Введение
Содержание этой Книги настолько же своеобразно, как характерно содержание и каждой из четырёх остальных частей Пятикнижия Моисея. Судя по заглавию, можно было бы предположить, что в ней заключается лишь повторение предыдущих книг. Но это было бы большим заблуждением. Подобных фактов в Слове Божием не встречается. Бог никогда не повторяется ни в Своём Слове, ни в Своих действиях. Где бы мы не отмечали проявление нашего Господа, обнаруживаем ли мы Его присутствие в откровении священных истин, или же при обозрении сотворённых Им необъятных миров, всюду мы видим бесконечное разнообразие, всюду царит Божественная полнота, чувствуется наличие определённого плана Божия; чем выше уровень нашей духовной жизни, тем мы становимся способнее сознавать и ценить все это. Здесь, как и везде, глаза должны быть помазаны небесною "глазною мазью" (Откр. 3,18). Лишь человек, не имеющий живого представления о вдохновении свыше, может допустить мысль, что Пятая Книга Моисеева есть ничто иное, как простое повторения содержания Книг "Исход", и "Числа". Мы не допустили бы подобного несовершенства даже в творениях человеческого ума; тем более это было бы неуместно в чудном откровении Господа, дарованном нам в Его святом Слове. Дело в том, что во всей богодухновенной Книге не встречается ни одной лишней фразы, ни одного случайного слова, ни одного довода, не имеющего особого значения и практического применения в жизни Если мы не убеждены в этом, значит, мы ещё не постигли всей силы, всей глубины и всего значения слов: "Все Писание богодухновенно" (2 Тим 3,16).
Драгоценное слово! Да запечатлеется оно во многих сердцах! Необыкновенно важно, чтобы христиане прониклись твёрдой уверенностью в полной и совершенной богодухновенности Священного Писания. Неуверенность в этом могучею волною проникает в Церковь. Во многих местах считают нужным глумиться над уверенностью в непреложной богодухновенности всей Библии; эту уверенность называют невежеством и ребячеством. Критическое отношение к великой Книге Божиих откровений и нахождение в ней мнимых недочётов считаются признаками большой учёности и выдающегося развития ума. Люди дерзают судить о Библии наравне с произведениями человеческого пера. Они позволяют себе высказывать мнение о том, что достойно Бога и что Его не достойно. Поступая так, они в сущности берутся судить о Самом Боге. Это ведёт к полному ослеплению и смешению понятий как у самих учёных критиков, так и у их последователей. Какая участь ожидает в вечности тех, которым предстоит дать ответ пред судилищем Христовым за их богохульное отношение к Слову Божию и заблуждения, посеянный их неверным учением в великом множестве душ? Мы не будем останавливаться ни на преступном безумии атеистов (не верующих в существование Бога) и скептиков, ни на непоследовательности людей, называющих себя христианами; мы не будем доказывать всю бесполезность их усилий набросить тень на чудную Книгу, которую наш Бог благословил написать для нашего назидания. Рано или поздно они сознают свою роковую ошибку; дай Бог, чтоб это сознание пришло для них не слишком поздно! Мы же с особенною радостью будем углубляться в изучение Слова Божия, черпая в нем в нем чудное утешение для нашей души и непрестанно открывая новые сокровища в этих неистощимых рудниках, новую нравственную силу в этом небесном откровении.
"Второзаконию" отведено совершенно особое место в богодухновенной Книге. Это доказывают вступительные слова, которыми открывается "Второзаконие": "Сии суть слова, которые говорил Моисей всем Израильтянам за Иорданом в пустыне, на равнине против Суфа, между Фараном и Тофелом, и Ливаном, и Асирофом и Дизагавом" (ст. 1).
