Одним словом, здесь речь идёт главным образом о благоволении Бога ко Христу. Утром и вечером, всякий день, из недели в неделю, в новомесячии и при наступлении начала и конца года пред нами предстаёт прообраз Христа, - благоухание и великое значение жертвы Христовой пред Богом. Правда, что грех наш, - хвала за то Богу и Господу Иисусу Христу, Единородному Сыну Его, -искуплен, осуждён и изглажен навек; наши ошибки прощены, и наша вина снята с нас. Но кроме всего этого, - и в этом заключается главная суть вопроса, - сердце Божие удовлетворено, утешено и обрадовано Христом. Что изображал собою приносившийся в жертву утром и вечером агнец? Жертву за грех, или же всесожжение? Вот ответ на это: "И скажи им: вот жертва, которую вы должны приносить Господу: два агнца однолетних без порока на день, во всесожжение постоянное. Одного агнца приноси утром, а другого агнца приноси вечером. И в приношение хлебное приноси десятую часть ефы пшеничной муки, смешанной с четвертью гина выбитого елея. Это всесожжение постоянное, какое совершено было при горе Синае, в приятное благоухание, в жертву Господу" (ст. 3-6).
Что далее обозначали два агнца, приносившихся в жертву в субботу (ст. 9-10)? Была ли то жертва за грех, или же жертва всесожжения? О них говорится: "Это субботнее всесожжение в каждую субботу". Оно было двойное, потому что суббота была прообразом покоя, предстоящего народу Божию, времени, когда будет сделана полная, двусторонняя оценка жертвы Христовой. Характер этой жертвы донельзя очевиден; это был прообраз Христа, как благоухания Божия; таково главное значение всесожжения. Жертва за грех представляет дело Христа по отношению к нам. В ней идёт речь о всей ненавистности греха; во всесожжении же выражаются бесценное значение и совершенство Христа по оценке Самого Бога.
То же следует отметить ещё и при наступлении еврейских месяцев (ст. 11), в день Пасхи и опресноков (ст. 16-25), в праздник приношения первых плодов (ст. 26-31), в день юбилея (гл. 29,1-6), в праздник кущей (гл. 29,7-38).
При всех этих празднествах Христос, как приятное благоухание Богу, является преобладающею мыслию всех прообразов. Правда также, обязательно приносится и жертва за грех; но, как это особенно бросается в глаза, первое место отводится жертвам приятного благоухания Богу. Нельзя читать эту замечательную часть Священного Писания и не заметить при этом, какая разница существует между местом, занимаемым жертвою за грех, и местом, занимаемым всесожжением. При приношении первой жертвы говорится только о заклании "козла", тогда как для всесожжения берутся "четырнадцать агнцев, тринадцать тельцов" и т.д. Итак, особенно важное место на этих страницах отводится именно жертвам приятного благоухания.
Почему мы нашли необходимым так надолго остановиться на этом факте? Только для того, чтобы объяснить читателю истинный характер служения, которого Бог ожидает от нас и к которому Он благоволит. Благоволение Божие сосредоточивается на Христе; нам всегда следовало бы представлять Богу то, что радует Его сердце. Христос должен быть центром нашего служения Богу; так это и бывает, если мы даём Духу Святому управлять нами. Но часто - увы! - наше служение не может быть одобрено Богом. Как общественное, так и частное наше служение Богу часто бывает слабым, недостаточно серьёзным; часто оно не проникнуто обилием радости в Духе Святом. Вместо того, чтобы быть занятыми Христом, мы заняты самими собою; Дух Святой вместо того, чтобы совершать дело Своё, т.е. "брать от Христа и давать это нам" (Иоан. 16,14), бывает вынужден заниматься нами, обличать нас, потому что наше хождение в мире сём неправильно пред Богом.
Все это в высшей степени прискорбные факты, требующие, чтоб мы серьёзно относились к нашему служению Богу. Почему нашим общественным молитвам так часто недостаёт пламенной энергии, сосредоточенности и определённости? Почему песнопения и молитвы так часто бывают не тем, чем бы им следовало быть? Почему в нашем служении отсутствует то, что Бог называет "Своим хлебом", "жертвой приятного благоухания" Ему? Поглощённые заботою о себе самих, о своих нуждах и затруднениях, мы неспособны приносить Богу "хлеб", с благоволением принимаемый Им. Мы отнимаем от Него то, что принадлежит Ему и чего жаждет Его сердце.
