Бутян скомандовал привал задолго до заката. С гордостью отметив, что войско движется быстро и прибудет на место раньше намеченного, решил подождать обоз и дальше ехать не торопясь. К тому же всегда считал, что воин не должен уставать без надобности, оттого и в бою с него толку больше. Когда же спонадобится выложиться до последнего, то этого последнего будет с запасом. В лагере уже дымили костры, лошади бродили без сёдел, а люди неспешно занимались привычными делами. От костра атамана, тем временем, слышался стук деревянной чашки.

Бутян наконец-то разошёлся в игре. Рука брала верно, кости ложились удачно. Дрозд только лупал глазами и косорылился, всякий раз выбрасывая меньше батьки. Выкинув в очередной раз три пятёрки, замер, еле удержав радостный вскрик. В глазах загорелась надежда отыграть горсть серебра, когда сбоку прогрохотали тяжёлые сапоги вестового. Бутян окинул взглядом кости, сложил числа, хмыкнул. Сгрёб кубики в горсть, запустил в чашку, тряхнул. Рука пошла вверх, но вестовой, с трудом переводя дух, выпалил под руку:

— Извиняй, Атаман, разъезд Адиза кого-то пымал… в лесу.

— Так узнай кого, — поморщился Бутян. — Потом ори.

— Знамо дело кого… людишек… трёх. Шоркались, как овцы по лужам, на самой тропе. По одежде и мордам, похоже, из лихих. Адизовы молодцы заскучали, вот и пымали. Привесть, или того? — вестовой выразительно взял себя за кадык.

Бутян перекосил мохнатые брови, выдвинув квадратный подбородок, что-то прикинул, цыкнул зубом. Рука поставила чашку с костями.

— Волоки! Всё одно — игру спортил!

Косой вмиг потух, вылупил глаза, брови встали домиком, плечи обвисли — плакали денежки. Атаман обернулся на его скорбную фигуру, хлопнул себя по лбу, будто припомнив то, чего не знал. Сгрёб серебро, на глазок развесил по ладоням, часть побольше ссыпал к деньгам Дрозда.

— Держи! Всё по честному! Или хочешь по справедливости?.

Он весело подмигнул подручному, тот моментально просиял, как начищенная пряжка.

— Добр, ты, батько!

— Я добр? — усмехнулся Бутян. — Вот погоди: оплошаешь, шкуру спущу, а тогда и расскажешь какой я добрый.

Он загоготал над своей шуткой и повернулся к людям Адиза, волочащим троих помятых хлопцев со зверскими рожами. Влекомые под руки, разбойники затравленно зыркали по сторонам, сопели раздутыми ноздрями, морщились от резких рывков. Впереди шагал один из дозорных, держа под мышкой нехитрое оружие пойманных. Подойдя ближе бросил всё к ногам атамана. Бутян встретил процессию хлебосольным взглядом. С куражным восхищением оглядел узловатую длинную дубину из дубового черена с заостренными обрубками корней, кистень грубой работы и старый зазубренный меч. Закончив осмотр, гостеприимно простёр руку, приглашая незнакомцев сесть. Едва те замешкались, как несколько пинков под колени заставили всех троих грохнуться на предложенное бревно.

— Добро пожаловать к нашему огоньку, — весело начал Бутян. — Кто такие будете, откель тут взялись, чем промышляете?

Помятые мужики, зло стиснули зубы, но видя, что деваться некуда, смолчали на издевательские нотки. Тот, что отличался от товарищей седеющей головой, гордо взглянул на атамана и тихо, но без страха заговорил.

— Будем мы ушкуйниками, взялись из леса, а промысел простой, — он помолчал, вызывающе ухмыляясь, затем со смешком продолжил. — Зипуна добываем, кошели режем, души губим.

Атаман встал, обошёл вокруг ушкуйников, рассмотрев драную одёжку, с уважением поцокал языком. Вернувшись на место, скроил сочувствующую гримасу и обратил очи к ухмыляющемуся Дрозду.

— Что-то не шибко роскошные у ребят зипуны, видать не богато тут. Да и много ли втроём добудешь.

Дрозд вытянул серьёзную морду, отчего глаза стали ещё косей, и многозначительно заключил:

— Так… на зипуны нонче неурожай!

Бутяновы воины покатились со смеху, а батька вновь обратился к пойманным:

— Что ж таким малым числом промышляете? Собрали бы ватажку поболе. — он обвёл довольным взглядом своё войско. — А втроём нынче ничего не добиться, времена уже не те.

Ушкуйник мрачно покивал, зло сплюнул.

— Так мы и были с ватажкой, пока тут один бешенный не проехал. Опосля того, почти вся ватажка на траву улеглась. А ведь сказано было, как человеку: кошель налево, деньги направо и, гуляй на здоровье. Он же, как свихнутый берсерк, в драку полез. Да и конь его тоже дурной, будто под хвост укушенный…

— Так, так, так, — встрепенулся Бутян, делая знак, чтобы принесли пива. — Эт что за конный вам встретился? Ну-ка поведайте, уж больно любопытно!

Седеющий разбойник пожал плечами, переглянулся со своими и, вздохнув, скривил губы.

— Да обычный путник. Доспех, правда не хуже киевских дружинников, кольчужный, кое-где пластинами переплетён. Ростом высок, но не сказать, что слишком мясист. Ты, пожалуй пошире будешь, да и мордой потолще…

Сбоку протянули три бадейки и седой прервался. Когда каждую посудину уровняли до краёв янтарным душистым пойлом, благодарно кивнул и, неторопливо отпив, продолжил:

— Глазами светел, волосом рус, бровями чёрен, носом прям. Борода под цвет волос, стрижена ровно, не долга — шею видать. Рука не особо велика, пальцы ровны, мосласты, слабыми не назвать…

— Ну точно былинный герой! — потешно оскалился Бутян. — И пригож, и силён, как в сказке!

— Ага, похож, — не распознал шутки рассказчик. — Вот и мы решили, что такие красавцы только в сказке геройствуют. Однако, опростофилились, как пьяные сермяки на ловчей яме. Да и конь его, сука бешенная, что пёс цепной: хлебом не корми, дай кого-нибудь задрать или стоптать. Даром, что уши как у зайца, норовом чистый волк, да ещё голодный.

— О-о, эт наш человечек вас потрепал! — весело протянул атаман. — Мы как раз его, любезного, встречать и едем. Хотите отыграться за свою кручинку — оставайтесь. Не хотите — придётся всех троих к Ящеру. Чтоб под ногами не путались. Дрозд! — Бутян встал, потягиваясь. — Пущщай поразмышляют, на длину лучины и, кончай.