«Да. Возвращайся в участок. Вяземский, кажется, что-то задумал. Нутром чую добром это не закончится».

«Понял. Буду через десять минут».

Коридоры в этом здании узкие и запутанные. Как лабиринт. Начал вспоминать, как мы сюда дошли, чтобы передать путь Льву. Погрузился в свои мысли и даже не заметил, как ко мне приближаются.

— Ну, как это, ты не знаешь? Меня значит вы отыскали аж за городом в охотничьем домике графа Федорова, а Вяземского потеряли?

— Может мы с ним разминулись?

— Может не стоило меня дергать ночью? Прям до завтра не ждет? Потапов вызвал, а сам спать лег и просил не беспокоить. Вяземский вообще неизвестно, где. А ты, — остановились неподалёку от меня следователь Максим и незнакомый мне мужчина. Он выглядел как егерь. Панамка, жилетка под которой надета трикотажная кофта, широкие штаны и крупные ботинки. Через плечо у него висело ружье, которое он передал Максиму. Недовольно посмотрел тому в глаза. — Ты вообще документы потерял все.

— Я их не терял. Говорю же, их Андрей Борисович забрал. Сказал сам перепишет, а мне пока нужно заняться протоколом заседания.

— Протоколом⁈ Тебе⁈ А Маруся на что? — мужчина прошел мимо меня и на ходу пожал мне руку. Я молча проводил его взглядом.

— Он ее домой отпустил.

— Так, стоп! — резко остановился мужик. — Ты кто? — повернулся он ко мне.

— Романов Алексей Павлович.

— Какого лешего? Максим!

— Здесь!

— Тут следственный комитет или проходной двор⁈ — вспылил мужик и снял панамку с головы, под которой оказалась копна седых взлохмаченных волос. Поседел мужик видимо рано. На вид ему дашь не больше сорока пяти.

— Это главный подозреваемый… — начал было Максим. Мужик напрягся пуще прежнего, оглядев меня с ног до головы. — То есть, бывший главный подозреваемый. Теперь свидетель по делу.

— Алексей Павлович, а вот и кофе, — шел с двумя кружками Вяземский с другого конца коридора. — Николай Львович, добр…ой ночи.

— Утра уже, — выхватил тот кружку из рук Вяземского и отхлебнул. — Что за балаган тут у тебя⁈

— Так нужно с материалами дела ознакомить Романова.

— А до завтра… тьфу ты… до… До начала рабочего дня, еп вашу на лево, подождать нельзя? И почему он здесь один⁈

— Так никого нет. Только дежурный, — нелепо оправдывался Вяземский.

На что Николай Львович молча показал на Максима.

— Он занят…

— Да! По этому поводу у меня тоже много вопросов. Какого ляда Максим Марусину работу делает⁈ Начальник в отпуск мыши в пляс, — потер лоб Николай Львович. — Простите, — повернулся он в мою сторону. — Романов…

— Алексей Павлович, очень приятно.

— Баринов Николай Львович. Полицмейстер Московской губернии. — Представился тот. — Алексей Павлович, езжайте, отдохните… Вернетесь часов через пять, мы порядок наведем и в спокойной обстановке со всем ознакомитесь.

— Прошу все же разрешить мне сейчас этим заняться. Слишком уж много документов.

— Что б вас… — нахмурился Баринов. — Максим, проследи. А мы пока переговорим, — обратился тот к Вяземскому.

Мы с Максимом зашли в кабинет и вдвоем-таки нашли нужные коробки. Через некоторое время в кабинет вошел Баринов и Вяземский.

— Алексей Павлович, — встал рядом Баринов и наблюдал за тем, как я смотрю документы. — В общем-то вам и не нужно ознакамливаться с этими документами. Точнее даже не положено. Все же я попрошу вас отложить документы.

Я посмотрел на Вяземского, что стоял около двери. Он пожал плечами. Понятно, начальство против. Нехорошо. Но делать мне нечего. Приду завтра.

— А вот и я, — влетел в кабинет Лев.

— Вы еще кто? И как сюда попали? — устало спрашивал Баринов.

— А у меня разрешение, — подал Лавров свидетельство с гербовой печатью.

— Допрос будет завтра… да тьфу ты… Позже в общем будет. Приходите вот с Романовым часа через четыре.

— Хорошо, до встречи, — протянул я руку Баринову.

