Но заметил ли читатель, что во всем этом удивительном описании, к которому мы привлекли его особенное внимание, ни слова не говорится об одной принадлежности скинии, занимавшей, однако, по свидетельству Исх. 30 и других мест Писаний важное место в скинии? Мы имеем в виду медный умывальник. Почему не упоминается о нем в Числ. 4? Многие из современных нам "ясновидящих" рационалистов не замедлили ли бы, вероятно, назвать это недочётом, ошибкой или противоречием. Так ли это, однако, на самом деле? Ничего подобного тут, благодарение Богу, нет! Убеждённый христианин хорошо знает, что это совершенно несовместимо с книгой Божией. Он это знает и исповедует это, если даже он не мог бы найти причину присутствия или отсутствия той или другой подробности в данном месте Писания.
Но насколько милостью Божией мы можем уразуметь духовный смысл прообразных теней, мы находим, что как раз там, где рационалист открывает или думает найти ошибки, благочестивый читатель открывает блестящие жемчужины.
То же следует, мы в этом не сомневаемся, сказать и об упущении медного умывальника из перечня 4-й гл. книги Числа. Это является лишь одним из десяти тысяч доказательств красоты и совершенства богодухновенной Книги.
Но читателя может интересовать вопрос: почему же Упущен из перечня медный умывальник? Причину этого следует искать в одном из двух: в материале, из которого Умывальник был изготовлен, или же в употреблении, к которому он предназначался. И то и другое указано нам в книге Исход. Умывальник изготовлялся из "меди с изящными изображениями, украшающими вход скинии собрания" (Исх. 38,8). Таково было вещество, составляющее его. Что касается цели - он предназначался служить средством очищения для человека. Во всех обязанностях и занятиях, возложенных только на сынов Каафовых, мы видим исключительно многообразное проявление Бога во Христе; начиная с ковчега, стоявшего в Святом Святых, и кончая медным жертвенником, помещавшимся во дворе скинии - все свидетельствовало об этом. Ввиду того, что умывальник не был прообразом проявления Бога, но служил для очищения человека, он совсем не встречался в числе предметов, порученных на хранение сынам Каафовым.
Но мы считаем нужным предоставить теперь читателю самому исследовать сокровенный смысл этой, одной из самых глубоких, частей нашей книги (гл. 3-4). Они заключают в себе сокровища поистине неисчерпаемые. Мы могли бы размышлениями о них наполнить не только страницы, но целые тома; но и тогда мы сознавали бы, что едва достигли поверхности рудника, глубина которого не доступна никакому исследованию и богатства которого неистощимы вовек. Может ли перо человеческое хотя бы в слабой степени выразить чудное поучение, сокрытое во вдохновенном описании служения колена Левиина? Кто дерзнёт взяться изобразить действие высшей благодати, сказавшееся в готовности своенравного Левия первым откликнуться на трогательный призыв: "Кто Господень?" Кто может достойно оценить богатую, обильную и высшую благость Божию, явленную в том, что те, чьи руки были обагрены кровию, получили дозволение прикасаться к священным сосудам святилища; что те, среди которых не было места Духу Божию, были введены в общество Божие, чтобы совершать служение, особенно драгоценное в глазах Божиих?
Какое поучение черпаем мы из описания трёх этих рабочих обществ, составленных из сынов Мерариных, сынов Гирсоновых и сынов Каафовых! Какой чудный прообраз различных членов Церкви Божией в их многообразном служении Господу! Какая глубина таинственной мудрости сокрыта во всем этом! Разве мы употребляем выражение слишком сильное, разве мы преувеличиваем, говоря, что ничто так глубоко не поражает нас, как сознание полной недостаточности и несовершенства всего изложенного нами при рассмотрении одного из богатейших отделов богодухновенной Книги? Мы подвели, однако, читателя к руднику, глубина и богатства которого беспредельны, и ожидаем, что он проникнет в него с помощью Того, Кому рудник принадлежит и Кто Один может располагать его сокровищами. Все, что человек способен написать или сказать относительно какой бы то ни было части Слова Божия, может, в лучшем случае, лишь навести его на те или другие мысли; считать это Слово сокровищем, которое можно вполне исчерпать, значит не оказывать должного благоговения святым словесам Божиим. Вступим же на святое место, предварительно сняв обувь с ног наших, и постараемся быть похожими на служителей Божиих, искавших во святилище откровений Самого Господа, на служителей, все помышления которых проникнуты духовным созерцанием славы Его. [Читатель найдёт в нашем "Толковании на книгу Исход" более пространные пояснения относительно только что рассмотренных нами вопросов.]
