Он не отвечает. Просто молчит, дышит в трубку. Выдохнув, я поворачиваюсь на бок, чувствуя какое-то облегчение. Вот я даже не сомневаюсь, что он найдет выход и приедет ко мне. Сделает это так, что никто не догадается. Он уже поступал так, когда приехал в агентство, чтобы поговорить с моим отцом и дядей Эмилем.

– Спокойной ночи, Мили, – отвечает он.

В трубке раздаются короткие гудки. В груди простреливают обида и горечь. Зажмурившись, я чувствую, как учащается пульс.

Становится дурно. Он отключился, отказался…

Но вибрирующий в моей руке телефон заставляет распахнуть глаза. Сообщение от Димы:

«Еду. Жди».

Коротко и ясно. Значит, интуиция меня не подвела, хоть я на мгновение и поддалась эмоциям. Что-то я слишком ранимой стала в последнее время. Мало того, что обижаюсь на все подряд как маленький ребенок, так ещё и слезы сдержать не могу.

Отбросив телефон в сторону, я закрываю глаза и сама не понимаю, как засыпаю. Просыпаюсь, услышав стук в дверь. На часах три утра. Прошло почти два часа после нашего разговора, и Дима все-таки пришел.

Сердце начинает биться быстро-быстро. Встаю с кровати и босыми ногами иду в коридор, смотрю в глазок. Это действительно он. Другого варианта и быть не может.

Распахнув дверь, приглашаю его зайти. Не медля закрываю за ним. Беркутов оборачивается ко мне. Стянув с головы капюшон, всматривается в мое лицо. А потом скользит по телу.

На мне всего лишь сорочка до середины бедра и… Я без белья. Черт! Даже не задумалась… стоило бы одеться нормально.

– Надеюсь, не создам тебе проблем, – тихо проговариваю я, лишь бы прервать тишину.

Беркутов смотрит мне в глаза. В упор. Не моргает и, мне кажется, что даже перестал дышать.

– А я надеюсь, что смогу сдержать эмоции под контролем, Мили, – хрипит он, резко цепляясь за мою руку и притягивая меня к себе. Крепко обнимает, утыкаясь носом в мою шею.

И дышит… Дышит… Дышит…

Втянув носом побольше воздуха, я отстраняюсь, освобождаясь от хватки Беркутова. Он, взяв себя в руки, снимает кожанку и капюшон.

Забираю его куртку, вешаю на вешалку и машу рукой в сторону гостиной.

Дима садится на диван. Пробежав глазами по квартире, останавливает взгляд на моем лице. Я располагаюсь напротив и точно так же пялюсь на него, в очередной раз убеждаясь, что он изменился. Выглядит настолько устало, что жаль его становится. Я даже испытываю чувство вины, что настояла на его приезде… Не нужно было!

– Надолго я не останусь, Милена. Нужно возвращаться к себе. Могут засечь.

– Тогда скажи мне, что происходит. Я была категорически против слышать что-либо от родителей, но сейчас чувствую некую тяжесть. Если ты не расскажешь мне все как есть, то я просто сойду с ума, Дима. Имей в виду.

Он кивает, опуская взгляд на мой живот.

– Как малыш? – несмело усмехается Беркутов. Голос не такой уверенный, как раньше. И вообще, говорит на низких тонах.

– Нормально, – легкомысленно пожимаю плечами. – Растет потихоньку.

И снова короткий кивок.

– Ничего не случилось после того дня? То есть… Я п**дец как испугался, что… Что вдруг… Черт! – Дима трёт лицо рукой. – Боялся, что очередной удар ты не выдержишь. Переживал, Милена. Места себе не находил, пока Эмиль не сказал, что ты в порядке. И что с тобой Эмин.

Значит, за моей спиной и Эмин передавал информацию? Моим родным. Чтобы они не волновались. И именно по этой причине они особо не стремились выходить со мной на связь. Потому что знали, что со мной всё в порядке. Предатель, чтоб его! С Бестужевым я завтра разберусь.

– Нет, ничего ужасного не произошло. Было больно… Вот тут, – тыча пальцем в область груди, я усмехаюсь, не прерывая зрительного контакта с Димой. – Да и сейчас больно, но я переживу. Мне не привыкать.

Даже умудряюсь издать короткий смешок, после которого Беркутов поджимает губы. Шумно вздыхает и сразу же опускает взгляд.

