- Всё хорошо, Ал, не беспокойся, пока!

Сажусь на переднее пассажирское сиденье джипа, Гар закрывает за мной дверь и обходит машину сзади.

- Девушка, вам же сказали, что всё в порядке, я знакомый Маши и отвезу её домой, можете не волноваться, - через открытые окна автомобиля до меня доносится терпеливое объяснение Гара. – Если вам так будет спокойнее, можете сделать фото моих госномеров.

Я оборачиваюсь и в заднее окно смотрю, как Алка действительно снимает на телефон его машину и возвращается за руль. Улыбаюсь ей, машу рукой, чтобы ещё раз успокоить и возвращаюсь в положение лицом вперёд. Жду, когда Гар усядется, пристегнётся и заведёт мотор.

- Зачем ты это сделал? – спрашиваю его, когда мы трогаемся по дороге в сторону шоссе.

- Что сделал? – шутит он и смотрит на дорогу, не скрывая улыбки.

- Напугал нас, чуть аварию не устроил, - перечисляю я то, в чём его обвиняю.

- Да тебя по-другому не поймаешь, - с негодованием отвечает он. – Телефон ты мне не дала, домой я к тебе несколько раз приезжал, а ты не открываешь. Увидел сегодня, решил сразу быка за рога, а то снова сбежишь и спрячешься.

- А когда ты ко мне приезжал? – вспоминаю, не было ли такого, что мне звонили в дверь, а я игнорила.

- Да почти всю неделю ездил, и не говори, что ты сидела дома и не слышала. Маш, я про Эдика твоего справки наводил.

- Зачем? – округляю глаза, пребывая в шоке от такого признания.

- Интересно стало, решил его пробить, имею возможности. Он мелкий жулик и аферист, я хотел тебя предупредить, вот и приезжал, - выруливает на перекрёстке, разгоняется, меняет полосы, забирая левее, и продолжает. – На него были открыты несколько дел по обвинению в мошеннических действиях, но закрыты в связи с отсутствием достаточных доказательств. Но это вряд ли отсутствие, скорее взятка, но об этом не напишут.

- Ты в полиции работаешь? – уточняю я, так как совсем непонятно, по каким каналам он узнал такую информацию.

- Нет, - смеётся и на мгновение поворачивается ко мне лицом.

Раз, два, три, сердце пропускает удары, волнение хлещет по щекам румянцем, опускаю глаза и сосредоточенно дышу. Если бы сейчас здесь была Ирка, она бы сложила руки на груди и с умиляющимся выражением лица прошептала: «Маша, это твоя судьба».

- У меня охранное предприятие небольшое, ЧОП, слышала про такие? Хотя с полицией тоже тесно работаем, много сотрудничаем, так что в курсе всяких дел, – хорошо, что он смотрит на дорогу, а не на меня. – Давай заедем куда-нибудь, поболтаем?

- Ты обещал меня домой отвезти, - напоминаю я ему. – Да и вид у меня не очень, примут за промоутера.

- А что такого? Нормальная работа. Смотри, какие условия у тебя сегодня были: свежий воздух, красота, культурные люди, меня встретила, - подмигивает мне, на секунду поворачивая голову.

- Лучше бы не встречала, - бурчу себе под нос, понимая, что после этой неожиданной встречи долго буду приходить в себя.

- Неужели и впрямь не рада? А я как посмотрю на твои щёчки, прям жить хочется, давно не встречал такую красоту. И имя у тебя такое родное, доброе, у меня бабушку так звали. Вот, смотри, хорошее кафе, тормозим, - последнее он уже говорит сам себе, видимо, не собираясь выслушивать мои пререкания.

Я обречённо вздыхаю и понимаю, что от кофе и разговора мне точно не отвертеться.

Он сидит напротив меня и пьёт ароматный капучино из большой белой кружки, рядом с нами тарелка пончиков присыпанных белоснежной сахарной пудрой, у меня тот же самый напиток, что и у него.

Вообще я очень удивлена такому выбору, в моём представлении такие мужчины должны пить только двойной эспрессо, или на крайняк американо, но он заказал капучино…

- Вкусно? – спрашиваю его, наблюдая, как смачно он откусывает пончик и запивает кофе, стирая с усов салфеткой пышную кремовую пенку.

