Есть что-то необыкновенно трогательное в поведении Моисея в сцене, происходящей на наших глазах. Он оказывается удивительно кротким человеком не только по отношению к Елдаду и Модаду, но и в несравненно более затруднительном случае - относительно Мариам и Аарона. В первом случае, вместо того, чтобы проявить зависть к тем, которые призваны разделить с ним его достоинство и ответственность, он радуется их работе и высказывает желание, чтобы весь народ Божий получил это святое преимущество. Во втором случае, вместо того, чтобы держать в сердце гнев на своего брата и на свою сестру, он готов за них же ходатайствовать пред Господом. "И сказал Аарон Моисею: господин мой! не поставь нам в грех, что мы поступили глупо и согрешили; не попусти, чтоб она была, как мертворождённый младенец, у которого, когда он выходит из чрева матери своей, истлела уже половина тела. И возопил Моисей к Господу, говоря: Боже, исцели её!" (ст. 11-13).
Здесь Моисей является исполненным духа Своего Учителя и заступается за тех, которые так жестоко восставали против него. То была победа, победа человека кроткого, победа благодати. Человек, знающий подобающее ему место в присутствии Божием, может оставить без внимания всякое злоречие. Он им не огорчён, хотя и опечален за произносящих его. Он может им все простить. Он не обидчив, не упорствует в своём мнении, не занят самим собой. Он знает, что никто не может ему дать положение ниже чем то, которого он заслуживает; поэтому, если кто-либо говорит против него, он может смиренно склонить голову и идти своим путём, вручая самого себя и дело своё Тому, суд Которого нелицеприятен и Который непременно воздаст каждому по делам его.
Таково истинное достоинство. Да поможет нам Господь лучше усвоить это себе! Тогда мы не будем так легко негодовать на тех, которым вздумается с презрением отзываться о нас и о нашем деле; больше того: тогда мы будем способны вознести горячую молитву Богу за врагов наших, низводя этим путём благословения на них и на наши собственные души.
В последних строках, заканчивающих эту главу, заключается подтверждение прообразного значения этой главы, уже отмеченного нами. "И сказал Господь Моисею: если бы отец её плюнул ей в лицо, то не должна ли была бы она стыдиться семь дней? Итак пусть будет она в заключении семь дней вне стана, а после опять возвратится. И пробыла Мариам в заключении вне стана семь дней, и народ не отправлялся в путь, доколе не возвратилась Мариам. И после сего народ двинулся из Асирофа, и остановился в пустыне Фаран" (ст. 14-15; Гл. 13,1). Мариам, пребывавшая семь дней в заключении вне стана, может считаться прообразом настоящего положения народа Израильского, который отвергнут Богом по причине непримиримого сопротивления, оказанного им Божественным намерениям милосердия по отношению к язычникам. Но когда "семь дней" заключения придут к концу, Израиль вернётся на почву царственной благодати Божией, даруемой ему благодаря заступничеству Христову.
Глава 13
"И сказал Господь Моисею, говоря: Пошли от себя людей, чтобы они высмотрели землю Ханаанскую, которую Я даю сынам Израилевым; по одному человеку из колена отцов их пошлите, главных из них. И послал их Моисей из пустыни Фаран, по повелению Господню, и все они мужи главные у сынов Израилевых" (ст. 2-4).
