Остановившись перед погрузившимся в темноту домом, Маркус огляделся и заметил лошадей охранников, привязанных неподалеку, но осталась ли дверь незапертой, он не знал.

Спешившись, Маркус прикоснулся к дверной ручке и, легко повернув ее, вдохнул тонкий колдовской аромат Элизабет. Затем он медленно закрыл дверь и, решив на всякий случай обойти дом, стал вспоминать мгновения, проведенные вместе.

Внезапно Маркус остановился и прислушался. Нет, он не ошибся – это были приглушенные рыдания.

Снова подойдя к двери, Маркус осторожно открыл ее и вошел внутрь…

Элизабет, сидя перед камином, раскачивалась из стороны в сторону, и Маркус замер. Она права – настало время расстаться; глупо было настаивать на новом начале интрижки. Они не созданы для того, чтобы быть любовниками, а значит, продолжать связь – все равно что еще и еще длить мучения.

– Элизабет!

Она открыла глаза, быстро вытерла щеки, и Маркус увидел женщину, которую Элизабет так тщательно скрывала, – хрупкую и очень одинокую. Ему захотелось подойти и дать утешение, в котором она столь нуждалась, но Маркус слишком хорошо ее знал. Ей надо было бы подойти самой. Попытка с его стороны только обратила бы Элизабет в бегство, а этого он уж точно не хотел.

Молча раздевшись, Маркус отбросил покрывало и, скользнув в постель, стал ждать. Между тем Элизабет собрала его одежду и аккуратно сложила ее, как делала это каждую ночь. Она не торопилась, и Маркус ее понимал.

Потом Элизабет подошла и повернулась к нему спиной. Маркус молча расстегнул ее платье, а потом подвинулся, давая Элизабет возможность лечь рядом, чтобы спать в его объятиях.

Прижавшись щекой к его груди, Элизабет с трудом произнесла:

– Это должно закончиться.

Маркус погладил ее спину легкими нежными движениями.

– Я знаю.

И это действительно был конец.

Маркус вошел в контору лорда Элдриджа чуть позже полудня и небрежно опустился в потертое кожаное кресло.

– Вчера вечером на балу к леди Хоторн подошел Сент-Джон, – объявил он безо всякого вступления.

Элдридж оторвал взгляд от бумаг.

– Надеюсь, с ней все в порядке?

Маркус пожал плечами:

– Похоже, да.

Выразиться иначе он не мог: Элизабет отказалась обсуждать эту тему и, несмотря на красноречивые доводы, не рассказала больше ничего.

– Он знал о дневнике и о встрече в парке.

Элдридж отодвинулся от массивного стола.

– Человек, похожий по описанию на Сент-Джона, в тот же день лечился от пулевого ранения в плечо.

Маркус вздохнул:

– Следовательно, ваши предположения насчет причастности Сент-Джона к убийству лорда Хоторна более чем справедливы. Врач сообщил что-нибудь ценное?

– Ничего. – Элдридж встал и стал напряженно всматриваться в оживленную улицу за окном. В окружении темно-зеленого бархата портьер и массивных окон руководитель агентства казался больше человеком, чем легендой. – Меня беспокоит безопасность леди Хоторн. Приблизиться к ней при таком скоплении народа означает совершить акт отчаяния. Мне никогда не пришло бы в голову, что Сент-Джон решится на столь дерзкий поступок.

– Я тоже этому удивился, – признался Маркус, – и поэтому сейчас боюсь оставлять ее одну. Сент-Джон отдал Элизабет брошь, исчезнувшую в ночь, когда убили Хоторна.

– Даже так? – Элдридж вздохнул. – По-видимому, этот пират никогда не успокоится.

Маркус нахмурился:

– Почему мы до сих пор терпим его?

– Справедливый вопрос. Я часто размышлял над решением этой проблемы, однако он настолько любим народом, что, боюсь, его исчезновение даст повод превратить этого человека в мученика. Работа Хоторна была тайной, и мы не можем раскрыть ее даже ради наказания преступника.

Маркус встал.

– Открытый судебный процесс и повешение могли бы развенчать досадный миф. – Он начал расхаживать по комнате взад и вперед. – Я работал над дневником день за днем, но непонятный шифр изменяется в каждом пункте, а иногда – в каждом предложении. В итоге ничего ценного я не узнал.

