– Леди Хоторн. – Маркус нежно поцеловал руку Элизабет, и ей тут же захотелось, чтобы эти пальцы ласкали все ее тело, как делали это совсем недавно.

Когда вдовствующая герцогиня Рейвенсенд объявила начало музыкального вечера, гости покинули парадную гостиную и переместились в бальный зал, где уже были расставлены стулья. При этом Маркус заставил Элизабет замедлить шаги и тихо произнес:

– Тот человек сбежал.

Когда она кивнула, он остановился и повернулся к ней:

– Чтобы защитить тебя, я никому не передам это задание, так что ты зря старалась.

– Это затруднение не дает преимущества ни одному из нас.

Он потянулся, чтобы коснуться ее лица, но Элизабет быстро отступила:

– Ты забываешься!

– А ты забываешь правила.

– Какие еще правила?

Маркус прищурился:

– Элизабет, я все еще ощущаю твой вкус, чувствую, как шелковистое влагалище сжимает мой член, а удовольствие, которое ты подарила, все еще горячит мою кровь. С сегодняшнего вечера правила не менялись: я могу получить тебя, когда пожелаю…

– Иди к черту!

Сердце Элизабет трепетало, ей было трудно дышать; она отступала, пока не натолкнулась спиной на стену.

Сократив расстояние между ними, Маркус окутал ее своим роскошным теплым ароматом, и когда из бального зала раздалась музыка, Элизабет удивленно взглянула в сторону зала, потом подняла руку и нервно затеребила жемчужные бусы.

– Почему ты обязательно хочешь довести нас обоих до сумасшествия? Что мне сделать, чтобы удовлетворить твое любопытство? Должно же быть нечто, что охладит твой пыл?

– Ты знаешь, что это.

Элизабет тяжело сглотнула и взглянула на него. Маркус был таким высоким и широкоплечим, что вскоре она уже не видела ничего, кроме него. По правде сказать, она ощущала себя в полной безопасности, лишь находясь рядом с Маркусом: он помогал ей избавиться от холода и одиночества, о которых она предпочитала забыть.

– Что ж, хорошо, – вздохнула Элизабет. – Можешь встретиться со мной на холостяцкой квартире в Честерфилд-Холл, там и отымеешь.

Когда грубое слово слетело с языка Элизабет, она подняла подбородок, чтобы скрыть свое отвращение.

Маркус насторожился.

– То есть?

– Это ведь именно то, чего ты добиваешься, так? Я должна раздвигать ноги, пока ты не удовлетворишь похоть, а когда я наскучу тебе, ты наконец оставишь меня в покое. – Элизабет закусила губу, подавляя внезапно возникшее желание.

Выражение лица Маркуса смягчилось.

– Господи, неужели ты это так себе представляешь? – Он нахмурился. – Каким же чудовищем я тебе, наверное, кажусь! Не помню, когда в последний раз я был так наказан.

Тут Элизабет шагнула вперед, и ее рука уперлась в шелк жилета, а затем скользнула вниз, лаская живот.

Маркус схватил ее за пальцы и привлек ближе.

– Полагаю, ты задумала какое-то озорство…

– Вовсе нет, – пробормотала она, поглаживая пальцами ладонь Маркуса и наблюдая за тем, как темнеют его глаза. – Я собираюсь дать тебе то, что ты хочешь. Ты ведь не будешь жаловаться, да?

– Ни в коем случае. Значит, сегодня вечером?

Элизабет поежилась.

– Сегодня? Что ж, ладно.

Чувствуя себя победителем, Маркус отступил, а затем, предложив Элизабет руку, повел ее в зал.

В отеле, расхаживая перед камином, Маркус пытался вспомнить свой первый сексуальный опыт. Это случилось давно, и тогда торопливая возня в конюшне поместья прошла в тумане пота, колючего сена и вздоха облегчения. Все же, несмотря на совершенно неясные воспоминания о том вечере, он был уверен, что никогда не волновался так, как сейчас.

Проводив Элизабет более часа назад, он поторопился домой, переоделся и вернулся к месту встречи верхом. Придет ли Элизабет, как обещала, или он прождет здесь всю ночь в отчаянии от того, что не может ощутить ее вкус и почувствовать ее в своих объятиях?

Остановившись, Маркус подсыпал еще угля на решетку, потом оглядел прекрасно обставленную гостиную, вернулся в кресло и снова стал смотреть на огонь. Он снял все, кроме бриджей, рассчитывая сразу прижаться к Элизабет обнаженным телом.

