– Думаю, нам нужно поговорить, – твердо заявляю я.

Папа кивает:

– В кабинете.

– Милена, сначала доешь, родная. Успеете ещё обсудить свои бесконечные проблемы…

– Потом, – отвечаю, не оборачиваясь к маме. Стреляю в отца недовольным взглядом. Прохожу мимо него, слыша за спиной мамины слова:

– Когда же вы оставите ее в покое?

Мама хотела полететь со мной в Америку. Она была твердо настроена. Но перед вылетом я вспомнила про сестру. У Алины часто шалят гормоны. Она обижается на мужа по пустякам, раздувает даже самые обыкновенные споры, превращая их в скандалы. Не дай бог, ещё глупостей натворит. Поэтому я отказалась от поддержки матери. Как-нибудь справлюсь одна…

Жду, когда отец сядет в свое кресло. Стою напротив стола, скрестив руки на груди. Сканирую его пристальным взглядом.

– Как так получилось, пап? Почему вы постоянно от меня что-то скрываете? Не устали?

Папа молчит. Он кивает на диван, мол, сядь, но я поджимаю губы и пялюсь на отца. Жду от него ответа.

Он тяжело сглатывает, а потом откидывается на спинку кресло и выдыхает.

– Пришлось резко поменять планы, Милена. Не собирались от тебя ничего скрывать. Но внезапно все вышло из-под контроля. Ты поехала в компанию в совсем неподходящий момент, дочь. Неожиданно сорвала нам все…

– Вот оно как… Значит, я во всём виновата, да? Я поехала, чтобы поговорить с Беркутовым. Услышала его телефонный разговор! Я отчётливо расслышала, как он обещал взять какие-то документы из твоего офиса и передать левому человеку. Но я все же решила обсудить с ним эту тему. Именно для этого поехала! А там меня ждал сюрприз… Оказывается, это был ваш план, – горько усмехаюсь. – Дима должен был переспать с той секретаршей? Чтобы втереться в ее доверие, да, пап?

– Чего? – отец хмурит брови. – Что за чушь, Милена? О чем ты вообще? Конечно же, нет. Беркутов вообще не при чем. Не нужно его винить в том, чего не было. Во всех кабинетах офиса есть камеры. Я все видел…

– Что же ты видел, папуль? Дима белый и пушистый, верно? Вы вообще просто идеальные партнёры! Непонятно какой хренью занимаетесь! Зачем вот все эти планы? Неужели органы власти не могут разобраться? У тебя же столько друзей есть в управлении, пап! Зачем вы самостоятельно что-то делаете? Зачем впутываете Беркутова, в конце концов? К чему все это?

Я повышаю голос. Это происходит неосознанно. Просто эмоции берут вверх, захлёстывают.

– Милена, – раздается за спиной голос мамы. Я чувствую, как она кладет ладонь на мое плечо и сжимает его. – Родная, не реагируй так бурно. Пожалуйста… Тебе о малыше думать надо.

– О малыше? – усмехаюсь, чувствуя, как по телу распространяется раздражение. – А о нем вообще кто-то когда-то думает разве?

– Милена, мы бы решили проблему молча, – тут же рявкает папа, вставая с места. Он обходит стол и останавливается напротив меня. – Но все пошло вверх дном. Понимаешь? Пришлось менять планы. Они усложнились. Я бы с удовольствием поговорил с тобой в ту же ночь, но когда я приехал обратно, не застал тебя дома. Ты улетела в Штаты рано утром.

– Знаешь, что? Я вообще не стану больше к тебе лезть. Мне абсолютно плевать, что творится у тебя в компании. И, вот честно, я задолбалась. Просто уткнусь носом в работу и не буду думать ни о ком. И сюда больше не приеду! – топаю ногой как маленький ребенок. – Всем по одному месту, что я чувствую. Что творится внутри меня. Каждый бьёт наотмашь! Причиняет невыносимую боль! Хватит! С меня достаточно.

Разворачиваюсь и выбегаю из кабинета, слыша плач мамы. Она идёт за мной, папа тоже.

– Милена!

– Не хочу разговаривать! – рявкаю, обуваясь. – Оставьте меня в покое! Мне надо успокоиться, отец, не лезь ко мне, пожалуйста!

– Хотя бы ключи от моей машины возьми. Как ты до дома доберешься? – Мама протягивает мне брелок. Нехотя его забираю.

