Вот место Священного Писания, которое, мне кажется, явно обнаруживает характер описываемых нами страданий. "Когда же настал вечер, к Нему привели многих бесноватых, и Он изгнал духов словом и исцелил всех больных, да сбудется реченное чрез пророка Исайю, который говорит: "Он взял на Себя наши немощи и понёс болезни" (Матф. 8,16-17). Здесь сказалась Его сострадательность - то была способность сострадать, достигшая в Нем совершенства. Сам Он не знал никаких болезней, никаких недугов. Но из сострадания, единственно из сострадания, "Он взял на Себя наши немощи и понёс наши болезни". Это мог совершить лишь совершенный Человек. Мы можем сострадать друг другу; но Один лишь Иисус Христос мог взять на Себя человеческие немощи и болезни.
Если бы Ему пришлось взять на Себя эти скорби в силу Его рождения, в силу Его отношения к Израилю и к людям вообще, для нас исчезли бы вся красота, все значение Его добровольного сострадания. Будь Он поставлен в положение безусловной зависимости, не оставалось бы места для добровольного действия. Но, с другой стороны, видя, насколько Он освобождён был от всякой немощи человеческой и от всех причин, её производящих, мы можем хотя бы отчасти понять эту любовь, это непостижимое сострадание, которые заставили Его из чувства истинного и сильного участия к нам взять на Себя наши немощи и понести наши болезни. Итак, существует великая разница между Христом, сострадающим человеческим немощам из добровольного участия, и Христом, страдающим вместо грешников. Страдания первого рода проходят чрез всю жизнь Искупителя; страдания второго рода ограничиваются Его смертью.
Рассмотрим ещё и последний вид страданий Христа - предвкушение Им страданий на кресте. Крест, мы видим, бросает свою мрачную тень на все Его земное поприще, производя в Христе жгучие страдания, однако вполне отделённые от искупительных страданий, а также и от страданий за правду, и от страданий сердечного участия. Приведём одно место Евангелия в подтверждение этой мысли: "И вышед пошёл по обыкновению на гору Елеонскую; за Ним последовали и ученики Его. Пришед же на место, сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение. И Сам отошёл от них на вержение камня и, преклонив колена, молился, говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронесть чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Явился же ему Ангел с небес и укреплял Его. И находясь в борении, прилежнее молился; и был пот Его, как капли крови, падающие на землю" (Лук. 22,39-44). В другом месте мы читаем: "И взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отошед немного, пал на лицо Своё, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты" (Матф. 26,37-42).
Из вышеприведённых мест следует, что Господь предвкушал нечто, дотоле Ему не встречавшееся. Его ожидала полная чаша страдания, до сих пор Им не изведанного. Если бы Он всю Свою жизнь нёс бремя наших грехов, отчего же мысль о соприкосновении с грехом и о гневе Божием, каравшем этот грех, наполняла таким мучительным страхом Его сердце? Какая разница была между Христом в Гефсимании и Христом на Голгофе, если бы всю Свою жизнь Он нёс на Себе бремя греха? Между этими двумя положениями была, однако, существенная разница, происходившая именно оттого, что Христос не нёс на Себе бремени греха в течение всей Своей жизни. Эта разница заключалась в том, что в Гефсимании Он предвкушал крёстные страдания; а на Голгофе Он действительно пострадал на кресте. В Гефсиманском саду "явился Ему Ангел с небес и укреплял Его"; на Голгофе Он был оставлен всеми. Там ангелы не служили Ему. В Гефсиманском саду Он обращается к Богу, как к Своему Отцу, Он пребывает в полном общении, присущем отношению Отца к Сыну; но на Голгофе раздаётся возглас: "Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил?" Здесь Подъявший на Себе наши грехи возносит Свой взор к небу и видит престол вечной Правды окружённым глубоким мраком, видит, что Лик вечной Святости отвращён от Него, потому что Он соделался "жертвою за нас".
