Будем также помнить, что видимые знаки сердечного сокрушения исключали, однако, всякую мысль о служении закону или о неуверенности в спасении: ничего подобного не было. Когда израильтянин вкушал "хлебы бедствия" с испечённым на огне мясом Пасхального агнца, допустимо ли было в ту минуту присутствие в его душе малейшего сомнения, малейшего страха относительно его полного избавления от власти Египта? Конечно нет. Это происходит в его родной земле; для этого он соединялся своими на месте, избранно Богом, и в присутствии Его Самого; как он мог сомневаться в своём полном освобождении от египетского рабства?
Но хотя и в его сердце не было ни сомнения, ни страха пол отношению к его освобождению, израильтянин должен был есть "хлебы бедствия"; они составляли главную, существенную часть Пасхальной трапезы. "Ибо ты с поспешностью вышел из земли Египетской, дабы ты помнил день исшествия своего из земли Египетской, во все дни жизни Твоей" (ст. 3).
Это было событие многозначащее и необыкновенно важное. Израильтяне должны были не забывать своего исхода из Египта, а передавать из рода в род память о нем в земле Обетованной. Они должны были ознаменовать воспоминание о своём избавлении праздником, служившем эмблемою святого сокрушения духа, всегда неразделимого с истинно христианским благочестием.
Мы желаем обратить серьёзное внимание читателя на всю совокупность истин, прообразно заключённых в "хлебах бедствия". Это очень важно для тех, которые считают себя приверженцами так называемого "учения о спасении благодатью". Молодые христиане особенно часто подвергаются искушению впасть, во избежание служения подзаконности и возникновения духа рабства, в противоположную крайность, - в развращённость нравов, эту страшную сеть сатаны. Более зрелые и опытные христиане не так склонны впадать в зло этого рода: молодые же среди нас особенно сильно нуждаются в нашем предостережении.
Они слышат, что много говорится о спасении благодатью, об оправдании верою, об освобождении от власти закона, о всех особенных преимуществах, связанных с положением христианина. Излишне, конечно, говорить, что все это необыкновенно важные факты, что нельзя слишком много о них говорить. Тысячи дорогих детей Божиих изо дня в день живут во мраке, в сомнении, в рабском подчинении закону благодаря непониманию этих великих основных истин.
Но сколько, с другой стороны, существует людей, своим умом усвоивших принципы спасительной благодати и, однако, по своим внешним привычкам, по образу жизни и своих действий не познавших освящающего действия этих великих принципов, их всеобъемлющего влияния на сердце и жизнь!
Что же касается учения о праздновании Пасхи, то Бог не допускал, чтобы кто-либо считал возможным праздновать этот праздник без "хлебов бедствия", без опресноков. Подобная мысль не могла быть терпима в обществе Божием. Это составляло неотъемлемую принадлежность пасхи. Проникнемся же и мы уверенностью, что и для нас, христиан, существенною особенностью праздника, который мы призваны соблюдать, должно быть стремление приобретать личную святость жизни и сокрушённое состояние души, так метко выраженные "горькими травами" Исх. 12 и "хлебами бедствия" Втор. 16, из которых последние должны были служить прообразом постоянного душевного настроя израильтян в Обетованной земле. Нам необходимо проникнуться этими чувствами -сознанием нашей духовной нищеты и глубоким сокрушением духа, вызываемыми в наших сердцах работою Духа Святого, открывающего нам страдания Христовы: чего ему стоила жажда Его сердца изгладить наши грехи, что перенесись Он ради нас, когда воды и волны справедливого гнева Божия за наши грехи прошли над Ним? К сожалению, в нас слишком мало ( если позволено говорить за других) глубокого сокрушения духа, производимого духовными размышлениями о страданиях и смерти нашего благословенного Спасителя. Очистить свою совесть кровью Христовою - это одно; другое, однако -духовно усвоить себе все значение смерти Христовой и сообразоваться во всем образе жизни, во всем нашем характере с мыслью о кресте