– Останься здесь. Не стану я к тебе лезть или же…

– Нет, – перебиваю папу, покидая его дом. – Хочу тишины! Отстаньте!

Я сильно сомневаюсь, что наши отношения будут как прежде.

Садясь за руль автомобиля, сразу же вспоминаю выражение лица Беркутова. Его глаза, вымученный взгляд… Я так понимаю, он притворялся в ту ночь… Он вел двойную игру. А сейчас… Работает на два фронта, лишь бы помочь моему отцу. Чер-рт! Как же больно смириться с тем, что я тоже поверила чьим-то словам и наговорила ему всякой фигни. Даже успела придумать то, чего нет. Накрутила себя, короче говоря.

А ведь точно так же когда-то поступил Беркутов… Его поступок казался мне диким, я его лохом называла. А сейчас…

Сама наступила на те же грабли.

– Я всего лишь хочу тишины. Останусь одна, поразмышляю. Мам, я не хочу наговорить лишнего. Да, возможно ты скажешь, что папа хотел как лучше. Да я даже не сомневаюсь! Но то, что он сделал… Господи, ну мам…

Мать не даёт уехать. Стоит под дождем у двери автомобиля, не давая мне ее закрыть. А я не могу равнодушно смотреть на то, как мама мокнет и дрожит от холода.

– Ты, когда злишься, точь-в-точь на отца становишься похожа. Езжай, но не превышай скорость, Милена. Я тебя умоляю. Поверь, все не так, как кажется со стороны. Да, я понимаю, почему ты так бурно реагируешь, но когда все узнаешь… все, что не захотела выслушать… – мама качает головой. – Тогда всё поймёшь.

Кивнув, нервным движением поправляю волосы. Мама отходит, разворачивается и быстрыми шагами возвращается в дом. Выезжаю из двора и жму на газ. У своего дома оказываюсь через сорок минут.

Уже в квартире скидываю обувь и бегу в душ. Я снова промокла. Набрав в ванну теплой воды, стягиваю с себя одежду. Больше часа провожу в теплой воде, но ничего не меняется. Голова разрывается от мыслей. Перед глазами лицо Димы…

Я вспоминаю, как началась наша история. Как он упорно добивался меня… Как хотел, чтобы я стала его девушкой.

И я стала. А позже приняла его предложение руки и сердца. Да только в день свадьбы Беркутов заставил меня снять розовые очки. Швырнул их в сторону, разбил вдребезги, показывая, насколько жизнь жестока и несправедлива. Именно Дима продемонстрировал мне, что людей нужно узнавать лучше и только потом принимать такие серьезные решения, как брак.

На глаза наворачиваются слезы. И как бы я не старалась их отогнать, получается у меня это плохо. Слезы текут по щекам, я чувствую их соль на своих губах.

Не могу взять себя в руки. В моей жизни творится черт пойми что. Я стараюсь вернуть контроль, но никак не могу понять, как мне поступить.

В груди ноет. Будто туда воткнули острый кинжал и вращают им, образовывая глубокую, кровоточащую рану. Мне больно… Я не понимаю себя, не могу толком разобраться в чувствах.

После всего, что сделал со мной Беркутов… Я не могу выкинуть его из головы, из сердца. Он все ещё там. Не уходит из мыслей. Его образ все время стоит перед глазами. В ушах постоянно звучат его слова. Я слышу его хрипловатый голос, вижу его пристальный взгляд… И не могу делать вид, что мне плевать.

Мазохизм, не иначе.

Как ещё можно объяснить мое поведение и тягу к нему?

Я потихоньку схожу с ума.

Выхожу из ванной. Высушив волосы, иду на кухню. Нужно что-нибудь поесть, хоть я и уверена, что в горло кусок не полезет. Однако я обязана думать о малыше.

Рука непроизвольно тянется к животу. Погладив его через слой ткани сорочки, я невольно улыбаюсь.

Мой ребенок… Интересно, на кого он будет похож?

Телефон, лежащий на подоконнике, подаёт признаки жизни. Не обращаю внимания. Открываю холодильник и ищу, что бы можно поесть. Однако пусто… Меня несколько дней не было в стране и, естественно, некоторые продукты успели пропасть.

Всё-таки беру в руки мобильный. Пропущенный звонок от неизвестного номера и ещё один от сестры… Набирать Алину нет желания. Заказываю доставку еды и уже хочу убрать телефон, как он снова начинает звонить.

Ах, Алина…

– Доброй ночи, неугомонная, – отвечаю не очень весёлым голосом.