Элизабет побледнела. Это было еще хуже того, что она могла себе представить.

– И все равно я многого не понимаю. Как получилось, что у вас оказалась моя брошь?

– Я был поблизости, когда на Баркли и Хоторна напали. – Сент-Джон вздохнул. – Именно я послал людей помочь вашему брату. Я также взял брошь, потому что не был уверен, что могу поручить кому-нибудь вернуть ее вам.

– Но почему вы там оказались? Ваш брат умер из-за вас?

Сент-Джон вздрогнул.

– Возможно. В конце концов все мы должны расплачиваться за грехи.

– Что такого в дневнике, чем он так важен?

– Не могу сказать, Элизабет.

– Но почему? Я хочу наконец разобраться.

– Прошу прощения. Ради вашей же безопасности вы не должны этого знать.

– Меня пытались убить.

– Отдайте мне дневник – это единственный способ избавить вас от опасности.

Элизабет покачала головой:

– Уэстфилд запер дневник, и у меня нет к нему доступа. В дневнике содержатся карты различных водных путей и зашифрованные записи. Мой муж считает, что речь идет о заданиях Найджела. Если бы я отдала дневник вам, известному пирату, это посчитали бы предательством, а Элдридж, узнав о нашем родстве…

– Уэстфилд защитит вас, а я разберусь с Элдриджем.

Элизабет тяжело сглотнула. Она не могла потерять Маркуса. Не сейчас.

– После того, что произошло четыре года назад, муж мне не доверяет. Если я обману его таким образом, он никогда не простит мне этого.

Сент-Джон пожал плечами:

– Без Найджела дневник ничего не стоит, поскольку никто не в состоянии его расшифровать. Если я заберу его, вы сможете уехать и насладиться медовым месяцем, а потом я приманю того человека и покончу с ним.

– Вы знаете о дневнике больше, чем говорите. Если бы он ничего не стоил, моя жизнь не подвергалась бы опасности.

– Речь идет о сумасшедшем. Сумасшедший, говорю я вам. Подумайте о нападении на балу: может ли так действовать здравомыслящий человек?

Элизабет ответила не сразу.

– Откуда вы узнали?

– Мои люди следили за вами, и один из них оказался рядом.

– Так я и знала! В саду был кто-то еще, кто прогнал нападавшего.

– Я изо всех сил стараюсь помочь вам…

– Вы отсутствовали несколько недель.

– Из-за вас. Меня разыскивали.

– Найдите его! Избавьте меня от всего этого.

Сент-Джон небрежно поставил бокал.

– Я прочесывал Англию, а в это время на вас дважды напали. Этот человек слишком хорошо знает о моих действиях – он планирует нападения, когда меня нет в Лондоне. – Сент-Джон схватил руку Элизабет и крепко сжал. – Найдите способ передать мне журнал, и все будет позади.

Элизабет осторожно освободила руку.

– Скажите правду: дневник как-то связан с убийством Найджела?

– В некотором смысле.

– Что это значит?

– Дорогая, боюсь, вы и так слишком много знаете.

На глаза Элизабет навернулись слезы разочарования. Как узнать, искренен Сент-Джон или просто очень коварен? У нее имелись сильные подозрения, что информация в дневнике имела к нему какое-то отношение. Если она права, муж захочет использовать эту информацию, чтобы привлечь пирата к суду: для Маркуса это будет шанс на успех, которого он ожидал много лет.

Элизабет устало вздохнула:

– Мне нужно подумать. В моей жизни было мало счастья: единственной настоящей радостью являлся муж. Ваши интриги могли стать концом всего.

– Поверьте, мне очень жаль. Когда-то я принес несчастье множеству людей, но вас мне искренне жаль. – Сент-Джон открыл дверцу кареты и сделал шаг наружу, но вдруг обернулся и чмокнул Элизабет в щеку, а потом выпрыгнул из кареты и протянул ей руку. – Теперь вы знаете мой адрес. Приходите, если что-нибудь пойдет не так, и не доверяйте никому, кроме Уэстфилда. Обещаете?

Элизабет быстро кивнула, и пират удалился.

Лакей терпеливо ждал, пока Элизабет соберется с мыслями.

– Поезжайте домой, – наконец сказала она, все еще не в силах отделаться от ощущения, что Сент-Джон станет концом ее счастья.

