Профессор усилием воли потянулся обратно, в заваленный книгами и инструментом кабинет с широким балконом, но неведомая Сила воспротивилась, закружила его над лесами Тельбии. Он разглядел кавалькаду вооруженных людей из числа набираемых кондотьерами наемников. Седобородый разбойного вида вояка с серьгой в ухе, стриженная «в кружок» женщина с профилем хищной птицы, великан с двуручником поперек седла, остроухий дроу, едва достающий босыми ступнями до стремян, но четче всех увиделся Гольбрайну юноша, приблизительно ровесник Антоло, с черной короткой бородкой и цветастой повязкой вокруг головы – каматийский обычай. Кто такой? Прорицатель привык доверять ведущим его звездам и понимал, что наемников увидал неспроста. Они двигались на запад, вместе с длинной пехотной колонной – полк или армия на марше.

Заинтересованный мэтр Гольбрайн попытался легко коснуться разума каматийца, но отпрянул, ожегшись о тысячи колючих ледяных иголочек. Во имя Триединого! Если парень пока и не чародей, то у него великолепные задатки. Эх, хорошего учителя бы ему…

Новый водоворот Силы подхватил дух мэтра, как речное течение подхватывает лодочку на перекате, швырнул ближе к столице, на широкий и ухоженный тракт, ведущий из Аксамалы в Вельзу. Здесь медленно ползла трехосная повозка, запряженная шестеркой мулов. Дощатые стены и крыша размалеваны яркими красками – красной, изумрудно-зеленой, лиловой, желтой. Над боковой дверцей надпись – «Запретные сладости»…

Хлопок!

Профессор очнулся в кресле посреди собственного кабинета.

Но показанные звездами картинки продолжали стоять перед глазами.

Человек и кентавр.

Наемники, а среди них парень, обладающий сильнейшим даром волшебника.

Бордель на колесах…

Бордель? Он-то тут каким боком?

Мэтр Гольбрайн и в молодости не слишком увлекался девочками легкого поведения, а уж на восьмом десятке… И тем не менее ему показалось, что безвкусно раскрашенный фургончик таит в себе нечто важное. Причем важное не только для дезертира-студента Антоло из Табалы, неизвестного профессору наемника-каматийца, но и для всей Сасандры.

При всей нарочитой пошлости и вызывающей вульгарности передвижного борделя в глубине его таился слабый отблеск света. Еще слабый и незаметный простым зрением, он обещал в скором времени вырваться на волю, расправить крылья, как играющий всеми цветами радуги махаон. И в этих крыльях старому прорицателю мэтру Гольбрайну почудилось спасение Империи, отягощенной тяжкими грехами и набирающим все большую силу злом. Они смогут – и в это нельзя не верить! – разогнать над родиной черные тучи, обагренные тревожным закатом.