- Битая посуда… - Я снова глянул на Карлоса, теряющего свою опасную бледность от кровопотери. – И высота всех ранений. Карлос самый высокий в семье и с самый толстый, из семи ударов – только четыре опасных, остальные завязли в жире. Если бы ножом орудовал Карлос, ранения на остальных были бы выше…

«Я поговорю с медиком.» - Алана довольно хмыкнула. – ««Ангелы…», спокойной смены!»

- Ненавижу, когда так говорят! – Ана рыкнула себе под нос и прибавила газу.

«Хорошо», «быстренько» и «спокойно» - три слова, от которых меня всегда плющило, таращило и колбасило!

А теперь, вот, оказывается, не меня одного!

Обе смены нашей 13-й бригады - и дневная, и ночная - от этих слов шарахались, как черт от ладана!

При любом упоминании этих трех слов, все начинали стучать по дереву, плевать через левое плечо и вообще делать вид, что ничего не слышали.

Вообще, испанцы жутко суеверны, особенно южане – у них там вообще целый кодекс «стой там-иди сюда», страниц эдак на сорок, 10 шрифтом!

- Дэн, на обед? – Ана приткнулась на перестойку у полицейского поста, пока нам выдалось не поймать очередного вызова.

- Давай. – Согласился я.

- А у тебя что? – Испанка распахнула форточку пошире. – У меня курица в кляре, йогурт и лепешки…

- Шаурма и компот. – Я показал пластиковую посуду с двумя кусками шаурмы и термос с компотом.

- Меняемся?

- Меняемся…

- Камил, а у тебя что? – Ана развернулась к нашему «фельшаралу».

- Кола и гамбургер… - Мужчина развел руками. – Я же не знал, что вы тут все такие гурманы

Тяжело ему, бедолаге, в первый-то раз с нами в ночное выкатывать!

Ничего, притрется-обобьется, своим станет!

Жаль, конечно, что Сулея перевелась, но тут уж без вариантов – она теперь студентка-очница и ей ближайшие пару-тройку лет придется впахивать на лекциях с немыслимой силою, а потом отрабатывать вложенные в нее Красным крестом средства, не меньше пяти лет!

- Лучше возьми у Дэна компот, а ему отдай Колу, он эту сладкую гадость ужас как любит! – Сдала меня с потрохами, Ана.

- У меня без сахара… - Мужик совсем смутился.

- Ой, да ему пофигу, он и ее высосет! – Ана плотоядно вонзила зубы в шаурму со странным стоном и задвигала челюстями, укорачивая «колбасу».

- И ты все это съешь?! – Камил захлопал глазами.

- А я не торопясь… - Ана открыла бутылку с питьевым йогуртом сделала богатырский глоток. – Сейчас одну, под утро – вторую!

- Ну вы жрать… - Мужчина восхищенно покачал головой, глядя, как укорачивается шаурма и исчезает курятина. – Моей бригаде тут на два дня бы было!

- Пфе, слабаки… - Ана вздохнула. – Мы, на прошлом выезде, полбарана слопали!

- Вшестером, Ана, вшестером! – Напомнил я, со смехом. – Под выпивку, не торопясь и о том, что это баран вы узнали лишь на следующее утро! В следующий раз накормлю вас собачатиной!

- Но-но! Собака – Друг человека!

- О, да! Собаки – вкусные!

Голоса Аны и Камила прозвучали одновременно, так что…

Ох, чувствую, будет буря…

Главное мне не лезть – я вообще предпочитаю кошек.

Живых, извращенцы!

- «Полста вторые», вызов на 6-11, 124, Баркау и Лопес, 123, крыша, прыгун, возможно множественное. – Диспетчер вздохнул. – Полиция там, Дэн, вперед не лезть!

- Ну, хоть поесть успели! – Камил пристегнулся и сыто икнул. – Погнали!

Да уж, погнали, блин!

У «Скорой…», так же как у полиции, есть свои коды-опознаватели, которые, в принципе, знают все, но…

Мало задумываются о том, что они означают для нас, лично.

Например, «6-11» это поддержка полиции, то есть, если даже вокруг хренова туча поубиватых штатских, мы будем работать исключительно – повторяю: «ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО!» - с раненными полицейскими.

Ни с детьми, ни с беременными – только полицейскими.

«124» - риск взрыва, либо тяжелое вооружение у нападающей стороны.

«Крыша» - снайперское прикрытие, члены которого тоже на нашей совести.

«Прыгун» — это и самоубийца, прыгающий с крыши-моста-дерева, и, к сожалению, неопознанный стрелок, засеченный один раз, в нескольких местах.

Ну, а «множественные», означает, что стрелков, скорее всего, может оказаться дохренищи!

- Броники одеваем, пистоли в «невидимки», одна обойма в карман, три – по сумкам… - Я «подхватил» нейроузлом переговоры полиции и принялся командовать, согласно вероятностям, которые менялись, блин, каждую минуту!

- Ана, через Лопес не лезть, простреливается, пройди через подворотню и встань за «СВАТ-ом»! – Я помрачнел, понимая, что место за «спецурой», на самом деле жестко паливное, но все остальное было еще хуже.

- Полиция подтверждает прострел Лопеса, за «СВАТ-ами» есть глухая точка. – Камил подтвердил мои слова и опасливо поежился.

- Привыкай, это Ангел, он ночью видит лучше, чем ты днем! – Ана привычно прижала педаль газа, перепрыгивая через бордюр. – Дэн, мы за пазухой!

Ну, раз прибыли, так и нечего рассиживаться!

Подхватив сумку с упакованной «Ксюхой», вымелся навстречу приключениям.

По вероятностям, пострелять мне сегодня не судьба, но интуиция просто вопила: «Возьми «Ксюху»! Возьми-возьми-возьми родную! И три, а лучше четыре, обоймы!»

Я взял пять.

Тяжело, громоздко, но…

- Ранение в голову, стабилен! – Фельдшер из пожарных провел меня за красного «Форда», под прикрытием которого уже отлеживалось пяток оказавшихся не в том месте, парней и девушек в форменной одежде. – Дальше сам?

- Дальше сам! – Я глубоко вдохнул и принялся сортировать раненных по степени транспортабельности и нахождения в сознании.

Двоим пришлось устраивать «лечилку» - одному парню без нее отняли бы руку, а второму быть слепым на оба глаза, а так, через ээное время вполне себе вернуться на службу, да будут злее и внимательнее!

- Гражданский ранен! – Завопил кто-то слева и меня словно током по нервам стукнуло!

- Гражданских за угол! – Рявкнул я, держа руку в сумке и готовясь выдернуть «Ксюшеньку» с досланным патроном. – За угол, я сказал!

Увы, одуревшие от страха гражданские подтащили девчонку-подростка ближе к «Форду», услышали, как защелкали пули по кабине и рикошеты от асфальта и, бросив девчонку, мужественно дали стрекача!

Одного, кстати говоря, рикошет-таки нашел, в аккурат в пятую точку, через обе полужопицы, напролет!

Крики! Кровища!

Парень с попорченной жопой улетел носом вперед и, застонав, на руках, пополз к махающим ему из-за угла, другим штатским!

Дождавшись перезарядки, успел выметнуться за девчонкой и втянуть ее за машину.

С ней оказалось хуже всего – мало того, что пуля явно зацепила легкое, разворотив ключицу, так ей еще и красоту попортили ее переносчики, уронив лицом в каменную крошку, смешанную с бензином и черным, вязким, смазочным маслом, вытекающим из простреленного двигателя пожарки!

Матюгнувшись от всей души, достал из сумки «ремкомплект» на этот случай и принялся ковыряться в ране, маленькими дозами подавая «лечилку», чтобы сторонний наблюдатель, да еще, не дай боком с камерой, не заприметил ничего странного.

- Дэн! Офицер ранен! – Камил прорвался через очередную очередь с крыши и плюхнулся рядом со мной, прихватив резервную сумку и еще один броник, которым сумку обмотал, на всякий случай.

- Девчонка стабильна, швы накинешь ей на лоб и вколешь «Валесорна», пусть поспит, глядишь, меньше поплачет… - Я перекидал из принесенной сумки в свою медкомплект, искренне сожалея, что «космические аптечки продвинутой цивилизации» обратились в бесполезные ящички, радующие дикарей своей формой и непостижимым, гм, функционалом.

- Блин, а что у нее на спине?! Выходное?! А где входное?! – Камил перевернул девицу и заметил то, о чем я забыл – выходное отверстие от натворившей дел, пули.

- Дай глянуть! – Я повернул девицу к себе спиной, скастовал «лечилку» и с облегчением выдохнул. – Не пугай меня так больше, где же выходное, вон, о камень ободралась!

Вернув малолетку напарнику, на четвереньках, помчался к офицеру, удивляясь, а где, собственно говоря, шляются остальные бригады, а?!