– Она не производит впечатление способной работать, – угрюмо заметил Марш. – И дети будут ее отвлекать – слишком малы! Вдруг опять умрет, как предыдущая?

– Если это произойдет, вы всегда сможете получить другую, из новой партии, – холодно успокоил его офицер и, обернувшись к Фейт, объявил: – Вы отныне приписаны к господину Симону Маршу. Вы должны беспрекословно выполнять все его требования и прилежно работать. Неповиновение и лень повлекут за собой наказания.

Офицер круто развернулся и, больше не сказав ни слова, зашагал прочь.

Фейт осторожно взглянула на Симона Марша: уже далеко не молод, холодные, глубоко посаженные темные глаза и презрительно изогнутые губы не вселяли надежды, что он будет с ними великодушен и добр. А она так рассчитывала, что их хозяином станет если не добрый, то хотя бы более мягкий человек!

– Ладно, хватит стоять разинув рот! Пошли! Бог не любит ленивых! – скомандовал Марш и двинулся вперед, не сомневаясь, что его новые рабы последуют за ним. Тихо вздохнув, Фейт хотела забрать Чарити, но Котти отрицательно покачал головой:

– Я провожу вас – заодно и узнаю, где вас устроят.

Фейт понимала, что, если им суждено остаться в живых на этой чужой земле, может понадобиться помощь. Этот мальчик, вполне вероятно, здесь их единственная опора.

Вымученно улыбнувшись, несмотря на то что от усталости все суставы словно одеревенели, Фейт, подняв саквояж, зашагала в ногу со своим новым хозяином. Ей повезло, что у Симона Марша, как и у нее, видимо, болели ноги: он шел не слишком быстро, за что она была ему глубоко признательна. По пути Фейт смотрела по сторонам, и уныние все сильнее охватывало ее. Полуразвалившиеся хижины все как одна, нуждались в срочном ремонте. Люди, попадавшиеся им по дороге, не проявляли к ним никакого интереса, были одеты в тряпье, которое висело на них как на вешалках – настолько они исхудали.

– Это Скалистая дорога, – пояснил Котти, проследив за ее взглядом. – За ней живут преимущественно осужденные, а само место так и называют: «Скалы».

Фейт горестно покачала головой и взглянула на парнишку, лицо которого по-прежнему выражало сочувствие.

– Вы, госпожа, наверное, ученая леди? – поинтересовалась Котти, чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей.

К этому времени они свернули со Скалистой дороги на крутую узкую тропинку, и Фейт на мгновение пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.

– Мой отец был неплохо образован, успешно вел торговлю и, при всей своей строгости, ко мне относился ласково, не препятствовал моей любви к чтению, даже поощрял.

– Значит, вы владеете грамотой?

– Да, и не только. – Фейт переложила саквояж в другую руку. – Умею считать, знаю кое-что из истории и географии, хотя после замужества это не принесло мне никакой пользы.

– А своих девочек вы будете учить? Я имею в виду – читать и писать?

– Мне хотелось бы, чтобы они учились в школе, но, похоже, это несбыточная мечта, так что только я одна смогу их чему-то научить.

Фейт все труднее было дышать, так что оставалось надеяться, что они скоро дойдут до конечной цели. По дороге она заметила несколько аккуратных построек, вполне пригодных для жилья, а на вершине холма – ветряную мельницу, медленно вращавшую лопастями. Наверное, это жилье офицеров и самых состоятельных поселенцев. Заметив, что Котти неожиданно замолчал, она взглянула на мальчика и увидела, что он опустил голову и смотрит себе под ноги.

– Я никогда не учился, но мне очень хочется уметь читать, писать и считать. Ведь мужчина должен кое-что знать, если хочет как-то выжить в этом мире. Я готов помогать вам во всем, если вы позволите мне учиться вместе с вашими девочками. – Он помолчал немного и добавил: – Тем, кто живет в районе Скал, нет надобности учиться, а тем, кто на холме, не нужны такие, как я.

Их хозяин замедлил шаг, и Фейт решила, что, видимо, они почти пришли.