Маркус молча рассматривал Элизабет с порога спальни: она безмятежно спала, и его сердце таяло при виде того, как она мирно раскинулась на кровати. Рядом с ней на столике стояли две открытые упаковки порошка от головной боли и полупустой стакан воды.

Наконец Элизабет медленно пошевелилась и открыла глаза. Нежность в ее взгляде тут же скрылась за веками, тяжелыми от чувства вины. В это мгновение Маркус понял, что донесения верны, но усилием воли удержал себя.

– Маркус, – позвала Элизабет грудным голосом, никогда не оставлявшим его равнодушным. – Иди в постель, дорогой. Я хочу, чтобы ты меня обнял.

Маркус снял сюртук, жилетку и остановился у края кровати.

– Как прошел твой день? – небрежно поинтересовался он.

Элизабет вздохнула и потянулась.

– По правде сказать, это был один из ужаснейших дней в моей жизни. – Губы ее обольстительно изогнулись. – Но этого уже не изменишь.

– Что-то произошло?

Она помотала головой:

– Не хочу об этом говорить. Расскажи лучше, как прошел твой день. Он был явно лучше моего. – Элизабет откинула одеяла, приглашая его лечь рядом. – Мы можем поужинать сегодня в наших комнатах. Мне не хочется снова одеваться…

Маркус стиснул зубы. Действительно, сколько можно одеваться и раздеваться в течение одного дня? А может быть, Сент-Джон просто задрал ей юбки и…

Усилием воли он прогнал видение и, присев на кровать, скинул туфли.

– Тебе понравилась поездка в город?

Элизабет насторожилась – она уже слишком хорошо его знала.

Сев на кровати, она подложила подушки поудобнее.

– Почему бы просто не сказать, что ты имеешь в виду?

Маркус встал, чтобы снять бриджи.

– Разве любовник не довел тебя до оргазма? Ты хочешь, чтобы я завершил то, что он начал? – Он подошел, лег в постель, но, к своему удивлению, оказался в ней один, так как Элизабет проворно выскользнула с другой стороны.

– О чем это ты?

Маркус откинулся на подушки, которые она только что сложила.

– Мне сказали, что сегодня ты провела немало времени с Кристофером Сент-Джоном в моей карете за закрытыми занавесками. Он трогательно поцеловал тебя на прощание и великодушно пригласил приезжать по любому поводу.

Фиалковые глаза Элизабет блеснули – как всегда, в ярости она была восхитительна.

– Ах вот оно что, – пробормотала она, поджав губы. – Выходит, несмотря на твою ненасытность, от которой я часто чувствую себя больной и обессиленной, мне еще требуются другие интимные контакты? Может быть, тебе надо скомпрометировать меня? – Повернувшись, она быстро вышла.

Некоторое время Маркус ждал, не вернется ли она, а затем натянул халат и отправился к ней в комнату.

Элизабет стояла у двери, отдавая горничной распоряжение принести ужин и порошок от головной боли. Отослав служанку, она легла в кровать, даже не взглянув на Маркуса.

Подойдя к ней, Маркус схватил ее за плечи:

– Скажи, что произошло?! Скажи, что это неправда.

– Нет, правда. – Элизабет говорила столь спокойно, что Маркусу хотелось закричать. – Твои люди точно описали события.

Маркус сцепил руки за спиной и отошел от нее.

– Так ты встречалась с Сент-Джоном. Не расскажешь, зачем? Неужели, чтобы целоваться с ним?

Элизабет вздохнула.

– Пожалуй, скажу… если ты меня простишь.

– Прощу за что? Что ты делала? Он тебе понравился? Он соблазнил тебя?

– А если так, то что? – тихо спросила Элизабет. – Если я сбилась с пути, но хочу, чтобы ты ко мне вернулся, ты примешь меня?

Гордость Маркуса страдала от мысли о том, что его жена была в объятиях другого мужчины, и он даже ощутил тошноту.

Отвернувшись, он невольно сжал кулаки.

– Чего ты от меня хочешь?

– Ты прекрасно знаешь. Скажи, теперь ты бросишь меня? Возможно, я больше не нужна тебе?

– Не нужна? Я всегда буду нуждаться в тебе, каждое мгновение, во сне, наяву. – Маркус отвернулся. – И я тебе тоже нужен. Что бы ни случилось, ты останешься со мной.