Я надеюсь, что, внимательно изучая этот вопрос, читатели легко убедятся в справедливости нашей мысли. Они могут подробно проследить все три вида страданий нашего Господа в течение жизни; они также найдут, что все эти страдания не имеют ничего общего со страданиями смерти, или со страданиями за грех. Они убедятся, что даже после того, что люди и сатана употребили все имевшиеся в их распоряжении усилия для умерщвления Христа, Ему предстояло пройти чрез страдание, единственное в своём роде: Ему в качестве Заместителя грешников предстояло пострадать за грех мира от Бога. До распятия на кресте Он всегда мог обращать Свой взор к небу и жить светом Отчего Лика. В самые мрачные часы Своей жизни Он черпал силы и утешение свыше. Его земной путь был тернист и труден. Да и как могло быть иначе в мире, где все находилось в явном противоречии с Его чистым и святым внутренним естеством? Ему надлежало "претерпеть над Собою поругание грешников" (Евр. 12,3). На Него должны были пасть "злословия злословящих бога" (Пс. 68,10). Чего только не пришлось Ему выстрадать! Он не был понят людьми; люди неверно толковали Его мысли и действия; Им злоупотребляли, Его обманывали, Ему завидовали, Его называли безумцем, говорили, что в Нем бес. Ему изменяли, от Него отрекались, от Него отдалялись; Он подвергался всевозможным насмешкам и оскорблениям, ударам, оплеванию; Его венчали терновым венцом; Его отвергли, осудили и распяли между двумя разбойниками. Все это Он вынес от людей наряду с несказанными страданиями, которыми сатана силился поразить Его душу; но - ещё раз с полною уверенностью мы повторяем это - когда человек и сатана истощили весь имевшийся у них запас силы и ненависти, наш Господь и Спаситель должен был претерпеть страдание, пред которым бледнело все остальное: страдание, заключавшееся в сокрытии от Него Лика Божия, заключавшееся в том, что в течение трёх часов страшного мрака и ужаса Ему пришлось вынести нечто, понятное только Богу.
Когда Священное Писание говорит о нашем участии в страданиях Христовых, это относится исключительно к страданиям за правду - к страданиям со стороны людей. Христос пострадал за грех, дабы нам не пришлось пострадать за грех. Он вынес на Себе гнев Божий, дабы нам не пришлось испытать его на себе. Это есть основание нашего мира. Что же касается страданий, падающих на нас со стороны людей, мы убедимся, что, чем вернее мы будем следовать за Христом, тем более навлечём на себя страдания в этом отношении; но для христианина это - дар, преимущество, милость; это особая честь (см. Фил. 1,29-30). Идти по стопам Христа, разделять Его долю, находиться в положении, доказывающем нашу преданность Ему - высшие преимущества для нас. Да даст нам Господь близко коснуться всего этого. Но, увы! Мы легко отказываемся от этого, легко соглашаемся следовать, подобно Петру, за Господом "издали", держать себя вдали от Христа уничижённого и страждущего. Эта наша холодность, несомненно, лишает нас многих благ. Если бы нам было более свойственно сочувствие страданиям Христовым, небесный венец блестел бы большею славою пред нашими духовными очами. Избегая этого сочувствия страданиям Христовым, мы теряем живую и глубокую радость, удел душ, следующих за Ним, теряем также нравственную силу надежды на Его грядущую славу.
3. Рассмотрев составные части хлебного приношения и его различные виды, мы займёмся теперь рассмотрением лиц, участвовавших в этом жертвоприношении. Его участниками были и глава, и члены первосвященнического рода. "Остатки приношения хлебного Аарону и сынам его: эта великая святыня из жертв Господних" (ст. 10). В жертве всесожжения сыны Аароновы являлись прообразом всех истинно верующих, прообразом не истомлённых своими беззакониями грешников, а поклоняющихся Богу священников Божиих; так же и в жертве хлебного приношения мы видим, что они питаются остатками трапезы Бога Израилева (ср. Мал. 1.7). Это редкое и святое преимущество принадлежало исключительно священнослужителям, что вполне определённо и возвещается в законе "о приношении хлебном", который я приведу дословно: "Вот закон о приношении хлебном: сыны Аароновы должны приносить его пред Господа к жертвеннику. И пусть возьмёт священник горстью своею из приношения хлебного и пшеничной муки и елея и весь ливан, который на жертве, и сожжёт на жертвеннике; это приятное благоухание, в память пред Господом. А остальное должно есть его на святом месте; на дворе скинии собрания пусть едят его. Не должно печь его квасным. Сие даю Я им в долю из жертв Моих. Это великая святыня, подобно как жертва за грех и жертва повинности. Все потомки Аароновы мужского пола могут есть её. Это вечный участок в рода ваши из жертв Господних. Все, прикасающееся к ним, освятится" (Лев. 6,14-18).