– Прости, Мили. За свои двадцать восемь я никогда не думал, что когда-то буду проклинать себя за тупизм. Ну дебил, иначе не назовешь. Прости.

Я слышу какое-то пикание. Словно звук старомодного телефона. И я не ошибаюсь, потому что в следующий момент Беркутов вытаскивает из кармана темных джинсов кнопочный мобильный и внимательно смотрит на экран. Но не отвечает, кладет телефон на диван рядом с собой, не обращает внимания на его вибрацию.

– У меня не так много времени, Милена. Нужно бежать, но для начала… – Вновь шумно вздыхает, сцепляя пальцы в замок. – Не вини отца. Он бы пошел на все, чтобы эта тема тебя никак не коснулась. Но, к сожалению, у них в планах было ударить именно по больному. А самое больное – это ты. Ты живёшь одна и о том, что мы с тобой не в ладах, знали все. Захаров и сейчас боится за тебя, старается скорее закончить с этим дерьмом. Мы не хотели твоего возвращения. Там ты была под присмотром не только Эмина, но и других людей своего отца.

– Я не собиралась торчать в чужой стране. Все мои родные тут. Да и вы могли бы мне все по-человечески рассказать, но ничего подобного не сделали, Дима. Почему?

– Никто не знал об их планах, Милена. Я стал свидетелем телефонного разговора того секретаря. И сразу же сообщил об этом твоему отцу. Ты не должна была приезжать в тот вечер в компанию. Ни в коем случае. Откуда вообще тебе это в голову пришло?

Беркутов вопросительно выгибает бровь, всматриваясь в мое лицо.

– А потому что я тоже стала свидетелем телефонного разговора, Дима. Твоего. В нем ты сказал своему собеседнику, что готов достать нужные документы из офиса моего отца и передать их.

Дима хмурится, неверяще пялясь на меня. И снова превращает свои полные губы в тонкую линию. Не могу не заметить его пальцы, сжимающиеся в кулак. Он злится. И явно не на меня.

– Значит, опять облажался? Я видел, как ты ушла. Но не думал, не догадывался, что ты все услышала. Милен, я ничего плохого не делал. Никогда не пошел бы против твоей родни. Ты действительно засомневалась во мне?

– Как и ты во мне, Дим. Что удивительного? Разве после того, как ты со мной поступил, я могла тебе полностью доверять? Ну что за бред?

– Верно, – усмехается он уголками губ. – Нет мне доверия. Нет прощения.

– Но в отличие от тебя я всё-таки решила обсудить с тобой эту тему. В голове не укладывалось, что ты снова мог так меня предать. Точнее, в голове-то как раз все укладывалось… Я ведь слышала, как ты пообещал своему отцу, что у тебя скоро появится свой бизнес. И вот. Теперь выпал такой классный шанс. Нужно всего лишь предать моего отца и дядю Эмиля, украв из компании пару папок. И бац. Будет тебе богатая жизнь. Но… Я просто не могла поверить… Внутри было что-то, что заставляло думать о тебе хорошо, не сомневаться в тебе.

– Но после слов той дуры ты ещё как начала сомневаться, – продолжает он вместо меня. Широко улыбаясь, Дима смотрит на меня исподлобья. Но выражение его лица резко меняется: он снова становится хмурым и задумчивым. – Я тогда сказал ей, что иду за едой. Потому что она ежеминутно таращилась на свой телефон. Был уверен, что она ждёт звонка. А та дрянь попросила вина. Я пожал плечами и ушел… Пообещал принести ей алкоголь. Был неподалеку от компании, Милена. Позвонил другу, чтобы он все купил. И чтобы я не возвращался с пустыми руками. Я никуда не уезжал, лишь наблюдал по камерам за тем, что она делала в офисе. Ее телефонный разговор… Бред чистой воды. Ей сообщили, что ты пришла ко мне, вот она и устроила спектакль. Милен, после брака с тобой пусть я и вел себя, как последний кретин, но в моей жизни не было чужой бабы. Я к себе никого близко не подпускал.

– Зачем ты ей подыграл? Мог ведь послать ее, верно? Мы бы поехали домой вместе. Или же…

– Не мог бы, – перебивает меня Дима, не позволяя договорить. – Она в компании не единственная крыса. Узнай Гаврилов, что я на самом деле играю против него, не позволил бы выйти наружу. Прикончил бы прямо в дверях, Милена. Потому что на кону много чего стоит. А я не был готов рисковать. Речь шла не только о моей жизни. Я думал только о тебе и… О нашем малыше.