– Принеси дневник мне, возможно, я смогу чем-нибудь помочь.

– Я предпочел бы продолжить изучение самостоятельно.

– Ну, как знаешь. Возможно, у леди Хоторн есть какая-нибудь информация. Ты обсуждал это с ней?

Маркус долго молчал, не желая признаваться, что не хотел говорить с Элизабет о ее браке.

– Нет, и надеюсь, до этого не дойдет.

Элдридж поднялся.

– Не могу выразить, насколько мне больно это говорить, но эмоции влияют на выполнение твоего задания. Придется тебя заменить.

Маркус повернулся столь стремительно, что полы его сюртука взметнулись в воздух.

– Заменить? Но у вас очень мало агентов, обладающих титулом пэра.

Элдридж покачал головой:

– Когда ты вошел сюда в первый раз, это произвело на меня впечатление. Дерзкий, упрямый, ты прекрасно подходил для преследования Сент-Джона. Но теперь… Теперь твое место займет лорд Толбот.

Маркус презрительно рассмеялся:

– Толбот хорошо выполняет приказания, но ему недостает инициативы.

– Инициатива здесь не нужна, нужно лишь идти по твоим следам. Толбот хорошо работает с Эйвери Джеймсом, и я часто ставил их в пару.

Решив, что настала пора прекратить дискуссию, Маркус повернулся на каблуках и направился к двери.

– Замените меня, если вам угодно, но предупреждаю: я все равно не оставлю Элизабет на попечение другого.

– Уэстфилд, я не предоставляю вам права выбора, – сурово произнес Элдридж.

– А я – вам. – Маркус вышел и захлопнул за собой дверь.

Вскочив в седло, Маркус направился прямо в Честерфилд-Холл. Теперь он окончательно убедился, что Элизабет явно не хочет иметь с ним ничего общего, и хотел поскорее переубедить ее. Их связь завершилась; что ж, тем лучше. Теперь пора заняться остальным.

Лакей сразу же проводил его в кабинет и предложил сесть, а когда за его спиной открылась дверь, Маркус встал и с милой улыбкой повернулся к Элизабет. Однако, увидев вместо нее Уильяма, он невольно нахмурился.

– Уэстфилд.

– Баркли.

– Что вам угодно?

Маркус разочарованно вздохнул.

– То же, что и при каждом посещении. Я хотел бы поговорить с Элизабет.

– Она не желает говорить с вами и распорядилась больше не принимать вас.

– Пусть она уделит мне хотя бы мгновение: дело будет улажено, уверяю вас.

Уильям хмыкнул:

– Нет.

– Тогда я подожду ее возвращения, если не возражаете.

Маркус решил ждать на улице, если понадобится, и поговорить с Элизабет до разговора с Элдриджем.

– Нет, вы не поняли. Она уехала из Лондона.

– То есть?

– Элизабет уехала. Собрала вещи и… Наконец придя в себя, она поняла, какой вы глупец.

– Это она так сказала?

– Сегодня утром Элизабет рассказала горничной о своем желании покинуть Лондон и уехала одна, оставив горничную ликвидировать беспорядок, который она после себя оставила.

Для Маркуса это прозвучало как предостережение: он отлично знал о болезненной аккуратности Элизабет.

– Она сообщила, куда направилась?

– Нет. Сказала лишь, что хочет быть подальше от вас. Когда сестра успокоится и даст мне знать о себе, я съезжу за ней, если она не вернется сама. Ваше поведение не в первый раз побуждает ее к быстрым действиям.

– Проводите меня в ее комнаты.

– Уэстфилд, успокойтесь, я не лгу. Она уехала, и я позабочусь о ней… как всегда.

– Я сам найду ее будуар, если понадобится, – предупредил Маркус.

Пожав плечами, Уильям проводил гостя наверх, к комнатам Элизабет. Маркус поднял глаза от неровно лежавших ковров, усыпанных раздавленными цветами, к шкафу с распахнутыми дверцами. Ящики были выдвинуты, постельное белье отброшено. Все это скорее напоминало ночной кошмар.

– Кажется, она пребывала в сильном возбуждении, – холодно заметил Уильям.

– Возможно.

Маркус выглядел невозмутимым, но внутри у него все сжалось.

Он повернулся к горничной: