- Ты обиделась? - оборачивается он и заглядывает прямо в глаза.

- Нет, чего мне обижаться, - пробубнила я, отводя в сторону ногой длинную крапивину.

Трава высокая, Гар впереди прокладывает дорожку, я следом.

- Может я резко, ты не обижайся, просто трудно в запале себя сдерживать, прости, если обидел.

Надо же, думает о том, что наговорил, извиняется, культурный. Некстати вспоминаю Эда, он бы так никогда не сделал, скорее бы надулся, как индюк, и ждал, когда я первая к нему обращусь.

Он всё ещё смотрит на меня, и я натягиваю на лицо дружелюбную улыбку, Гар улыбается мне в ответ, и снова идёт вперёд. Я за ним, высоко подняв руки, чтобы сильно не ожагалиться.

- Ну как тебе наша река, Машенька? А этот охламон уже искупаться успел, вот неугомонный? Не сильно крапивой обожглись, пока к воде ходили?

От бабы Ани сразу куча вопросов, как только мы вошли в калитку.

- Ой, бабушка, зачем же вы его выпустили? Убежит же, - я ринулась к Барсу, увидев его на деревянной лавке возле дома.

- А куды ему бежать, если здесь неплохо кормят, вон, смотри, как жмурится, поймал всё-таки мышь, довольный, хорошего кота привезли, такого грех не оставить.

- Я вообще-то не собиралась его здесь оставлять, - сажусь я рядом с котёнком на лавку, - он с нами обратно поедет, - Барс довольно мурчит и подставляет мне под ладонь то одно, то другое ухо.

Бабушка хитро улыбается. Мы разговариваем про деревню, про детство Игоря. Кстати, так непривычно вместо колоритного «Гар» слышать ласкательное «Игорёша». Но его это не смущает, он активно подкидывает бабушке воспоминания для разговора, а та их с удовольствием смакует, будто по-настоящему погружается в те времена.

- А ведь он совсем не такой был, каким ты его сейчас видишь, и я не про рост, - смеётся старушка. – Длинный, худой, вечно сутулый, а сейчас богатырь прямо, любо-дорого смотреть.

Худым я Гара вообще не представляю, такую гору мышц нужно постараться вырастить, неужели он такой целеустремлённый.

- Да, было время, - поддерживает бабушку внук, - а сейчас вон что могу, - он подхватывает охающую бабушку и поднимает выше головы.

- Поставь на землю, стервец, кому говорю, аж голова кругом пошла.

Мы все вместе смеёмся, а возле забора останавливается крупных размеров женщина, видимо соседка, разглядывает нас и кидает едкую фразу.

- Здравствуй, Анна Михална! Внучок твой, смотрю, новую невесту нашёл, с прежней-то не прижился что ли? Эх молодые, всё у них ветер в голове, вот в наше время отношения ценились, и невестами никто не бросался. В церкви обвенчают и до самой смерти рядом, а тут…

- Иди куда шла, Семёновна, нече свой нос в чужие дела совать, - грубо отрезала ей баба Аня.

Соседка ехидно усмехнулась и пошла своей дорогой, а след после её слов остался. Сразу так тоскливо и неудобно сделалось, словно я здесь чужая, словно не своё место заняла.

- Не слушай её, пустобрёхая она, всем гадости говорит, тем и живёт, а саму ни дочь, ни сын не навещают, вот и пухнет от зависти. Всё хорошо будет. Былое проходит, настоящим жить надо, а не за прошлое держаться. Пути Господа нашего неисповедимы, кто ж знал, что всё так получится.

Старушка глубоко вздыхает, я поднимаю глаза на Гара и вижу его внимательный взгляд.

- Хочешь расскажу, как дело было?

- Ты уже рассказывал, - отмахиваюсь я, - я всё помню.

- Но я же вижу, как на тебя подействовали слова этой женщины. Ты резко замкнулась, невооружённым глазом видно, поникла. Маш, надеюсь, ты не думаешь, что с помощью тебя я Маринку с Лизой хочу забыть? Вы разные, совершенно разные, сравнивать вас невозможно, а бабуля правильно говорит, что прошлое нужно в прошлом оставлять. Если бы моя бывшая жена сама не хотела на родину вернуться, я бы их с дочкой отбил,обязательно отбил бы, но в том-то и дело, что я видел её тоску по родным. Семья у них большая, не такая, как у нас здесь, там в одном поселении почти половина родственников, и радушие, теплота тоже с нашими не сравнимы, другое всё. Я помню, как приехал туда однажды: Мананку с Лизкой принимали везде, как дочь родную, а я сзади, как не пришей рукав. Не приняли. Чужой для всех был. А у Маринки там жених был, которому её отец уже давно обещал, а тут я нарисовался. Не мог я её больше мучить, отпустил.

Гар рассказывает всё это, опустив голову и уперев взгляд в землю. Он ковыряет носком кеды камешек, застрявший в земле, и щёлкает костяшками пальцев на руках. Ему тяжело, я это вижу, но сделать ничего не могу. Словно ступор включился, вроде жалко парня, но и у самой на душе кошки скребут.

- А как же ребёнок, они позволят тебе встречаться с дочерью?

Он мотает головой, потом шумно выдыхает и встаёт.

- Лизе лучше с мамой быть, девочке мама ближе, я даже не буду пытаться, знаю это бестолку. Мне теперь туда доступа нет, а затевать международные суды, чтобы защитить своё право на встречи с ребёнком я не собираюсь. Им так спокойнее будет, чего ворошить и нервы мотать, если выхлопа не будет. Маринка покладистая, а Лиза к новому папе быстро привыкнет, они будут счастливы, я уверен в этом. Ну, а когда я очень соскучусь по детским шалостям, я попрошу тебя родить мне малыша.

Я от такого заявления чуть не подпрыгиваю на лавочке и кашляю, показывая, что я ещё ничего никому не обещала.

- Нормально всё будет, не волнуйся, я же не сейчас собираюсь это делать, сначала привыкнешь ко мне, притрёмся, а там уже и семью можно строить.

Бабушка Аня довольно улыбается, словно полностью одобряет слова внука, меня же наоборот подхлёстывает возмущаться и показывать, что я не согласна я его планом действий.

- А с чего ты вообще взял, что мы притрёмся? – с горечью в голосе произношу я и тут же жалею о том, что сделала.

Взгляд Гара меняется, если только секунду назад он смотрел на меня с нежностью и в его глазах плясали весёлые искорки, то сейчас он выглядит максимально серьёзным.

- Пошли в дом, притиратели, - бабуля решает не затягивать конфликт, встает с завалинки и манит нас рукой. - И ты иди, Серый, у меня сметанка есть, очень вкусная, - шепчет она «кис-кис», и Барс покорно шагает к старушке.

- Ему нельзя сметану, поносить будет, - предупреждаю я хозяйку дома, но та только отмахивается от меня.

- Это от вашей городской сметаны живот крутит, а у нас в деревне Ильич настоящую делает, со свежих сливок, пошли и тебя накормлю, а то, небось, никогда такую не ела.

- И я по вашей сметане соскучился, - Гар поднимается с лавки первым и уверенно берёт меня за руку. – Пойдём, бабуля плохого не посоветует, смотри, Барс просёк сразу, уже в дом шмыгнул.

Мои пальцы в его руке, держит крепко, но не передавливает, действует уверенно, и меня бесит то, что я чувствую его превосходство, словно он уже назначил себя на роль моего будущего супруга, и не даёт мне даже об этом думать, просто принимай, Маша, и всё.

Бабушка скрывается за дверью, и в этот момент Гар останавливается и, подтверждая мою догадку, задаёт нормальный и своевременный вопрос:

- Маша, ты согласилась со мной поехать на край света, именно так можно назвать эту деревню, ты доверилась мне, улыбалась, отвечала на мои поцелуи, и вдруг ведёшь себя совершенно непредсказуемо, почему?

Я слушаю это и понимаю, что отчасти он прав, я действительно веду себя непредсказуемо, но с другой стороны, я же не рассчитывала на такое быстрое развитие событий. Я думала, что мы сначала будем просто встречаться, а потом, если всё будет нормально, возможно съедемся и поживём вместе. Хотя нет, так далеко я не загадывала, всё-таки планировала отдохнуть от обязательств, но видимо Гар не из тех, кто любит лайтовые отношения.

Он смотрит на меня, ожидая ответа, и я начинаю что-то мямлить, лишь бы не молчать.

- Ты так говоришь, будто случится именно так, как ты решил, но у жизни бывают совершенно неожиданные повороты, может произойти всё что угодно.

- И что?

- И то, что мы только недавно познакомились, а ты уже о ребёнке говоришь, это неправильно и слишком быстро, - я хмурю брови, хотя слыша себя со стороны, я понимаю, что несу полную чушь.