— Счастье мимо прошло! — Минус усмехнулся. — Вскружила ты голову ему. Эх, парень! Такую женщину упустил! — добавил он, обернувшись.

Марина засмеялась ещё сильнее.

— Ты гляди, не упусти! — сказала она уже серьёзно. — Я ведь к тебе привыкла, просто не могу! Знаю, что рано или поздно расставаться придётся, но даже думать об этом не хочется! Ты только не обмани никогда, — добавила Марина, помолчав немного. — Коль не захочешь встречаться, то скажи прямо, как договаривались!

— Перестань! — Минус махнул рукой. — Я так и сделаю, если что. Не переживай, сказки рассказывать не буду. Ты зря волнуешься. Мы сейчас куда⁈ — Серёга хитро посмотрел на неё.

— Уж не ко мне! — она улыбнулась. — К тебе пойдём потихоньку. Прогуляемся заодно. Приятно мне с тобой по улице идти. Легко на душе как-то. Словно я с тобою все свои годы сбросила. Веришь, али нет, просто летать иногда хочется!

— Верю, — усмехнулся Минус. — Мне тоже очень хорошо с тобой. Даже удачно вышло, что я машину не взял. Повод погулять вместе! Мы тогда продукты на Пушкинской возьмём попутно, в «Сказке».

— Давай, — Марина согласно кивнула. — Ведь ты до вечера со мной?

— Да, — Серёга улыбнулся. — Ты же не против⁈

— Спрашиваешь! — хитро прищурилась она. — Я ж всегда говорю тебе, чтобы приходил.

Они смеялись и шутили до самой Пушкинской улицы. Пересекая Шулявскую, Минус услышал звуки выстрелов. Вначале хлопки револьверов, а после грохот сразу нескольких карабинов. Он задержался на мгновение и увидел, что небольшой двухэтажный дом оцеплен полицией. В стороне собралась толпа зевак. Минус заметил, как один из полицейских махнул рукой и остальные опустили оружие. Из дома вынесли два тела, одно из них, судя по платью, было женским. Серёга издалека хмуро поглядел на него.

— Эсеров бьют! — проговорил рядом низенький чернявый мужичок. — Так им, сволочам, и надо!

Марина потянула Минуса в сторону:

— Пойдём, нечего здесь делать. У себя в лавку зайдём.

Серёга молча кивнул, но всё же оглянулся на здание. Из дома вынесли ещё одно тело и опустили на тротуар.

— Чего говорить-то? — спросил Вадик, поглядев на Минуса.

— Проверка паспортного режима! Это проще всего звучать будет. А там, как выйдет. Только гляди, чтобы под пулю не подставился! Я пистолет наготове держать буду, но лучше, чтобы стрелять не понадобилось!

— Это ясно, — Вадим пожал плечами. — Но мы ведь не знаем, даже сколько их.

— Понятно, что не знаем, — Серёга усмехнулся. — Может там вообще, старуха какая-то окажется, как ты говорил.

Вадик вытаращил единственный открытый глаз и неловко поправил саблю на поясе. Он медленно шагал по уже сумеречной улице, широко расправив плечи. Минус тяжело вздохнул, но лучшего варианта на роль городового, в любом случае не наблюдалось.

Остановившись перед сто тридцать третьим номером, Вадим забарабанил тяжёлой рукой по калитке. Серёга положил руку на люгер в боковом кармане пиджака. В домике горел тусклый свет, очевидно, керосиновая лампа. Во дворике раздались шаги и негромкий голос произнёс:

— Кто?

— Полиция! — проговорил Вадик хмуро. — Проверка паспортного режима!

— С чего это по ночам? — голос засомневался. — Утром приходите.

— Вы может будете за нас решать, как нам работу делать⁈ — вмешался Минус. — Коли жаловаться хотите, так будьте добры завтра к околоточному надзирателю, а покуда мы здесь стоим, то живо отворяйте!

Человек нехотя повернул замок и уставился на визитёров с подозрением, но тут Вадик шагнул вперёд:

— Ваши документы⁈ — пробасил он.

— В доме, — неохотно ответил мужчина. Он был среднего роста, худощавый и явно еврейской национальности. — Сейчас принесу.

— Да уж мы пройдём! — Вадим кивнул головой на вход. — И без отлагательств!

— С чего в такое время-то? — произнёс испытывающе еврей. — Случилось чего⁈

— Случилось, — неохотно ответил Серёга. — Только вопросы мы задаём! Вам ясно⁈

— Ясно, — человек недобро покосился. — Пройдёмте.