Христовом. Отчего мы так легкомысленно грешим мыслями, словами, нашими поступками? Почему в нашей жизни оказывается столько легкомыслия, столько неповиновения Богу, столько снисхождения к самому себе, столько любви к удобствам жизни, столько фактов, доказывающих поверхностное настроение ума и суетность нашего духа? Не потому ли, что в соблюдении нами праздников отсутствует элемент, прообразно представленный "хлебами бедствия"? Это, несомненно, так Надо опасаться, чтобы наше христианство не оказалось прискорбно неглубоким и несерьёзным. Слишком много обсуждается вопрос о глубокой таинственности христианской веры; слишком много его умственного понимания и вместе с этим слишком мало внутренней силы в нашем христианстве. Необходимо обратить самое серьёзное внимание на эти факты. Мы не можем не признать, что одной из причин этого грустного положения вещей является известный приём проповедования Евангелия, оказывающий глубокое влияние на слушателей. Очень хорошо возвещать Евангелие во всей его простоте; его нельзя возвещать проще, чем оно было возвещено в Писаниях Богом чрез посредство Духа Святого. Но мы убеждены, что существует своего рода неправильность в некоторых приёмах проповеди. В них отсутствует духовная глубина, святое благоговение. Стараясь победить приверженность к подзаконности, мы склонны к небрежному отношению к Евангельской истине. Но если служение закону представляет собою великое зло, небрежное отношение к святыне Божией - зло несравненно худшее. Важно избегать и того, и другого. Благодать исцеляет первое зло, истина побеждает второе; для того же, чтобы правильно применять к жизни то и другое, нам необходимы небесная мудрость и духовное понимание. Если, например, мы встречаем душу, глубоко тронутую действием благодати Божией, испытавшую на себе всю силу работы Духа Святого, в этом случае мы должны указать ей на утешения, даруемые чистой и драгоценной благодатью Божией, нашедшей себе выражение в Божественно совершенной жертве Христа. Вот врачевание для сокрушённого сердца, для смиренного духа, для сознающей грех совести. Когда духовный плуг оставил после себя глубокую борозду в нашем сердце, нам остаётся только бросить туда нетленное семя Евангелия Божия в полной уверенности, что оно пустит там росток и принесёт плод в своё время.
Если же, с другой стороны, мы видим, что человек относится к делу не серьёзно, что ничто не свидетельствует о сокрушённости его сердца, и в то же время он с увлечением твердит о благодати, восстаёт против служения закону и ищет человеческих доказательств необыкновенной доступности спасения Божия, мы хорошо сделаем, свидетельствуя об истине его сердцу и совести.
Мы опасаемся, что в Церкви встречается много людей второй категории. Употребляя выражения, относящиеся к нашему прообразу, многие склонны отделять Пасху от праздника опресноков, т.е. отдыхать с сознанием того, что освобождение от осуждения сделалось совершившимся фактом, забывая в то же время на огне испечённого Агнца, хлебы святости и "хлебы бедствия". На самом деле эти факты нераздельны, потому что Господь соединил их воедино; поэтому мы не можем поверить, что душа действительно может наслаждаться сознанием драгоценной истины, что Христос, Пасха наша, заклан за нас", и не стараться в то же время "праздновать Пасху с опресноками чистоты и истины". Когда Дух Святой пробуждает в нас сознание глубокого значения, бесконечной драгоценности и великого смысла смерти нашего Господа Иисуса Христа, Он останавливает наши мысли на Его страданиях, на всем, что Ему пришлось претерпеть ради нас, чего Ему стоило нас спасти от вечных последствий греха, в который, увы! мы часто так легкомысленно впадаем. Эта святая и глубокая работа Духа Божия в нашем сердце приводит нашу душу в сокрушение, прообразом которого служат "Хлебы бедствия", употреблявшиеся при праздновании праздника опресноков. Существует большая разница между чувствами, испытываемыми нами, когда мы размышляем о наших грехах, и между чувствами, возбуждаемыми в нас видом страданий Христовых, снимающих с нас грехи наши.
