— Я убью его сразу и сам. Без чьей-либо помощи. Не беспокойся. Я давно слежу за ним, с первых дней его властвования, я знаю все его привычки, приемы в борьбе, слабые места. Он труслив и подл. И он получит все, что заслужил. Если вы верите мне, подчиняйтесь.

— Мы верим тебе, мудрый и сильный Кряж! — в один голос подтвердили братья.

— Тогда так: собираетесь по моему сигналу. За вами я пришлю одного из своих молодых. И еще: когда мы перехватим Клыкана с его охраной, в это время ты, Харгон, должен быть там, на Поляне Поединков, где уже будет собираться племя. Когда увидишь, что народ собрался, что они ждут вождя, ты должен выступить. Ты скажешь, что тебе поручено вождем предупредить, чтобы все ждали, что он прибудет чуть позже. Вот и все! Когда приду я, ты снова встанешь на бугорок в центре Поляны Поединков и скажешь, что сейчас важное слово скажет вождь. И тогда я скажу все. Не беспокойся, после моей речи я буду полноправным вождем. Я уверен в этом!

— Удачи тебе, мудрый Кряж! — сказал Харгон.

— Удачи! — повторил Хряк, — мы сделаем все, что потребуется, мудрый, сильный Кряж! Мы верны своему слову.

Они стояли — головами друг к друга — суровые, возбужденные, казалось, пятилетняя злоба, накопившаяся в многочисленном кабаньем народе против глупого вождя-деспота, сгустилась именно в этих трех кабанах-заговорщиках, зажигая их глаза бешенством, наполняя их сердца неистовой силой борьбы.

Они еще стояли, не шевелясь, молча, смотрели друг на друга налитыми кровью глазами, шерсть на их загривках вздыбилась, клыки поблескивали от бликов солнца, седая щетина колючим панцирем торчала из толстой и крепкой шкуры.

Всходило Ясное Солнышко, озаряя теплыми светлыми лучами утренний Лес, опушки, поляны, овраги и молодую березовую рощу, где сегодня обретал решающую силу тайный заговор против свирепого и жестокого кабаньего вождя.

Семья седого Вергила возвращалась с охоты. Стояла глубокая ночь, но волки уже были сыты и возвращались на отдых в свою пещеру. Луны и звезд не было, ночь, по-осеннему темная, окутала Лес.

Начинался сентябрь, и уже под ногами зверей шуршали палые листья, но было тепло и безветренно, черная ночь дышала покоем. Царила полная, густая лесная тишина. Едва слышимые шорохи и шелесты жизни ночного Леса никак не нарушали общий покой затишья и успокоения.

Впереди шли Зана и Гарт, в середине вместе с молодыми двигался отец-вожак. Замыкала шествие Лика.

Но вот волки замерли и вмиг сгрудились около вожака. Вергил первым увидел и учуял ее. Он, несмотря на великий свой возраст, очень хорошо видел ночью. Как, впрочем, и все его собратья. Ведьма стояла в десяти шагах от него. Зеленые глаза ее сверкали, в руке была зажата ее неизменная ядовитая игла.

— Ну, седой глупый вождь волчьего безмозглого народа! Я пришла посчитаться с тобой, наказать тебя за дерзость, за твою излишнюю наглость, которая злит меня много столетий.

Стая не поняла ведьминых слов. Какие столетия? Да и зачем она здесь? Было ясно, что надо биться насмерть.

Вождь не ответил ведьме.

— Все — назад! — спокойно и негромко приказал он своим собратьям.

— Но… отец! — возразил Гарт, Все с ожиданием смотрели на вожака, никто не хотел уходить от борьбы.

— Назад! — грозно рявкнул седой вождь, — всем отойти к той сосне!

Волки вынуждены были подчиниться.

Ведьма стояла, чуть пригнувшись вперед, сверля Вергила горящим взглядом своих глаз.

— Наконец-то ты получишь за все!… — прошипела она. Хотя в глубине души у нее не было никакой уверенности в успехе этого нападения. Она знала о бессмертии надменного волчьего вождя и понимала, что просто так убить его вряд ли удастся. Но попробовать это она давно, очень давно собиралась.

Седой волк шагнул ей навстречу, оскалив свои грозные клыки. Это обеспокоило ведьму, напомнило ей, что в этом поединке она тоже рискует и еще как! И тогда Бреха взлетела. Она решила нападать сверху.