— Завтра на свежую голову все обсудим. Мне самому бы здесь разобраться. Я так понимаю вы желаете присутствовать на допросе?

— Да.

— Значит, после и поговорим.

— Если будет кого допрашивать, — сжал губы Лев.

— Чего? — в унисон спросили мы с Бариновым.

— Наш общий знакомый только что выскользнул из кабинета и случайно задел мою руку, а я так же слуууучаааайно прочитал его мысли.

— Лев Дмитриевич, — напрягся Баринов. — Вы же знаете, что использовать ментальные способности на представителях власти без особого разрешения нельзя.

— Ну я же случайно, — сжал губы Лев. — лучше бы не говорил…

— Так что там? — взволновано спросил я.

— Убивать брата пошел… И камешек у него интересный в кармане был… В народе его камень смерти зовут. Знаете про такой?

— Твою ж мать! — вылетел я из кабинета.

— Вяземский? — переспросил Баринов.

— Он самый.

— Твою дивизию! — ринулся следом Баринов.

Вяземский быстрым шагом шел в камеру к брату. Он прекрасно понимал, что Романов не будет препятствовать рассекречиванию его роли в делах брата. А тот в свою очередь первым же делом на допросе сдаст. Поэтому нужно было заткнуть Леонида любым способом.

Камень смерти не оставлял следов. Доказать убийство будет невозможно. Именно поэтому эти камни под запретом, как и технологии их изготовления. Но Борисыч будучи сам частью черного рынка имел связи и смог приобрести парочку камней за баснословную сумму. Один оставил себе, а второй отдал брату на случай крайней опасности. А для Андрея Борисовича сейчас именно такой случай.

Он снял заклятье с двери камеры и открыл замок. В тот самый момент он застал брата за разговором. С виду казалось он говорит сам с собой, потому что коммуникаций не было видно, да и в каждой камере стоит глушила.

— Спасибо. Был рад с вами работать. Исполню все, как вы велели. Благодарю. Вас не раскроют. Я этого не позволю.

— С кем ты говоришь⁈ — разозлился Андрей Борисович.

— Хм… ты думаешь ваши глушилки обойти нельзя? Смешно… Все еще используете артефакты старого поколения. Сейчас технологии, куда более развитые есть.

Постучал о голову Леонид Борисович.

Именно туда был вшит коммуникатор нового поколения, который сросся с плотью носителя и обнаружить его было невозможно. Даже патоки маны он издавал настолько малые, что увидеть их было не под силу.

— А ты, я так понимаю, братец мой дорогой, пришел закончить начатое, — довольно сощурился Борисыч. — Не боишься в немилость к своему новому дружку попасть?

— Он мне не друг. Как и ты не брат. Если тебе плевать на свою семью, это не значит, что и мне. Я это делаю ради них.

— Не смеши меня. Ты трус, каких еще поискать. И боишься ты сейчас только за свою задницу. С нагретого места уходить не хочешь. Я тоже не хотел. Эх, Андрюха, придерживался бы ты плана…

— Твой план хрень собачья! Вдвоем бы сразу сели.

— Я же тебе говорил, что надо мной есть влиятельный человек. Но теперь уже поздно… Теперь главная моя цель не допустить ментала до моего разума.

— Правильно, и я тебе в этом помогу…

— Не ты, — лукаво улыбнулся Борисыч.

— Ты чего удумал?

Борисыч распахнул руки в стороны и в одно мгновение загорелся, испуская волну огня. Самого же его окутало синее пламя, тем ни менее сам Леонид стоял с довольной улыбкой.

— Ха-ха-ха, теперь вы ничего не узнаете, ничегошеньки. Идите к черту!

Внезапно я почувствовал странную волну маны пронёсшуюся сквозь меня. Затем услышал дикий крик и обернулся. Из комнаты, где хранились документы, сочился огонь. Баринов побежал обратно. Я же старался собрать огонь, но мне это было неподвластно. Пламя явно было магическим со странными потоками маны. Таких я еще не видел. Они переливались разными огнями, вначале с бешенной скоростью, затем замедлялись, но цвета явно были не похожи на привычные мне. К тому же сами потоки небыли похожи на плавные линии, как прежде, а скорее напоминали плотные нити, сплетенные в один поток. Когда же они пронеслись сквозь меня, на секунду показалось, что мое ядро с запасом маны то и гляди треснет и сольется с этим немыслимым потоком.