Наружная дверь тихо открылась, и Маркус, быстро поднявшись, отправился в коридор, стараясь казаться невозмутимым и не слишком возбужденным.

Элизабет была одета в простое платье из муслина, но даже без пудры на лице и без вуали она выглядела воплощением юной красоты.

– Где ты была так долго? – Он подошел к ней и, обхватив за талию, притянул к себе.

Поначалу Элизабет замерла, потом вдруг открылась ему. Опьяняющий аромат наполнил его рот, и Маркус невольно отметил, что, огненные и сладкие, ее поцелуи всегда сводили его с ума.

Услышав глухой стук, Маркус опустил взгляд: у их ног лежала книжечка в красной обложке.

– Ты возвращаешь дневник Хоторна?

– Да.

Всматриваясь в дневник на полу, Маркус ощутил ревность и очень удивился. Элизабет носила фамилию другого мужчины, и, к его недовольству, он все еще испытывал боль по этому поводу, хотя давно перестал быть глупым, эгоистичным юнцом.

Маркус переплел пальцы Элизабет со своими и понес ее в спальню.

– Я пришла так быстро, как только смогла, – тихо проговорила она.

– Лгунья. Ты сомневалась по крайней мере некоторое время.

Она улыбнулась:

– Может быть, но недолго. – Элизабет рассмеялась, и холод в ее глазах тут же исчез. – Я ведь знала, что если не приду, ты явишься сам и заберешь меня.

Маркус был настолько возбужден, что при других обстоятельствах перевернул бы ее и тут же очутился сверху, но все же он решил найти путь в обход защиты Элизабет.

– Ты права. – Он хитро взглянул на нее. – Я зашел бы за тобой.

Элизабет коснулась рукой его лица, и это было одно из редких проявлений нежности к нему; вот почему любое ее прикосновение, любой мягкий взгляд удивляли и трогали Маркуса.

Устроив Элизабет на подушках, Маркус взял с ночного столика бутылку вина и налил полный бокал.

– Выпей – это поможет тебе расслабиться.

Именно поэтому он привез две бутылки. Он помнил, как у Элизабет закружилась голова от шампанского, как она смеялась и озорничала. Ему очень хотелось снова увидеть ее такой.

Элизабет поднесла к губам бокал и сделала большой глоток. Обычно Маркус жестоко критиковал такое употребление великолепного марочного вина, но сейчас он был доволен. В уголке ее рта повисла капелька, и он слизнул ее.

Элизабет повернула голову и прижалась губами к его губам, потом допила вино и протянула ему пустой бокал:

– Еще, пожалуйста.

Маркус улыбнулся:

– Твое желание для меня – закон.

Наливая вино, Маркус украдкой посмотрел на нее и заметил, что Элизабет беспокойно водит пальцами по бедрам.

– Милая, почему ты так нервничаешь?

– Ты привык к такого рода вещам, а мне неловко сидеть с тобой и знать, что единственная цель пребывания здесь…

– Секс?

– Да. Это меня нервирует.

– Но мы встретились не только ради этого.

Элизабет нахмурилась и сделала большой глоток.

– Разве?

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Неужели подобные вещи делаются именно так?

– Не знаю, возможно. Расскажи лучше, что произошло в тот вечер, когда ты ушла от меня.

Элизабет не отрывала взгляда от содержимого бокала.

– Это обязательно?

– Будь так любезна.

– Мне бы не хотелось этого делать.

– Неужели это так ужасно? Дело сделано, ничего не изменишь. Я прошу лишь для того, чтобы внести ясность.

Элизабет вздохнула.

– Все началось с Уильяма. Однажды ночью, примерно за месяц до первого бала, мне, как обычно, не спалось: после смерти матери я часто страдала бессонницей. Тогда я уходила в кабинет отца и сидела в темноте: там пахло старыми книгами и табаком, а на меня это сочетание действует успокаивающе.

Вскоре после этого вошел Уильям, но он не заметил меня. Мне было любопытно, и я решила молчать. Одежда его была темной, русые волосы он спрятал под повязкой. Уильям явно собирался пойти куда-то, где не хотел быть узнанным. Он ушел и не вернулся до рассвета… Именно тогда я начала подозревать, что Уильям вовлечен во что-то опасное. – Элизабет замолчала и сделала глоток. – Я начала наблюдать за ним, изучать его занятия и заметила, что он регулярно встречается с лордом Хоторном. Во время выходов в свет они отделялись от остальных и ожесточенно спорили в тихих уголках, иногда обмениваясь какими-то бумагами.