Чтобы полностью усвоить себе предыдущее повеление Божие, мы должны сопоставить его с одним местом Второзакония, где Моисей, перечисляя факты чудесной истории народа Израильского в пустыне, припоминает одно необыкновенно важное и поучительное обстоятельство. "И отправились мы от Хорива, и шли по всей этой великой и страшной пустыне, которую вы видели, по пути к горе Аморрейской, как повелел Господь, Бог наш, и пришли в Кадес-Варни. И сказал я вам: вы пришли к горе Аморрейской, которую Господь, Бог наш, даёт нам. Вот, Господь, Бог твой, отдаёт тебе землю сию, иди, возьми её во владение, как говорил тебе Господь, Бог отцов твоих, не бойся и не ужасайся. Но вы все подошли ко мне и сказали: пошлём пред собою людей, чтоб они исследовали нам землю, и принесли нам известие о дороге, по которой идти нам, и о городах, в которые идти нам" (Втор. 1,19-22). Здесь пред нами раскрывается нравственная сторона описанного в Числ. 13,3 факта. Очевидно, что Господь дал повеление относительно посылки соглядатаев, сообразуясь с нравственным состоянием народа. Если б они руководились одною верой, они последовали бы исполненным духовной мощи словам Моисея: "Вот, Господь, Бог твой, отдаёт тебе землю сию: иди и возьми её во владение, как говорил тебе Господь, Бог отцов твоих: не бойся и не ужасайся."' В чудном изречении этом ни слова не говорится о соглядатаях. Нуждается ли в соглядатаях вера, когда она имеет слово и присутствие Бога живого? Раз Бог-Иегова даровал им землю, следовало постараться ею овладеть. И разве Бог уже не отдал им эту землю во владение? Конечно, Он дал её им; и не только её дал, но ещё и описал им природу и характер этой страны в следующих красноречивых выражениях: "Ибо Господь, Бог твой, ведёт тебя в землю добрую, землю, где потоки вод, источники и озера выходят из долин и гор; в землю, где пшеница, ячмень, виноградные лозы, смоковницы и гранатовые деревья; в землю, где масляничные деревья и мёд; в землю, в которой без скудости будешь есть хлеб твой, и ни в чем не будешь иметь недостатка, в землю, в которой камни - железо, и из гор которой будешь высекать медь" (Втор. 8,7-10).
Неужели всего этого было мало для Израиля? Не должны ли были израильтяне довольствоваться свидетельством Божиим? Не смотрел ли Бог землю вместо них? Не довольно ли им было того, что Господь сказал о ней? К чему было посылать ещё соглядатаев высматривать землю? Было бы какое-либо место "от Дана до Вирсавии", неизвестное Богу? Не Сам ли Бог, по предвечным предначертаниям Своим, избрал эту землю для семени Авраама, друга Своего, предназначив ему владеть этой страною? Не были ли ведомы Ему все затруднения, ожидавшие народ Его? И не был ли Он в силах преодолеть их? Зачем же "все они подошли и сказали: пошлём пред собою людей, чтобы они исследовали нам землю и принесли нам известие"?
Читатель, слова эти обращаются прямо к нашим сердцам. Они открывают и полностью обнаруживают наше душевное состояние. Не нам дано безучастно осуждать пути Израиля в пустыне, подмечать его ошибки и падения. Мы должны во всем этом видеть прообразы, представленные нам для назидания нашего. Это маяки, зажжённые для нас заботливой дружеской рукой, с целью оградить нас от опасных мелей, зыбучих песков и утёсов, встречающихся на нашем пути и угрожающих нашей безопасности. Именно в этом духе, мы в этом нимало не сомневаемся, нам следует читать каждую страницу истории Израиля, если мы хотим открыть в ней заключённое для нас Богом назидание.
Но, может быть, читателю вздумается обратиться ко мне с вопросом: "Но разве Господь не дал Израилю вполне определённого приказания послать соглядатаев? Что же было предосудительного со стороны Израиля в том, что он их послал?" В Числ. 13 Моисей действительно приказал послать соглядатаев, но это было последствием нравственного состояния народа, как об этом свидетельствует Втор. 1. Мы не можем составить себе ясного представления о Числ. 13, не сопоставляя этого места с Втор. 1, проливающим на него свет. Мы совершенно ясно видим из Втор. 1,22, что мысль послать соглядатаев возникла в сердце Израиля. Бог видел духовное состояние народа и дал повеление, сообразное с ним.
Если читатель откроет первые страницы Первой книги Царств, он найдёт там нечто подобное и в деле избрания царя. Господь повелел Самуилу послушаться народа и поставить им царя (1 Цар. 8,22). Сделал ли Он это потому, что одобрял их намерение? Конечно, нет; напротив, Он вполне определённо сказал, что этим Израиль положительно отверг Его Самого. Почему же Он приказывает Самуилу избрать царя? Повеление было дано по причине низкого уровня нравственного состояния Израиля. Они устали пребывать в полной зависимости от невидимой руки; они мечтали подчиняться руке видимой, плотской. Они желали походить на окружавшие их народы, желали иметь царя, который "выходил бы пред ними" и сражался бы за них. И что же? Бог исполнил желание их сердца; но очень скоро им пришлось убедиться в безумии их желания. Царь их пал очень низко, и они из горького опыта должны были узнать, что значит оставлять Бога живого, чтобы опираться на произвольно выбранную ими "надломленную трость".