– Я с удовольствием научу тебя всему, что знаю сама, но у меня нет нужных книг. – Она указала на саквояж. – Здесь всего несколько, да и те художественные.

– Это не проблема! Книги я сумею раздобыть! – воскликнул мальчик с такой радостью, что Фейт едва не прослезилась.

– Ты поможешь нам найти жилье, а я с радостью стану тебя учить вместе со своими девочками. Договорились?

– Спасибо, госпожа! – обрадовался мальчуган.

– А теперь скажи… – Фейт бросила быстрый взгляд на шагавшего впереди мужчину и понизила голос: – Как ты думаешь, какой он хозяин?

– Мне кажется, не хуже любого другого. – Котти на мгновение замялся, а потом придвинулся к ней ближе и прошептал на ухо: – Вы хотя бы можете не беспокоиться, что придется делить с ним постель.

– А что, бывает иначе? – Фейт изумленно посмотрела на мальчика.

– Дело в том, что здесь очень мало женщин, поэтому осужденные леди обычно сразу же становятся любовницами своих хозяев.

– Да, на корабле мне приходилось с этим сталкиваться, но удавалось вразумить жаждущих – в немалой степени благодаря малышкам. Я думала, что буду в безопасности и здесь.

– У господина Марша – да. – Было видно, что Котти неловко обсуждать эту тему. – Он верует в Бога и не допускает нарушения заповедей, во всяком случае – этой. Ваш хозяин ткач, но здесь ему заняться нечем: шерсти очень мало, потому что почти все овцы, привезенные из Англии первой флотилией, пали.

– Зачем же тогда ему потребовалась моя помощь? – удивилась Фейт.

– Думаю, ему обещали прислать шерсть из Англии. Может, она как раз прибыла с этой флотилией?.. А кроме того, вы же ему ничего не будете стоить. Вас обеспечат только едой и одеждой – таков договор правительства с хозяевами, к которым приписывают осужденных.

– Что, совсем не будут платить? – в ужасе переспросила Фейт.

– Платить или нет, решает сам хозяин, но тут мало кто расплачивается деньгами, – усмехнулся Котти, – все больше ромом.

Симон Марш уже еле ковылял, когда они подошли к столбу с доской, на которой огромными буквами была выжжена странная надпись: «За Голубыми горами Китая нет».

– Котти, что означает эта надпись? – кивком указала на столб Фейт.

– Это, госпожа Блэксток, серьезное предупреждение, предназначенное для осужденных, хоть и в шутливой форме. Многие надеются, что удастся бежать, если пойти на запад через Голубые горы, потому что думают, будто сразу за ними находится Китай.

– А что, кому-то удавалось бежать? – Фейт остановилась возле столба отдышаться.

– Нет, но многие пытались, только или умирали от голода, или попадали к туземцам-людоедам.

– Но ведь кому-то все же удалось сбежать?

– Мало кому, но случалось. Например, другу моего отца Питеру Майерсу. Хороший человек! Вскоре после того как мы высадились здесь, он ушел в буш, а позже разведчики говорили о белом мужчине, который живет среди чернокожих. Им не удавалось подойти достаточно близко, чтобы как следует его рассмотреть, но кое-кто утверждал, что это Питер Майерс. Правда это или нет – не знаю.

– Вы что, так и собираетесь стоять здесь целый день как пугала? – раздался резкий окрик Симона Марша. – Мастерская прямо перед вами!

Из дневника Питера Майерса

«Май 1787 года.

Сегодня, в самый скорбный день своей жизни, я решил вести дневник. Вряд ли на его страницах когда-нибудь появятся рассказы о радостных событиях. За эти записи я взялся для того, чтобы не сойти с ума в предстоящие месяцы, и в надежде, что, возможно, моя семья получит хоть какое-то представление о выпавших на мою долю невзгодах.

Я пишу эти строки в трюме корабля, который направляется в Новый Южный Уэльс, где мне предстоит провести остаток жизни за «ужасное преступление» – не вернул вовремя долг одному типу. За это меня лишили дома, разлучили с родными людьми и сослали в чужую страну, о которой никому ничего не известно.

Наша позорная армада состоит из одиннадцати кораблей, которые, по слухам, везут больше тысячи душ.