Фрита Эстелла поднялась с обитого бархатом карла, одернула на плечах теплую шаль – несмотря на запертые окна, бордельмаман знобило, – подошла к подоконнику, легонько притронулась костяшками пальцев к ставню.

Тук… Тук-тук. Тук…

После этого она быстрым шагом направилась к черному ходу.

– Это вы, господин?

– Я, – ответил приятный мужской голос. Сколько лет фрита Эстелла его знает, а всякий раз одна только легкая, благородная хрипотца вызывает мурашки между лопаток.

Женщина потянула засов.

Гость стремительно переступил порог, сам закрыл за собой двери, после чего облегченно вздохнул и сбросил капюшон, закрывавший большую часть лица, на плечи. Русые волосы, слегка тронутые сединой, небольшая бородка клинышком и изящно подкрученные усы. На щеках аристократическая бледность – купчикам, лезущим то тут, то там в дворянство, такого не достичь никакими усилиями.

– Ваша милость… – Фрита Эстелла присела в скрупулезно просчитанном поклоне. Шаль сдвинулась ровно настолько, чтобы подчеркнуть округлости, выпирающие из клиновидного выреза лифа.

Мужчина рассеянно кивнул, равнодушно скользнул глазами по выставленным на обозрение прелестям, стремительно прошагал по коридору в покои бордельмаман.

– Ваша милость? – Женщина поспешила следом, едва не сбиваясь на бег. – Ваша милость, что случилось? – Усилием воли она придала голосу раболепные нотки, хотя больше всего ей хотелось разбить о голову гостя первый подвернувшийся под руку табурет.

Со скучающим видом оглядев дорогое убранство комнаты, зачем-то пнул оскаленную пасть белого медведя, хмыкнул и, вытащив карл на середину, уселся, закинув ногу за ногу.

– Ваша милость? – Эстелла приблизилась, но, не зная как себя вести, стояла с видом провинившейся служанки.

– Не лучшая это была мысль, не лучшая, – сквозь зубы процедил т’Исельн дель Гуэлла, которого при императорском дворе знали как главу тайного сыска Аксамалы, а агентурная сеть Айшасы, в большинстве своем, как важного и чрезвычайно осведомленного шпиона по кличке Министр.

– Прошу прощения, господин, я не поняла…

– Да где уж тебе! – Т’Исельн раздраженно дернул плечом. – Для того чтобы понимать, нужно дружить с головой, давать себе труд хотя бы изредка думать. А у тебя! Роскошь затмила разум? Ковры, меха, обивки златотканые? Камушки блестящие, да? – Он кивнул на искристо высверкивающее алмазом-кабошоном кольцо на пальце фриты Эстеллы. – Лучшие друзья девушек – это бриллианты, да?

– Ваша милость! – От обиды женщина поперхнулась и, дернувшись, словно от пощечины, вцепилась изо всех сил, рискуя сломать длинные ногти, в уголки шали.

– Что «ваша милость»? Сколько я могу терпеть и прощать? Почему я должен исправлять твои глупые ошибки?

Дель Гуэлла говорил холодно, выбрасывая слова, как метательные ножи, – каждое точно в мишень. Но человек, знающий его достаточно долго, не мог не понять – глава тайного сыска до крайности взбешен.

– Как можно было допустить, что секретные сведения попали в руки сразу двум девчонкам и мальчишке-гвардейцу? Как? Как ты вообще могла позволить ему прятаться в «Розе Аксамалы»? А ты не подумала, что офицер – подставное лицо? Что драка могла быть спланирована заранее тайным сыском?

– Но, ваша милость, ведь здесь был Мастер…

– У меня один сыщик, по-твоему? Ты еще радуйся, что я сдерживал его служебное рвение!

Фрита Эстелла, надув губы, промолчала. Хотя ей казалось, что рвение Мастера сдерживал не дель Гуэлла, а она. Не велика трудность – водить за нос неженатого мужчину средних лет. Тем более когда он сам с радостью подставляет ноздри, чтоб кольцо продели. Сыщика можно было обманывать еще очень долго, если бы не случайная находка Кира. Вот с кем бы она охотно поквиталась, так это с мальчишкой. Вся жизнь – надежный источник доходов, спокойное настоящее и представляющееся весьма приятным будущее – разлетелась в прах из-за его излишнего любопытства. Да и Флана тоже хороша. Уговорила хозяйку, как последнюю дуру.

– Запомни, не все сыщики имеют обыкновение докладываться мне, выполняя важную, на их взгляд, работу! Кто-то приносит доклад об уже распутанном деле, и попробуй тогда замести следы! Не убивать же каждого подчиненного, спешащего выслужиться? С кем останусь?

