмом Тревог внутри жилища ведьмы всегда стоял гул.

У Брехи был низкий бас, и говорила она отрывисто. По внешнему виду она отличалась от других, известных до нее ведьм. Она была не худа, а полновата, несмотря на плохое питание. Лицо ее было овальным, чуть сморщенным и желтым, губы желто-лиловыми. А зеленые ее глаза имели вертикальные зрачки, как бывает у ядовитых змей.

Вместе с Брехой здесь обитали три ее прислужницы, — верные, быстрые, молчаливые, крупные и черные болотные гадюки. Когда ведьма работала, они обвивали можжевеловые сплетения Шалаша у потолка или стены, и головы змей неподвижно свисали. Достаточно было взгляда или жеста ведьмы, как любая из гадюк стремительно кидалась, чтобы подать ступку, миску или чашку.

На тонких и прочных шнурах, сплетенных из многожильной паутины, под потолком Шалаша сушились целые гирлянды мухоморов (преимущественно красных мухоморов- они самые ядовитые), других ядовитых грибов и растений — белены, лютика, аконита, волчьего лыка. Бреха была запаслива.

Но особенно она дорожила самым ядовитым в мире соком подземного Корня Смерти. Она хранила его в небольшой бутылочке из слоновой кости на золотой цепочке у себя на груди. Ей дал эту бутылочку в прошлом столетии ее родственник подземный дьявол Велизар. Он жил далеко в горах в глубоком колодце, и ведьма очень редко посещала его. Именно у него она выменивала золото. Он был очень богат, но скупал у нее все барахло и платил чистым золотом, которое ведьма складывала в сундук на лиственнице.

Бреха, конечно, и цепочку от бутылочки спрятала бы туда же, но этого нельзя было делать. Тогда сок Корня Смерти потерял бы свою злодейскую силу.

Посреди Шалаша постоянно пылал огонь, и в большом чугуне кипело варево. Время от времени Бреха добавляла в котел ту или иную траву, нюхала ядовитый пар, долгими годами и даже столетиями подбирая по запаху нужный состав Зелья Власти.

Один раз в три года, с наступлением самой длинной в году ночи — 22 декабря-Бреха открывала бутылочку из слоновой кости и добавляла в чугун одну каплю сока Корня Смерти. В то же мгновение фиолетовое пламя вспыхивало в кипящем вареве, и из котла поднимался призрачный, фиолетовый и зыбкий, как это пламя, дух подземного дьявола Велизара.

— Черной ночи и долгого огня тебе! — приветствовал ведьму Велизар.

— Черной ночи! — отвечала Бреха.

— Расскажи, почтенная Бреха, что случилось за эти три года на Земле.

— На Земле все по-старому, почтенный Велизар. Так же идут дожди и грохочут грозы, так же по ночам светит луна. Две прошлых зимы были метельными, да и эта тоже… А я, как и прежде, все не могу летать… Лучше ты, почтенный Велизар, поведай, что случилось за этот срок под Землей.

— Кипит, ох кипит, почтенная родственница, магма в глубине, я все время вижу ее пламя, чую ее жар. Гудит она, ревет, ищет выхода наружу. Все вулканы Земли — это пустяки! Ох, не выдержит Земля, вырвется из глубин свирепая, кипящая сила расплавленной магмы! Что тогда будет с вами, с теми, кто на поверхности? Что от вас останется?

— Да будет тебе, почтенный Велизар, пугать-то! Не вырвется она никуда.

— Как знать, как знать… Мучаете вы Землю, раскачиваете ее, перетираете ее кору. И вы, лесные жители, и люди. Ох, однажды она не выдержит, Земля-то. Не вечная ведь…

— Это почему не вечная-то?

— Да уж не вечная. Вечного ничего нет…

— Да ты, — философ, почтенный Велизар.

— Пожила б с мое под Землей…

Некоторое время он задумчиво поколебался в своем зыбком фиолетовом пламени, потом спросил:

— Чего не приходишь ко мне в колодец? Уже лет двадцать не бывала. Хоть бы одежку свою продала, а? Золотой дам. Золотую монетку с покойничком-царем, а?

— Да что ты, почтенный, я что, голая, что ль, ходить-то буду?

— Да ведь не молодуха, чего стыдиться-то? Золотой дам. Честное дьявольское!

— Не могу, почтенный родственник. И жаль, и не могу…

— Ну как знаешь. А все равно приходи. Я тебе кой-чего покажу. Ох, покажу — удивлю! У меня нынче такая коллекция черепов человеческих, — залюбуешься. Красавцы — древнегреческие профили, лбы высокие, все зубы свои — загляденье!

— Да, почтенный Велизар, древнегреческие профили, а померли, небось, недавно.

— Так уж жизнь устроена, почтенная Бреха. Не я это придумал, не мне и менять. Иному — жить в Элладе, а он здеся народился, ему бы Архимедом или Сократом быть, а он истопник. Ох, люди, люди, беда с ними) Жизнь, говорит, так сложилась. А другой, бывает, вообще ни для какой эпохи не годится по глупости своей великой, даже на каменный век не тянет. А вот, видишь ли, прет опять же здеся, в наше время… И получается у него, и даже, глядишь, неплохо. И повелевает кем-то, и почитают его… Ох, люди!…

— Чего ты, почтенный, разохался. Чего тебе люди-то? Только черепа и собираешь…

— Это верно. Но иногда, как подумаешь о жизни, о Земле, о людях, да и о нашем чертовом племени, о подземной беспросветной жизни нашей, и такая дьявольская тоска берет, что хочется все бросить и уйти, куда глаза глядят.

— Да ладно тебе! Я вот тоже не летаю, от того знаешь, как горько, — вроде я и ведьма-то неполноценная. Да тут еще противники, волк Вергил, другие… И ничего, живу. Нам все же легче живется, чем им — зверям, птицам, людям. Ведь мы за ними следим, а не они за нами. То-то…

В фиолетовом светящемся пламени мерно покачивалось лицо Велизара с длинным горбатым носом, массивным подбородком. Седые бакенбарды на щеках тоже были светло-фиолетовыми. Он возвышался над котлом почти в полный рост, только голени, сужаясь, сливались в единый язык фиолетового пламени, исчезали в зеве котла.

4
{"b":"94883","o":1}