Глава 5
"И сказал Господь Моисею, говоря: Повели сынам Израилевым выслать из стана всех прокажённых, и всех имеющих истечение, и всех осквернившихся от мёртвого; и мужчин и женщин вышлите, за стан вышлите их, чтобы не оскверняли они станов своих, среди которых Я живу. И сделали так сыны Израилевы, и выслали их вон из стана; как говорил Господь Моисею, так и сделали сыны Израилевы" (ст. 1-4).
Здесь пред нами выдвигается вперёд основной великий принцип, на котором держится весь порядок общества; принцип, мы можем это с уверенностью утверждать, первостепенной важности, но, увы, слишком мало понятый и слишком мало принимаемый в расчёт. Пребывание Бога среди Израиля, народа Его, требовало соблюдения святости с их стороны. "Чтобы не оскверняли они станов своих, среди которых Я живу!" Место обитания Святого Бога должно быть свято. Это очевидная и в то же время важная истина.
Мы уже заметили, что искупление было основанием пребывания Бога среди народа Его; но мы должны помнить, что послушание было необходимым условием Его пребывания среди израильтян; Бог не мог пребывать там, где зло открыто и добровольно допускалось. Он благоволит, благодарение Ему, снисходит к человеческим немощам и к неведению; но очи Его слишком чисты, чтобы смотреть на зло и терпеть нечестие. Зло никогда не может уживаться с Богом, и Бог не может пребывать в общении со злом. Для этого Ему пришлось бы, так сказать, отречься от Своего собственного естества; но Он отречься от Себя не может.
Мне приходилось, однако, слушать следующее возражение: "Не пребывает ли Дух Святой в душе верующей? Отчего же столько зла живёт в ней?" Действительно, на основании принципа совершенного Христом искупления Дух Святой пребывает в верующей душе. Он там пребывает не для поощрения вкусов плоти, а для запечатления в ней всего, что есть Христово; и мы осуществляем Его присутствие и общение с Ним именно настолько, насколько мы постоянно осуждаем в себе живущее в нас зло. Решится ли кто-либо из нас утверждать, что мы можем осуществлять в себе присутствие Духа Святого и насыщаться Им, в то же время снисходя к нашей плотской развращённости и поощряя похоти плоти и помышления наши? Да сохранит нас Господь от подобной нечестивой мысли! Нет, мы должны осуждать себя сами и отказываться от того, что несовместимо со святостью Живущего в нас. "Ветхий наш человек" совершенно не принимается в расчёт. Пред Богом он не существует. Он был всецело осуждён на смерть на кресте Христовом. Мы ещё ощущаем - увы! - его влияние на нас, и это должно нас огорчать и вести нас к самоосуждению; но Бог видит нас во Христе, в Духе Святом, в обновлённом человеке нашем: Дух Святой пребывает в верующей душе на основании крови Христовой, и пребывание Его в нас требует осуждения нами зла во всех его видах.
То же следует сказать и об "обществе Божием": конечно, в нем живёт зло; зло живёт в каждом из членов, входящих в его состав, а следовательно, живёт и во всем собрании. Но зло это должно подвергаться суду; если же зло осуждено, оно уже не может быть приведено в действие, оно уничтожено. Но утверждать, что общество Божие не должно осуждать зло - значит прямо противиться закону различения добра и зла; что сказали бы мы о христианине, который вздумал бы уверять, что он не обязан осуждать зло в себе самом и в своём поведении? Мы его, несомненно, сочли бы нарушителем закона. Если же этот принцип не выдерживает критики для отдельного лица, не должно ли отнести то же и к целому обществу? Мы даже не понимаем, как можно в этом сомневаться.
