— Будем искать!
— Что искать? — не поняла Дарька.
— Искать гряду, которая под водой. Мы с Сотником пока за дорогой присмотрим, хотя, сюда теперь вряд ли сунутся, место открытое. А ты смотри в оба, ищи место где гряда начинается. Другого выхода нет! Найдёшь?
— Не знаю. — растерялась девчонка и обернулась к Сотнику.
— Найдёшь. — успокоил Извек. — Надо найти. Очень надо.
Он поторопил Ворона. Шайтан заспешил следом. На мордах обоих скакунов было написано большое сомнение.
Скоро дорога сузилась ещё больше и, коням пришлось двигаться друг за другом. Ворон меланхолично рассматривал хвост Шайтана. Козлорогий же, при каждом бульканьи болотных газов, испуганно таращился по сторонам.
Перед самым островом тропа плавно нырнула, и вода дошла коням до брюха. Когда копыта затопали по твёрдой земле, неподалёку снова вспучились огромные пузыри и над болотом пронёсся низкий утробный звук. С той стороны понесло нехорошим, будто что-то издохло, и этого сдохшего было очень много. Кони фыркали, люди тоже морщили носы но приходилось терпеть и ждать, пока ветер переменится.
— Надо бы родничок поискать, — вспомнил Сотник. — из болота ни пить, ни умываться не тянет.
Дарька и Резан озадаченно переглянулись, а Микишка развёл руками.
— А воды на острове и не было никогда. Да и откуда ей взяться посреди болот.
— Так, — нахмурился дружинник. — Тогда по чарке и на поиски дороги.
Услышав голос хозяина, подковылял Ворон, подставил бок, где висела сума. С завистью поглазев как люди утоляют жажду, оглянулся на Шайтана. Козлорогий подступил к берегу, несколько раз нюхнул воду, но пить не стал.
— Погодь маленько, может к вечеру выберемся, тогда и напьёшься.
Чернеющая посреди острова сушина, неохотно рассталась с тремя нижними сучьями. Слеги получились не особо ровными, но достаточно длинными и лёгкими. До темноты все трое бродили вдоль берега, тыкали жердями в чёрную воду и всё больше смурнели. Дарька несколько раз отходила к концу тропы, закрывала глаза, вспоминала где было продолжение дороги но всякий раз подходя к выбранному месту чувствовала под слегой лишь бездонную пустоту.
Солнце, тем временем, потускнело, незаметно подкралось к окоёму и постепенно растаяло в неподвижной дымке, висящей над далёким краем топи. Сотник окликнул замученную Дарьку, махнул рукой Микишке и принялся разводить костёр. Когда спутники подошли, указал им на камни.
— Хватит на сегодня, сядьте, передохните.
Уселись. Невесело посмотрели на унылых коников. Те уже несколько раз подходили к воде, но так и стали пить тёмную нездоровую жижу. Мучимые жаждой, даже не глянули на печенье. Микишка не находил себе места. Отложив недоеденный кусок, покачал головой.
— Кусок в горло не лезет, когда эти не кормлены и не поены стоят.
— Это правильно, — угрюмо согласился Извек. — У меня тоже сердце кровью обливается. Только, если мы голодные останемся, им легче не будет. Потому жуй, целая ночь впереди. Как пройдёт ещё не известно, а силы могут понадобиться.
Дарька подняла голову, что-то припоминая, в раздумьи проговорила:
— А давайте их из фляги угостим. Дед как-то корову пивом поил, не помню, правда, от какой хвори, но пила…
Сотник задумался. Поглядел на флягу, перевёл взгляд на четвероногих бедолаг, хмыкнул.
— А давайте! Пойла у нас сколько хошь, а у меня где-то вёдрышко кожаное завалялось. А ну-ка, скакуны, двигайте сюда.
Ворон навострил уши. Едва показалось ведро, потрусил к костру. Пока вино булькало в ёмкость, раздувал ноздри и, судя по всему, запах нравился. Шайтан, услыхав хлюпанье собрата, вытянул морду и робко приблизился. Когда губы коня захлопали по дну, Извек потянул ведро к себе. Не обращая внимание на тычки Ворона в спину, вновь наполнил и шагнул к белоголовому. Шайтан опустил голову, вдохнул незнакомый аромат, нерешительно лизнул. Распробовав, ткнулся мордой, едва не вырвав ведро из рук Сотника. Послышались жадные глотки, прерываемые блаженным урчанием. Дарька с Резаном облегченно заулыбались. Сотник дождался, пока Шайтан утолит жажду и оглянулся на друзей. Дарькина чашка была полной, а Микишка охотно потянулся за добавкой.
— Надо бы им закусить дать. — предположил он заботливо.
— Вряд ли, — серьёзно проговорил Извек. — По-моему они после первой не закусывают.
Кони действительно с удовольствием выхлюпали ещё по полведра и, сцапав по паре лепёшек, довольно отошли в сторону. Повесив ведро сушиться, Сотник вернулся к еде.
Дарька не выпила и половины, когда Микишка снова наполнил плошку. Хлебнув, удивлённо замер, но почмокав губами, охотно допил. Крякнул от удовольствия, утёр губы и, закинув в рот кусок печенья, весело проговорил:
— В жизни всегда так. Хорошего много не бывает. Эт как в лесу: пчёл много — мёду мало. А если хорошего много, то это уже вирый, а я туда не спешу. Правда, если такого пойла много, то это уже наполовину вирый. Он обернулся к Сотнику и услужливо протянул флягу.
Извек подозрительно глянул на лоснящуюся физиономию Микишки и с опаской приложился к фляге. Попробовал, сдвинул брови, хмыкнул. Вино потеряло лёгкость и чудесный вкус. Фляга не успевала выдавать лёгкое питьё в таких количествах. Ароматный напиток поменял качества и превратился в грубое, но крепкое пойло.
Как-то зимой Извек уже пробовал похожее. Кто-то неосмотрительно оставил в сенях бадейку с брагой и за ночь она промёрзла почти до дна. Утром, пробив корку льда, Извек всё же нацедил ковшик холодной светлой жидкости. Отпив пяток глотков, почувствовал, что питьё уже не то. Пропал привычный дух, а на смену давешней сладости появилась острота и забористость. Через пару мгновений в брюхе загрело, в голове прочистилось, а на душе стало радостно и куражно, будто опрокинул не одну кружку мёда.
Видать и фляга, при неуёмных потребностях хозяина, не успевала выравнивать вкус и запах, но прибавляла питью крепости.
— Ну и гоже, — смирился Извек. — Теперь не замёрзнем, да и веселей будет.
Он сделал несколько богатырских глотков и передал питьё Резану. Ополченец оглянулся на пылающий заслон и, убедившись, что гореть будет долго, приложился прямо к фляге. Кадык подпрыгнул несколько раз. Закупорив посудину, Микишка причмокнул и весело изрёк:
