Как все это напоминает нам блудного сына из Лук. 15! В нем проказа греха также производила своё разрушительное действие; и вот оно вышло наружу. Он ушёл в уединённое место греховной нечистоты, где его собственные грехи и крайний эгоизм живших там людей создали вокруг него атмосферу одиночества. Но - благодарение нежной и глубокой любви Отца - мы знаем, как все это кончилось. Блудный сын получил высшее положение и испытал общение с Отцом более глубокое, чем имел раньше. "Лучшая одежда" никогда не бывала возложена на него раньше. Никогда прежде для него не закалывался "откормленный телёнок". И отчего все это произошло? Принимались ли здесь в расчёт заслуги блудного сына? Конечно, нет; все это было исключительно делом любви Отца.
Дорогой читатель, обращаюсь к тебе с вопросом, можешь ли ты читать рассказ о постановлениях Божиих касательно "прокажённого в 14-й главе книги Левит или описание поведения Отца относительно блудного сына в 15-й главе Ев. Луки, и не проникнуться большим познанием любви, горящей в сердце Отца и истекающей оттуда чрез Христа и Его искупительное дело; любви, возвещённой в Писаниях истины Божией и изливающейся Духом Святым в сердце верующего? Даруй нам, Господи, испытать на себе благодать более тесного, более постоянного общения с Самим Тобою!
В стихах 21-32 изложен "закон относительно человека, имеющего язву проказы, но при этом бедного и не имеющего достатка, чтобы принести жертву за очищение". Это постановление относится к жертве, приносившейся в "восьмой день", а никак не к принесению в жертву "двух живых птиц чистых". Принесение последних было обязательно, потому что эти птицы прообразно представляли собою смерть и воскресение Христа, как единственное основание принятия Богом приходящего к Нему грешника. С другой стороны, жертвы "восьмого дня", связанные с общением души с Богом, до некоторой степени зависят от способности души ощущать большую или меньшую меру общения с Богом. Но какова бы ни была эта мера, благодать Божия с избытком покрывает все нужды необыкновенно трогательными словами: "Что достанет рука его." "Две горлицы" приобретали бедному те же преимущества, которые ему дали бы два агнца, потому что как те, так и другие прообразно изображали "драгоценную кровь Христа", имеющую в очах Божиих цену бесконечную, неизменную, вечную. Все наше положение пред Богом держится на основе смерти и воскресения Божия. Мы все были одинаково приближены к Богу; но не все пользуются равной мерой общения с Богом, не все в одинаковой мере ощущают значение Христа во всех стадиях совершенного Им дела. Все могли бы достичь этого, если бы этого желали; но они разными путями лишают себя этого блага. Мир и плоть с присущими им влияниями оказывают вредное действие на их души. Дух Божий огорчён, и душа не имеет полного общения со Христом, что, однако, ей может быть доступно. Если мы живём нашими личными плотскими вкусами, напрасно мы надеемся быть в состоянии питаться Христом. Нет, если мы хотим непрестанно питаться Им, мы должны отречься от себя самих, должны осуждать себя, дабы мы могли сказать: "Живу не я, но Христос." Речь уже не идёт о принятии прокажённого в стан, в место общения с Богом. Нисколько. Речь идёт теперь об общении души с Богом, о её насыщении Христом. В этом отношении нам предлагается высшая мера общения. Нам дана возможность доходить до познания самых возвышенных истин; но если мы мерим и своей малой меркой, в милосердии Своего сердца наш Отец, никогда нас не упрекающий, тихо шепчет нам: "Что достанет рука его." Все пользуются равными правами, но способности могут быть разные; и, благодарение Богу, когда мы вступаем в Его присутствие, все самые пламенные желания нашего нового человека получают полное удовлетворение; все силы обновлённой души находят себе применение. Да даст нам Господь милость изо дня в день убеждаться во всем этом из личного опыта, насыщающего до избытка наши души.
Мы закончим эту часть книги, рассмотрев в общих чертах случай возникновения проказы в доме.
3. Читатель заметит, что проказа могла поразить человека или одежду и в пустыне; что же касается возникновения проказы на доме, этот случай мог встретиться только в Ханаанской земле. "Когда войдёт в землю Ханаанскую, которую Я даю вам во владение, и Я наведу язву проказы на дома в земле владения вашего... Священник прикажет опорожнить дом, прежде нежели войдёт священник осматривать язву, чтобы не сделалось нечистым все, что в доме; после сего придёт священник осматривать дом. Если он, осмотрев язву, увидит, что язва на стенах дома состоит из зеленоватых или красноватых ямин, которые окажутся углублёнными в стене, то священник выйдет из дома к дверям дома, и запрет дом на семь дней" (ст. 34-38).
Рассматривая дом, как образ целого общества людей, мы находим здесь важные указания Божественного отношения к возникновению нравственного зла или к удалению всяких симптомов зла, обнаруживающихся в обществе верующих. И в отношении исследования дома мы встречаем то же спокойствие, то же терпение, с каким приступал священник к осмотру заболевшего человека или заражённой язвой одежды. Идёт ли речь о доме, или же об одежде и о личности, в поведении священника не заметно ни поспешности, ни равнодушия. Человек, дороживший своим домом, не должен был пренебрегать ни одним подозрительным симптомом, обнаруживавшимся на его стенах; не мог он также выводить своё личное заключение о подмеченных им этих симптомах. И исследование дома, и суждение о нем принадлежали священнику. С минуты возникновения в нем чего-либо подозрительного священник, приносящий жертву, исполнял роль судьи по отношению к дому. Дом был под судом, но не под осуждением. Окончательное суждение о нем могло быть произнесено лишь по истечении точно установленного срока. Симптомы повреждения стен могли оказаться совершенно поверхностными, не требовавшими применения к дому каких-либо решительных мер.
"В седьмой день опять придёт священник, и если увидит, что язва распространилась по стенам дома, то священник прикажет выломать камни, на которых язва, и бросит их вне города на место нечистое" (ст. 40) Весь дом не подвергался осуждению. Прежде всего следовало попробовать выломать покрытые проказою камни.
"Если язва опять появится и будет цвести на доме после того, как выломали камни, и оскоблили дом и обмазали, то священник придёт и осмотрит, и если язва на доме распространилась, то это едкая проказа на доме, нечист он. Должно разломать сей дом, и камни его, и дерево его, и всю обмазку дома вынести вне города на место нечистое" (ст. 43-45). Поражение дома было злокачественным, болезнь была неизлечима - все здание следовало разрушить.
"Кто входит в дом во все время, когда он заперт, тот нечист до вечера. И кто спит в доме том, тот должен вымыть одежды свои" (ст. 46-47). Это весьма важная истина. Соприкосновение оскверняет! Будем помнить. Этот принцип особенно подчеркнут в постановлениях Книги "Левит". Он нимало не утратил своего значения и в настоящее время.
"Если же священник придёт и увидит, что язва на доме не распространилась после того, как обмазали дом, то священник объявит дом чистым, потому что язва прошла" (ст. 48). Удаление заражённых язвою камней и т.п. приостановило распространение заразы; таким образом, дальнейшее судебное разбирательство оказывалось излишним. Дом выходил из подсудности; вновь очищенный кроплением жертвенной крови, он опять становился годным для обитания.
Теперь посмотрим, какой нравственный смысл заключается во всем этом. Он необыкновенно поучителен, и в то же время торжественен и практичен. Возьмите, например, случай в Коринфской церкви. Она представляла собою духовный дом, составленный из духовных камней; но увы! Орлиный взор апостола различал на его стенах в высшей степени подозрительные симптомы. Оставался ли он к этому равнодушным? Конечно, нет. Он был слишком исполнен духом Хозяина этого дома, чтобы хотя бы на минуту допустить столь пагубное положение вещей. Не будучи равнодушным, он, однако, не действовал и с излишней поспешностью. Он приказал выломать заражённый проказою камень и тщательно "оскоблить весь дом". Затем, оказав должное усердие в этом деле, он начал терпеливо ожидать последствий своей верности пред Богом. И каков же был результат? Свершилось все, чего только могло желать его сердце. "Но Бог, утешающий смиренных, утешил нас прибытием Тита, и не только прибытием его, но и утешением, которым он утешался о вас, пересказывая нам о вашем усердии, о вашем плаче, о вашей ревности по мне, так что я ещё более обрадовался... По всему вы показали себя чистыми в этом деле" (сравн. 1 Кор. 5 с 2 Кор. 7,6; 11).