- Попробуй, здесь самые лучшие пончики: нежные внутри, в меру сладкие, с обалденной хрустящей корочкой. Советую не ждать пока остынут и есть прямо сейчас, - он снова откусывает и картинно изображает наслаждение от блюда.

Я тоже беру обжаренное в масле пышное колечко теста и подношу к носу, чтобы ощутить их аромат ещё ближе.

- Да кусай же смелее, иначе он укусит тебя, - Гар улыбается, смеётся своей шутке и смотрит на меня с такой теплотой, будто я сама пончик, и он планирует меня вскоре съесть. – Маш, ты слишком осторожничаешь, расслабься, сейчас вокруг нет никакой опасности, уж я то знаю.

- Я не осторожничаю, просто не слишком доверяю этим придорожным кафе, вдруг отравят, - объясняю я своё поведение и всё-таки решаюсь впиться зубами в масляный кусочек десерта.

- Ну как? – он протягивает ко мне руку через весь стол и заботливо смахивает сахарную пудру с подбородка.

- Божественно, - я не вру, пончики реально очень вкусные, язык проглотить можно, но в тоже время настраиваю себя внутри на то, что расслабляться ещё рано.

- Вот и я об этом, верь мне, Маш, я никогда не вру, - взгляд такой честный, открытый, натуральный, вообще без лишних примесей, ни сарказма, ни потаённой лжи, как у самого честного и искреннего ребёнка.

- А с кем ты сегодня был на мероприятии? – раз он никогда не врёт, то сейчас должен сказать правду, и это мне очень нужно, хочется сразу расставить точки над i и не придумывать разное-всякое.

- Это моя жена Марина, бывшая жена, - отвечает он, не прячась, не юля, просто, открыто и абсолютно спокойно. – А мелкая егоза – моя дочь Лиза, она очень хорошая девочка, но баловница, каких свет не видывал, Маринка за ней уже не успевает, Лизка вечно с синяками и ободранными коленками.

Он смеётся, от него веет теплом, я чувствую это любовь, сквозящую в каждом его слове о дочери, и от этого становится очень холодно.

- Понятно, - отвечаю я хоть что-то, лишь бы не молчать, и скрываю лицо за большой чашкой капучино.

Один глоток, второй, пора уже вылезать из-за керамического белого бортика, а я всё тяну, пью маленькими глотками сливочный кофе, перекатываю в голове мысль о том, что этот красивый мужчина уже занят.

- Эй, ты чего надулась? Тебе не понравилась моя малышка?

- Понравилась, она очень красивый ребёнок, - мне самой кажется, что моя фраза какая-то безжизненно-пластмассовая, сухая, холодная и совсем не подходящая к этому антуражу.

- Они уезжают, домой, в Грузию, навсегда… - с грустью в голосе произносит Гар, и по его выражению лица я понимаю, что здесь прячется какая-то глубокая семейная драма.

- Ты с ними не едешь? – спрашиваю не просто ради любопытства, а хочу его поддержать, потому что вижу, как изменилось его лицо от последних слов о жене и дочери.

- Нет, мне туда путь закрыт. Гурам итак приложил немало сил, чтобы вернуть дочь на родину, если я туда поеду, меня насильно в горах потеряют и не найдут, - на его губах улыбка сожаления, смотрит в стол, крепко сжимает левый кулак.

Молчим каждый о своём, корзиночка с горкой пончиков между нами, у каждого по спасительной чашке, за которые мы крепко держимся, будто утонем, если вдруг отпустим керамические ручки.

- Я наелась, - тихо произношу я, прерывая затянувшееся молчание, и вижу его растерянный взгляд, словно выныривающий из глубины мыслей.

- Прости, задумался, - отвечает он, - ты уверена, что больше не хочешь?

- Ага, - киваю, - отвези меня домой, пожалуйста.

- Хитренькая, я теперь тебя отпущу, только если номер свой оставишь, - в его глазах снова появляется весёлый прищур, он возвращается в прежнее состояние, которое было до того, как я спросила о его спутнице.

Диктую ему свой номер, и он тут же делает прозвон, словно не верит мне. Встаём из-за столика, вижу, как он берёт корзиночку с пончиками и несёт к стойке обслуживания. Там ему пересыпают жирную выпечку в пакет из вощёной бумаги, и мы вместе идём к машине.

- Ты куда вечером хочешь сходить: в кино или в парк? – неожиданно задаёт он вопрос, ставя мне на колени пакет с пончиками и поворачивая ключ в замке зажигания.