– Откуда ты знаешь мое имя?

– Мы познакомились с Хоуп: она сказала мне свое имя, – вот и…

– Ты тоже прибыл с нами?

– Нет, госпожа. Мы с отцом прибыли сюда еще с первой флотилией.

– Ну и как?.. – Фейт огляделась по сторонам, не решаясь задать мучивший ее вопрос. – Здесь очень тяжело живется? Осужденным, я имею в виду.

– Без разницы: осужденные или свободные поселенцы, – все одно. Жить тяжело всем, голод, нет одежды. Обещали поставлять продовольствие из Англии, но давно ничего не привозят. Люди болеют и умирают от голода, а еще очень многие умерли от чумы.

– Однако ты выглядишь вполне здоровым! – Фейт с подозрением посмотрела на мальчика.

– Я научился заботиться о себе, – ухмыльнулся Котти, ничуть не смутившись. – Для того чтобы стащить монету или подцепить доллар, требуется только сноровка.

– Значит, ты карманный воришка! – с отвращением заключила Фейт.

– Нет, госпожа Блэксток, – ответил он, все еще усмехаясь, – здесь нет таких толстых кошельков, которые были бы достойны внимания, но существуют и другие способы выживания, если мужчина достаточно проворен.

– Это ты себя называешь мужчиной?

– В Новом Южном Уэльсе, особенно здесь, на скалах, мужчинами становятся рано, – сказал Котти, посерьезнев.

– Впрочем, не мне судить тебя и называть вором: я сама такая. – Фейт отвернулась. – Иначе почему бы я здесь.

– Здесь все мы либо воры, либо того хуже.

– А что это за кирпичный домик там, на скале? – Фейт указала на противоположный берег.

– Это жилище Беннилонга.

– А кто такой Беннилонг?

– Видите ли, госпожа, это довольно длинная история, – глядя в сторону причала, где разгружалась очередная шлюпка, сказал Котти, – но мне кажется, у нас есть время. Почему бы вам не присесть?

Фейт опустилась на корзину, и Чарити тут же закапризничала:

– Хочу вниз! Поставь на ножки!

– Ну-ну! – Котти наклонился к девочке. – Нельзя плакать, а то твоя симпатичная мордашка покраснеет от слез, а носик распухнет. Лучше послушай, какую я сейчас расскажу сказку. Любишь сказки?

Чарити как зачарованная уставилась на мальчика, сразу позабыв, что собиралась заплакать, а Хоуп придвинулась поближе. Фейт вздохнула с облегчением: любая короткая передышка в череде утомительных забот и волнений была как манна небесная. К тому же мальчик, очевидно, умеет обращаться с маленькими детьми.

– Ну, Котти, начинай скорее! – запрыгала от нетерпения Хоуп.

– Ну, слушайте, – улыбнулся парнишка. – Беннилонг – туземец, коренной житель этих мест. У губернатора Филиппа никак не получалось наладить отношения с ними, и он в конце концов приказал схватить несколько человек. Среди них оказались Беннилонг и вождь племени Колби. Их заковали в кандалы, но Колби как-то удалось освободиться и благополучно сбежать, а Беннилонг решил остаться и научиться жить, как мы, белые люди! С губернатором они даже так подружились, что ели за одним столом, хотя Беннилонг очень любишь поесть. – Котти усмехнулся. – Губернатор говорил, что он съедает столько, что хватило бы накормить шестерых взрослых мужчин.

Девочки слушали раскрыв рот, а Котти продолжал:

– Все было хорошо до тех пор, пока еды не стало совсем мало. Народ начал жаловаться, что Беннилонг много ест, и ему пришлось вернуться в Манли. Позже, когда губернатор Филипп был ранен кем-то из чернокожих, Беннилонг, обеспокоенный состоянием здоровья своего друга, вернулся и на этот раз остался. Губернатор распорядился построить для него кирпичный дом, куда могли бы приходить его друзья, если им захочется его навестить.

– Но почему он стоит там, на холме, отдельно от других? – поинтересовалась Фейт.

Котти потер ладонью подбородок:

– Беннилонг – чернокожий, а здешние белые не очень-то любят, чтобы такие встречались им… Не все относятся к неграм по-доброму.

– Эй, встать! Ну-ка живо! – раздались окрики солдат из толпы осужденных, теперь значительно выросшей.