Значит ли это, что мы должны забыть наши испытания, наши затруднения и наши нужды? Нет, но мы должны поручать их Господу. Он говорит нам, чтобы мы возложили на Него все заботы наши, ибо Он печётся о нас. Не довольно ли нам этого приказания? Не следует ли нам полностью отрешиться от забот о себе самих, когда мы собираемся вместе пред Его лицом, чтобы принести Ему что-либо иное, не наше? Ведь не можем же мы, в самом деле, думать, что наши грехи, наши скорби и горести составляют материал, пригодный для жертвы Богу? Он, хвала Ему, Сам благоволит заботиться обо всем этом, но все это не может служить Ему жертвою благоухания.
Не следует ли нам стараться пребывать в состоянии души, делающем нас способными приносить Господу то, что Ему благоугодно называть "хлебом Своим"? Будем же постоянно заняты Христом, как приятным благоуханием Богу. Это не значит, что мы должны умалять значение жертвы за грех; нет, но будем помнить, что в Личности дивного Господа нашего Иисуса Христа заключается не только прощение наших грехов и спасение для душ наших. Всесожжение, хлебное приношение и возлияние представляют нам прообраз Христа, являют нам Его и как благовонное курение, и как пищу Божию, как радость сердца Отца. Приходится ли нам повторять, что Тот, Кто является приятным благоуханием Богу, одновременно есть и Спаситель, понёсший на Себе проклятие за грехи наши? Это известный всякому христианину факт. Но мы очень склонны ограничивать значение жертвы Христовой, указывая на то, что Христос совершил для нас, и упуская из виду то, что Он есть лично для Бога. Дух Божий да откроет нам это посредством изучения двух этих глав.
В нашем "Толковании на книгу Левит" мы уже говорили о значении праздников и жертв, сообразуясь в этом отношении со светом, дарованным нам от Господа. Поэтому мы не находим нужным ещё раз останавливаться здесь на этих вопросах.
Глава 30
Это краткая глава под видом прообразов представляет нам завет, заключённый Господом с народом Его. Главным образом здесь имеется в виду Израиль и говорится о его обетах и клятвах. Мужчина и женщина здесь поставлены в полностью противоположные условия: "Если кто даст обет Господу, или поклянётся клятвою, положив зарок на душу свою, то он не должен нарушать слова своего, но должен исполнить все, что вышло из уст его" (ст. 3). Не так обстояло дело для женщины: "Если женщина даст обет Господу, и положит на себя зарок в доме отца своего, в юности своей; и услышит отец обет её и зарок, который она положила на душу свою, и промолчит о том отец её, то все обеты её состоятся, и всякий зарок её, который она положила на душу свою, состоится. Если же отец её, услышав, запретит ей, то все обеты её и зароки, которые она возложила на душу свою, не состоятся, и Господь простит ей, потому что запретил ей отец её" (ст. 4-6). То же ограничение применялось и к замужней женщине. Её муж мог утвердить или уничтожить все её обеты или клятвы.
Таков был закон относительно обетов. Мужчина не мог отказаться от выполнения своих обетов. Он обязан был выполнить все, обещанное им. Что бы он ни обещал с клятвою, он обязан был свято и неприкосновенно это выполнять. Никакого другого выхода для него не было.
Мы знаем, Кто, по великой любви Своей, занял именно это положение, Кто добровольно взялся исполнить волю Божию, какова бы эта воля ни была. Мы знаем, Кто сказал: "Обеты Мои воздам Господу пред всем народом Его" (Пс. 115,9). То был "Человек Иисус Христос":
Он, взяв на Себя обеты, выполнил их в точности на славу Господу и на вечное благословение народу Своему. Он не мог нарушить обеты Свои. Мы слышим, как в невыразимом страдании души Он восклицает в саду Гефсиманском: "Если возможно, да минует Меня чаша сия!" (Матф. 26,39). Но нет, это было невозможно; Он взялся спасти человека; Ему надлежало пройти чрез глубокие и тёмные воды смерти, суда и гнева Божия; Он должен был столкнуться со всеми последствиями грехопадения человека. Ему надлежало принять крещение, и Он томился в его ожидании. Другими словами, Он должен был умереть, дабы смертью Своею снять препоны, мешавшие могучему потоку вечной любви Божией изливаться на народ Его. Хвала и вечная слава святому имени Его!