В маленькой комнате еврей протянул руку к ящику письменного стола и натолкнулся на взгляд Минуса:

— Очень медленно, — произнёс Серёга. — А то будет, как на Пушкинской. Те тоже поначалу думали, что с ними шутить станут.

Услышав про Пушкинскую, человек зло посмотрел на Минуса, но промолчал. Он осторожно, двумя пальцами, достал паспортную книжку.

— Бережинский Владимир Николаевич, — пробубнил Вадик, взяв паспорт в руки. — Год рождения одна тысяча восемьсот восемьдесят седьмой.

— Регистрация⁈ — проговорил Серёга.

— Здесь, — неуверенно произнёс Вадим.

— Дай, погляжу, — Минус протянул руку. Он бросил беглый взгляд на еврея. Тому никак нельзя было дать двадцать четыре года, скорее тридцать, как минимум. Печать на бланке была смазана на какую-то долю и Серёга уверился, что паспорт на самом деле поддельный. Минус ещё раз взглянул на человека и положил в нагрудный карман паспортную книжку:

— С нами поедешь, — проговорил Серёга. — Кто ж тебе такую книжицу устроил?

Еврей разинул рот, пытаясь протестовать, но Вадик уже завёл ему руки за спину, связывая верёвкой. Минус указал Вадиму головой на стул и тот усадил на него растерявшегося человека.

— Рассказывай! — Серёга усмехнулся. — Твоё настоящее имя! Живо!

Еврей молчал. Минус кивнул Вадику и тот ударил сидящего кулаком по голове. Человек упал на пол. Вадик приподнял его и снова усадил на стул.

— Вспомнил⁈ — Серёга вопросительно посмотрел на него. — Или добавить? Ты не думай, у нас времени много.

— За такие методы допроса отвечать придётся! — выдохнул еврей.

— Тебе тогда уже всё равно будет, — Минус улыбнулся. — Оружие или какие-то запрещённые к обороту предметы, в доме есть?

— Револьвер в кармане пиджака, — еврей неохотно кивнул на висящую одежду. — А больше ничего.

Вадик достал из кармана потёртый «бульдог» и положил на стол.

— Про разрешение спрашивать не буду, — усмехнулся Серёга. — Давай, рассказывай, как тебя зовут. Всё равно ведь скажешь, только к тому времени без зубов останешься. Смысл упираться⁈

— Я министру юстиции жалобу напишу! — заговорил связанный. — Вы ответите за угрозы!

— Думаешь? — Минус скептически посмотрел на него. — Мы ведь тебя в участок не доставили. Документы не оформили. С чего ты решил, что вообще сможешь писать что-то⁈ У меня полномочия особые. Дело государственной важности. Таких, как ты, даже считать не станут! Сдох или нет! Если говорить не начнёшь, я пальцы отрежу все по порядку, чтобы точно писать не мог! И не думай, что я шучу!

Серёга достал из рукава короткий нож с узким лезвием, тускло сверкнувшим при свете керосиновой лампы. Еврей растерянно уставился на него. Минус шагнул вперёд:

— Кляп ему, чтобы не кричал! — произнёс он, обращаясь к Вадику.

Еврей зашатался на стуле, стараясь уклониться, но поняв, что ему и вправду собираются отрезать палец, заговорил торопясь:

— Кособурд Ноах Рафаилович, год рождения одна тысяча восемьсот восемьдесят второй.

— Вот! А то вздумал шутки шутить! — Серёга усмехнулся. — Надо будет, я тебе и глаза достану по одному, а не то, что пальцы! Побудь на улице, — сказал он Вадику. — Нам по душам потолковать нужно.

Вадим, как и заранее договаривались, вышел во двор. Минус кивнул на еврея:

— Так что рассказать решил, Ноах? Зачем ты здесь⁈

— Связной я, — неохотно произнёс еврей. — Сведения должен передавать.

— Кому?

— Кто придёт, псевдонимом своим назовется и пароль скажет.

— Какой пароль?

— Вереск.

— И давно ты здесь⁈

— В начале июля из Варшавы приехал, — проговорил он негромко. — Там указания получил.

— И кто приходил?

— Трое, — еврей задумался. — Первым мужчина пришёл. Молотком назвался. Я ему конверт передал, как было условлено. Что в конверте — не знаю. Потом человек приехал. Добрым представился. Документы какие-то для Молотка оставил. Да только он за ними так и не явился. И парень ещё приходил несколько раз. Каштановым назвался. Нервный он, хоть и изображает спокойствие. Позавчера последний раз приходил. Угрожал ему кто-то. Просил, чтобы я записку передал.