Израильтяне вступили на восточный берег Иордана; им теперь предстояло войти в обетованную землю Их странствование по пустыне подходило к концу, как об этом и упоминается в 3-ем стихе: "Сорокового года, одиннадцатого месяца, в первый день месяца говорил Моисей сынам Израилевым все, что заповедал ему Господь о них". Мы видим, таким образом, что не только с Божественной точностью обозначены время и место: из вышеприведённых слов мы ещё и узнаем, что откровения, дарованные народу в Маовитских равнинах, далеко не были повторением того, что подлежало нашему изучению в Книгах "Исход", "Левит" и "Числа". Очевидным доказательством этого служит также первый стих 29-ой главы нашей Книги: "Вот слова завета, который Господь повелел Моисею поставить с сынами Израилевыми в земле Моавитской, кроме завета, который Господь поставил с ними на Хориве".
Читатель заметит, что здесь упоминается о двух заветах: о завете на Хориве и о завете в земле Моавитской; последний, как мы в этом убедимся, далеко не являясь повторением первого завета, как нельзя более отличается от него.
Греческое название Книги, как "закона, данного во второй раз", могло бы навести нас на мысль, что эта Книга есть только повторение предыдущих; на самом деле это, однако, не так. "Второзаконие" занимает в Библии совершенно особое место. Оно задаётся особенною целью. С начала до конца оно старается научить человека все одному и тому же: послушанию и это послушание не есть послушание букве закона, а это послушание в духе любви и страха Божия: послушание, основанное на сознании своего сыновнего отношения к Богу и поддерживаемое чувством нравственной ответственности пред Ним.
Престарелому законодателю, верному и возлюбленному служителю Господа, предстояло проститься с Божиим обществом. Он готовился перенестись в Своё небесное отечество; сынам же Израилевым надлежало бы перейти через Иордан; все это сообщает особую торжественность и трогательность последним увещаниям Моисея. Он делает обзор всей их жизни в пустыне. С трогательною точностью он припоминает обстоятельства и разные периоды их сорокалетнего странствования. Эти речи дышат несравненной прелестью, как ввиду обстановки, среди которой они произносятся, так и по значительности заключающихся в них божественных истин. Они настолько же назидательны для нас, насколько они были назидательны и для Израильтян, к которым они обращались. Некоторые из содержащихся в них увещаний с такою силою применимы к нам, что можно подумать, что эти слова произнесены были только вчера.
Не таково ли и свойство вообще всего Священного Писания? Не приходится ли нам на каждом шагу поражаться его чудесной применимостью к нашим личным обстоятельствам и к нашему духовному состоянию? Слово Божие обращается к нам всегда кстати, оно полно такой свежести, как будто бы оно было продиктовано Богом только вчера и исключительно для нас. В мире ничего нет подобного Писанию. Возьмите человеческие сочинения, написанные в те же времена, как и "Второзаконие"; допустим, что вам удалось бы достать книгу, написанную три тысячи лет тому назад; что увидели бы вы пред собою? Любопытный документ дряхлой старины; рукопись, достойную занять место в музее рядом с египетской мумией, но вещь, не имеющую ни малейшего применения к нам и к нашему времени, устаревший документ, давно утративший для нас все значение, изображающий порядок вещей и развитие общества, давным-давно отжившие и всеми позабытые.
Библия, напротив, есть Книга настоящего времени, нужная нам именно сегодня. Это Книга Самого Бога, это личное Божие откровение Это глас Божий, обращённый к каждому из нас. Эта Книга, сохраняющая своё значение для всех времён, для всех сословий, для всех состояний, для благородных и простых, для богатых и бедных, для учёных и необразованных людей, для старых и молодых Она говорит простым понятным даже ребёнку языком; и в то же самое время её речь исполнена такого глубокого смысла, что самый обширный человеческий ум не может постичь всю её глубину. Прежде всего, её слова доходят до самого сердца, - они проникают до соровенных тайников нашего нравственного существа; они достигают самых корней наших чувств и душевных движений; они во всех отношениях произносят над нами суд. Слово Божие, как это нам говорит Апостол, "живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа; составом и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные" (Евр. 4,12).