Со свистом она пролетела над поляной, промчалась по кривой и, когда казалось, что она пролетает мимо старого вождя, она вдруг резко повернулась в полете и стремительно напала. Рука с ядовитой иглой была вытянута вперед…

Вергил внимательно следил за ее лётом и, когда она проносилась рядом, направляясь в сторону, он именно и ждал нападения. Это было естественно для ведьмы с ее коварным нравом. Главное ее оружие было — обмануть, запугать, застать врасплох.

Увидев, как она неожиданно бросилась к нему, выкинув вперед руку с иглой, волчий вождь сделал вид, что замешкался, словно из-за растерянности теряя мгновения. И, когда ведьма уже была уверена, что через миг игла пронзит тело ненавистного волка, тот молниеносным движением рванулся в сторону ровно настолько, чтобы Бреха промахнулась. Игла, зажатая в вытянутой ее руке, воткнулась в землю, и сразу же старый волк рванул ведьму зубами за бок. Она взвыла от боли, обиды, раздражения, злобы. И тотчас взлетела, едва вырвав иглу из почвы и свое тело из волчьих зубов.

Вергил сплюнул, чтобы не отравиться ядовитой кровью противницы, и приготовился к дальнейшему бою. Ведьма второй раз не спешила нападать. Она делала обманные движения, летела прямо на врага, затем снова взлетала, так и не коснувшись земли и противника.

Наконец, она решилась нанести удар и — снова промахнулась… На этот раз игла не воткнулась в землю, но волк снова рванул Бреху зубами, снова нанес ей болезненную рану. Схватить за горло ее никак не удавалось, ведьма была быстра и тоже изворотлива.

Видя, что нападения не достигают цели, а только ей самой наносят урон, Бреха стала осмотрительнее. Теперь ее обманные наскоки участились, стали более стремительны и неожиданны. Старый вождь едва успевал поворачиваться.

Но вот ведьме удалось выбрать удобный момент, и она с быстротой молнии метнулась сверху к седому Вергилу и выбросила руку с иглой, направленную прямо в шею волку. Удар был точным и быстрым, Вергил не успел, не мог успеть уклониться. Но произошло что-то совершенно непонятное и удивительное для ведьмы. Игла, не коснувшись шеи врага, скользнула в сторону… Словно какой-то защитный слой покрывал тело этого проклятого волка.

Бреха взвыла от обиды и злобы. Она снова взлетела, однако волчий вождь и на этот раз сумел рвануть ее зубами.

Она летала кругами над небольшой поляной, где, оскалив огромные клыки, ожидал ее седой волк, и размышляла. Ей было понятно, что эта неожиданная неуязвимость Вергила конечно же связана с его бессмертием. Но ей все-таки не верилось, не хотелось верить, что это так. Разум подсказывал, что нападения на этого волка бесполезны, но стремление его уничтожить, желание вонзить смертоносную иглу в ненавистную шею извечного врага были сильней.

Бреха, снова сделав обманный рывок к Вергилу, пролетела мимо и опять, внезапно извернувшись, резко кинулась на него. На этот раз игла была нацелена в левый бок зверя, прямо в сердце вождя. Ведьма вложила в этот бросок, в этот удар всю свою силу. И снова игла беспомощно скользнула в сторону, не коснувшись ни одной шерстинки старого волка.

Ведьма снова взвыла от злобы, бессилия. От боли, потому что противник снова не упустил момента, чтобы рвануть Бреху своими крепкими, острыми, мощными зубами.

С протяжным воем и свистом ведьма взмыла в черное небо и исчезла в ночной мгле. Все стихло, только сосны да ели в полуночной полудреме некоторое время еще повторяли эхо воя и свиста улетевшей и посрамленной Царицы Ночи…

Волки мгновенно кинулись к отцу-вожаку, но даже зализывать у него было нечего. Он не имел ни одной царапины, стоял — спокойный и невредимый.

— Отец!

— Слушаю тебя, Гарт!

— Почему ты не позволил нам схватиться с ведьмой? После первого ее нападения мы бы разорвали ее. Ты хоть и силен, и мудр, и велик, отец, но ты один имеешь только одну пасть! А нас много! И мы тоже готовы к бою!

— Мой верный Гарт! Мои дети и братья-волки! Ведьма хитра и опасна. Своей ядовитой иглой она наверняка убила бы нескольких из вас. И все равно сама бы осталась жива. Я хорошо знаю ее. Но для меня ее ядовитая игла безопасна. Ведьма не может меня поразить этой иглой.