Бордельмаман кивнула, но пожала плечами. Мол, разве это мои заботы?

– Киваешь? – немедленно нахмурился глава тайного сыска. – Хотелось бы верить, что хоть что-то поняла… Зачем ты отправила Ансельма убивать Мастера?

– Мне показалось, он слишком много знает… – пролепетала женщина.

– Правильно показалось, но почему не поручить убийство тому, кто умеет это сделать по-настоящему надежно?

– Я подумала…

– Она подумала! Нет, Триединый видит, как я схожу с ума! Когда ты нанимала убийцу для Табачника, ты тоже подумала? – Он назвал фра Корзьело кличкой, принятой в переписке шпионов Айшасы. – Вот только чем подумала? Головой или…

Т’Исельн выразительно скривился и, прищурившись, так глянул на Эстеллу, что ей захотелось скрыть все округлости тела, которыми она так гордилась, под плотным покрывалом, на манер тех, что носят айшасианские замужние женщины. Поежившись, она все же нашла силы возразить:

– Кто же мог предугадать, что Табачник…

– Вот именно! – голос Министра щелкнул, как длинный кожаный бич, из тех, что используют погонщики волов, доставляющие мраморные плиты из каменоломен. – Вот именно! Предугадывать мы, значит, не можем, а привлечь внимание не только тайного сыска, но и всего магистрата к скромной особе лавочника мы можем! За что я тебя терплю только?! Табачника нужно было убирать тихо, а то и вовсе помочь сбежать и затеряться… Но ты предпочла отдать деньги наемному убийце, работающему, к слову сказать, совершенно непрофессионально. И что мы имеем теперь? Табачник жив, находится в бегах, озлоблен и если, не приведи Триединый, угодит в лапы тайного сыска Мьелы, Каварелы или Верны, выложит все без утайки.

Фрита Эстелла потупилась. Да, все, что говорит Министр, похоже на правду, но ведь она не сама нанимала убийцу. Она просто поручила…

– Но ведь, ваша милость, убийцу подбирал Ансельм…

– Ах, конечно! – Дель Гуэлла изобразил шутливые рукоплескания. – Восхищен вашей логикой и изворотливостью, госпожа! А что? Почему бы и не свалить вину на Ансельма? На мертвых можно сваливать собственные промашки!

– Как? На мертвого? – Бордельмаман вздрогнула, подалась вперед. – Вы сказали – на мертвого?

– А то на какого? – прищурился т’Исельн. – Сегодня около полуночи он получил две ладони доброй стали в живот. Вот бедняга! Умер, скорее всего, от несварения желудка. Да ты сядь, сядь, – добавил он, заметив, что у женщины подкашиваются ноги. – Не хватало еще грохнуться, разбудить весь бордель… Может, тогда сразу представишь меня всем девочкам? Как их там? Флана, Лита, Алана и…

– Рилла, – безотчетно подтвердила Эстелла.

– Вот именно! Рилла! Да сядь же ты!

Женщина обессилено опустилась на край кровати. Пальцы ее лихорадочно теребили кисти шали.

– Ты не ослышалась! – продолжал Министр. – Ансельма больше нет.

– Ваша милость, а вы откуда…

– Сам видел. Пренеприятное зрелище, должен признаться.

Эстелла сжала кулаки:

– Как же так?! Он говорил, что справится запросто… Про помощников что-то…

Дель Гуэлла кивнул:

– Верно. Были помощники. Жаль, что ни один не выжил, я хотел бы разобраться, откуда в Аксамале гоблины взялись?

– Гоблины?

– Да. Зеленые уродцы. Даже айшасианы не такие страшные… – задумчиво проговорил глава сыска, но потом спохватился: – Запомни, Мастер все-таки сыщик тайного сыска. Лучший сыщик Аксамалы – это я не из пустого бахвальства заявляю.

– Так он их всех…

– Да! – безжалостно сверкнули из-под закрученных и напомаженных усов зубы т’Исельна. – Одного – кордом в пах. Другого – метательным ножом. В глаз. Об Ансельме я тебе уже говорил.

– А сам он… – Помимо воли Эстелла восхитилась Мастером и впервые пожалела, что не ту сторону приняла в этой сложной и запутанной игре. Впрочем, она тут же отогнала шальную мысль. Работа на Министра и Старика – айшасианского купца, окопавшегося в Мьеле, – приносила немалый и, главное, устойчивый доход. Что бы дала дружба с Мастером и служение интересам Империи? Неизвестно. Скорее всего, лишь спокойную совесть и пустой карман.