– Кажется, все уже на берегу, – заметил Котти. – Сейчас солдаты будут называть ваши имена и скажут, кто ваши хозяева. Если хотите, я пока подержу малышку.

Фейт осторожно передала мальчику непоседливую Чарити и поднялась. Помимо ужасной усталости, Фейт чувствовала еще головокружение: с тех пор как они ели в последний раз, прошло довольно много времени. Сердце ее тревожно билось. К какому хозяину они попадут? Но какой смысл терзать себя вопросами, если изменить что-либо все равно нельзя?

– А у тебя, Котти, хороший хозяин?

– У меня нет хозяина, госпожа Блэксток, – просто сказал мальчик, подбрасывая захныкавшую было Чарити. – Я свободен, насколько вообще можно быть свободным в этих местах.

– Мне кажется, ты хорошо знаешь здешнюю жизнь, – заметила Фейт, пока солдаты не дошли до них. – Ты не мог бы рассказать, чего нам ждать? Например, где живут осужденные: у своих хозяев?

– Обычно нет, – после минутного колебания ответил Котти, – тем более что вас трое. Я бы даже сказал: определенно нет. Большинство свободных поселенцев живут в домишках не больше хижины, с одной комнатой – для семьи хозяина.

– Но где же тогда нам жить? – в ужасе воскликнула Фейт.

– Ну, за последнее время много осужденных умерло, так что, может, вам что-нибудь удастся найти, хотя, по-моему, с этой флотилией прибыли в основном мужчины, а они наверняка сумеют первыми захватить все пустующие хижины. Тогда вам придется самим строить себе новую.

Фейт показалось, что она куда-то проваливается. Как же они будут существовать без крыши над головой? Нет, это немыслимо!

– Построить хижину? Как может одинокая женщина с двумя маленькими детьми что-нибудь построить? Я не умею!

– Все не так уж сложно, госпожа. – Котти ободряюще улыбнулся. – Я с радостью вам помогу. Эти хижины делаются из пальмовых стволов и ветвей, сплетенных прутьями и укрепленных глиной, а затем обмазываются белой глиной. Для крыши используют тростник или камыш из гавани.

Фейт удивленно посмотрела на мальчика:

– Я буду очень признательна тебе за помощь, но скажи откровенно: почему ты так добр к совершенно незнакомым людям?

Ее вопрос застал Котти врасплох. Он и сам не знал, почему повел себя таким образом. Уже давным-давно он понял, что, для того чтобы выжить в этих местах, каждый должен прежде всего думать о себе. У него, к примеру, нет друзей. Значит ли это, что он одинок?

– Вы очень отличаетесь от других осужденных женщин, госпожа Блэксток, – наконец нашелся с ответом Котти. – Большинство грубые, курят, матерятся как портовые грузчики. И вы же семья, а я так скучаю по настоящей семье: у меня ее больше нет.

– Бедный мальчик! – Фейт ласково погладила его по щеке. – Сколько же тебе лет?

– Двенадцать, госпожа.

Хоуп внимательно слушала их разговор. Котти Старк ей понравился: как было бы здорово иметь брата, тем более старшего, как он, который мог бы защищать ее и давать советы, как поступать правильно.

Она протянула ладошку и вложила ее в руку мальчика. Котти поначалу удивился, но в следующее мгновение его лицо осветила улыбка, и он сжал ручонку Хоуп.

В этот момент офицер, пробравшись сквозь толпу моряков и осужденных, подошел к ним, остановился напротив Фейт и, заглянув в листок, который держал в руке, грубо спросил, не глядя на нее:

– Имя?

– Фейт Блэксток, – ответила она, украдкой бросив взгляд на Котти, который почему-то улыбался.

– Вы приписаны к господину Симону Маршу. Идите за мной! – Офицер так и не посмотрел на Фейт.

Сердце опять застучало как сумасшедшее. Она взяла Хоуп за руку, и в сопровождении Котти с Чарити на руках они стали пробираться сквозь толпу за офицером к высокому, сутулому мужчине с суровым лицом.

– Господин Симон Марш, эта женщина, Фейт Блэксток, приписана к вам, чтобы отбывать назначенный ей срок в пятнадцать лет.

Мужчина осмотрел Фейт с головы до ног, явно остался недоволен, а затем скользнул взглядом по детям:

– Это все ее?

– Только две девочки, – объяснил офицер.